Indiana Jones and the Fate of Atlantis

Indiana Jones and the Fate of Atlantis
Разработчик	LucasArts
Издатель	LucasArts
Создатели Геймдизайнеры Хал Барвуд Ноа Фолстейн Композиторы Клинт Баджакян</br>Питер МакКоннелл</br>Майкл Лэнд
Дата выпуска	Оригинальное издание июнь 1992 Enhanced Edition май 1993 Steam 8 июля 2009
Жанр	Квест
Возрастные рейтинги	ESRB: E — Everyone
Платформы	DOS, Amiga, Mac OS, FM Towns
Игровой движок	SCUMM v5, iMUSE (звук)
Режимы игры	Синглплеер
Носитель	3,5″ дискеты, CD-ROM (1)

Создатели игры: слева — Хал Барвуд, справа — Ноа Фолстейн

Indiana Jones and the Fate of Atlantis (с англ. — «Индиана Джонс и судьба Атлантиды») — приключенческая компьютерная игра, выпущенная компанией LucasArts в 1992 году. Является седьмой игрой, использующей игровой движок SCUMM (версия 5).

Игра предоставляет игроку три различных пути для завершения центральной части игры: «путь смекалки» (интеллектуальное решение проблем), «путь кулака» (более лёгкие головоломки и решение проблем при помощи кулачных боёв) и «командный путь» (использование помощницы для решения многих головоломок). Каждому пути присущи уникальные предметы и местоположения, встречи и диалоги с различными персонажи, а также альтернативные решения для продвижения по сюжету на пути к Атлантиде. Игрок, решивший все головоломки всеми тремя путями, использовав все альтернативные решения (что требует несколько прохождений игры), получает полные 1000 очков Indy Quotient.

Сюжет

1939 год. Канун Второй мировой войны. Доктор Генри «Индиана» Джонс-младший, по просьбе некоего господина Смита, отыскивает в музее колледжа Барнетт загадочный идол. Но когда Инди показывает находку Смиту, тот, угрожая пистолетом, забирает экспонат. В завязавшейся потасовке Смиту удаётся вырваться и бежать со статуэткой.

Инди и Маркус выясняют, что их нового знакомого на самом деле зовут Клаусом Кёрнером и что он является агентом Третьего рейха, интересующимся раскопками в Исландии, где Индиана и его бывшая коллега София Хэпгуд некогда работали в археологической экспедиции. Второй целью Кёрнера является сама София, потерявшая интерес к археологии и начавшая карьеру экстрасенса, давая семинары об Атлантиде и связываясь с богом-королём атлантов — Нур-Аб-Салом.

Джонс отправляется в Нью-Йорк и встречается с Софией. Они обнаруживают, что Кёрнер уже побывал в её комнате и что-то там искал. Все её артефакты оказываются украдены кроме ожерелья, которое она всегда носит на шее. София объясняет, что нацисты пытаются добыть орихалк, легендарный материал, превосходящий по мощности уран. Клаус Кёрнер и безумный учёный, доктор Ганс Уберманн, пытаются найти этот элемент, чтобы использовать для производства бесконечного количества энергии.

Ключом к обнаружению Атлантиды является утерянный диалог Платона под названием «Гермократ».

Инди и София возвращаются в Исландию, где доктор Хаймдалл направляет их к другим двум учёным. В Тикале, они встречаются с доктором Чарльзом Штернхартом, который сумел перевести труд Платона на английский. Внутри храма, Штернхарт завладевает «Камнем Мира», обнаруженным Джонсом, и скрывается через тайный проход. На Азорских островах, Филип Коста рассказывает паре, что копия переведённого диалога должна быть в библиотеке колледжа Барнетт.

Документ раскрывает, что для доступа в Атлантиду необходимо иметь три каменных диска: камень Солнца, камень Луны и камень Мира. По словам Софии, один из двух её старых знакомых владеет камнем Солнца — либо Ален Троттье из Монте-Карло, либо Омар Аль-Джаббар из Алжира.

В этой части сюжета игрок должен выбирать один из трёх путей.

Путь смекалки

Инди направляется в Монте-Карло и встречается с Троттье, получая его визитную карточку. Затем, он направляется в Алжир и показывает карточку ассистенту Омара Аль-Джаббара, но Инди всё ещё не может попасть на аудиенцию к самому Аль-Джаббару. Подарив ассистенту красную феску, Инди успешно следует за ним до дома Аль-Джаббара. Заперев хозяина в его собственном чулане, Инди «берёт взаймы» его карту, несколько статуэток и верблюда чтобы добраться до места раскопок. Подкупив немецких патрульных статуэтками и выпросив направление у кочевников, Инди обнаруживает раскопки и идол похожий на тот который украл Кёрнер. Он обнаруживает записку в грузовике в которой говорится что нацисты хотят заполучить то что имеет Троттье.

Инди возвращается в Монте-Карло, пытаясь предупредить Троттье о планах нацистов. К сожалению, он прибывает слишком поздно — нацисты похищают Троттье. Инди преследует машину нацистов и врезается в неё, спасая Троттье. Тот объясняет что знает что вход в затерянный город находится на Тере, и что он выбросил Солнечный камень из машины чтобы он не достался немцам. Обыскав улицы Монте-Карло, Инди удаётся найти каменный диск.

Инди прилетает на Теру и направляется в горы. Он обнаруживает пещеру и использует Солнечный камень внутри чтобы обнаружить каменный рисунок. Инди также обнаруживает записку от Софии в которой говорится что её похитили нацисты и забрали её на свою подлодку направляющуюся к Криту. Обменяв каменный рисунок на корзину, подобрав сеть и используя документы чтобы приобрести надувной шар, Инди мастерит воздушный шар и сажает его на палубу немецкой подлодки. Он отключает одного из лейтенантов подлодки и переодевается в его форму. На борту судна, он выкрадывает Лунный камень и начинает пожар в кормовом торпедном отсеке. Используя пожар для отвода глаз, Инди выстреливается из передней торпедной пусковой установки и, попав на берег, использует Солнечный и Лунный камни чтобы открыть вход в Лабиринт.

Внутри, Инди обнаруживает мёртвого доктора Штернхарта и забирает его Мировой камень. Он находит зал с картой, ведущий в древнюю станцию метро, которое он активизирует используя орихалк. Поезд везёт его прямо к Атлантиде.

Путь кулака

Инди направляется в Монте-Карло и встречается с Троттье, получая его визитную карточку. Затем, он направляется в Алжир и спасает Омара Аль-Джаббара от немецкого солдата. Получив карту и верблюда от благодарного Омара, Инди добирается до раскопок, где он обнаруживает Солнечный камень. Выкрав воздушный шар у нациста, Инди летит на нём в Крит.

В Крите, Инди следует диаграмме и обнаруживает Лунный камень. Он использует оба каменных диска чтобы открыть вход в Лабиринт. Внутри, Инди обнаруживает труп Штернхарта и забирает его Мировой камень. Используя грубую силу и свой верный кнут, Инди пробирается через несколько ловушек и немецких солдат. Он обнаруживает Софию в яме, из которой он её вызволяет. Вместе, они обнаруживают зал с картой, из которого они попадают наружу. Затем, они путешествуют на Теру.

Там, Инди и София нанимают корабль, и Инди ныряет в воду в поисках подводного входа в затерянный город. Но, пока он внизу, к кораблю подплывает немецкая подлодка, и Кёрнер похищает Софию и обрезает воздушный шланг Инди, оставляя ему всего 3 минуты воздуха. Инди вовремя обнаруживает вход в Атлантиду.

Командный путь

Инди и София направляются в Монте-Карло и обманом лишают Троттье его Солнечного камня, прежде чем направляться в Алжир, где они встречаются с Омаром Аль-Джаббаром, владельцем лавки. Омар раскрывает что немцы ведут раскопки где-то в пустыне. Инди выкрадывает туристическей воздушный шар, но его сбивает немецкий охранник на раскопках. Там, Инди и София обнаруживают фреску которая указывает что Кноссовский дворец на самом деле является колонией атлантов.

На руинах Кносса, используя «Гермократ», Инди и София выкапывают спрятанный Лунный камень. Используя оба диска, они открывают вход в Лабиринт. Обнаружив тело доктора Штернхарта, Инди забирает его Мировой камень. После долгих поисков, они добираются до зала с картой, в которой они обнаруживают детальный макет Атлантиды.

Тем временем, немецкая подлодка всплывает возле острова, и нацисты входят в Лабиринт. Они похищают Софию, но Инди удаётся пробраться на подлодку и притвориться членом экипажа. Он тихо вызволяет Софию и забирает выкраденные диски. Затем он управляет подлодкой и причаливает к подводному входу в Атлантиду.

Немцы опять похищают Софию прямо перед входом.

Атлантида

После долгих поисков и головоломок, вызволяя Софию из тюремной камеры и добираясь до второго «кольца» города, Инди обнаруживает что Софиею всё это время вёл дух Нур-Аб-Сала посредством медальона на её шее, чтобы вернуть себе своё старое королевство. Когда Нур-Аб-Сал захватывает тело Софии, Инди схватывает ожерелье и бросает его в лаву в тронном зале бога-короля.

Инди и София продолжают двигаться к центру города, представляющему собой огромное помещение с лавой и запутанными путями. Им удаётся добраться до центра помещения. В Колоссе, огромном устройстве в центре столицы, которое давало атлантам богоподобные способности, их хватают Уберманн и Кёрнер. Кёрнер считает что он является достойнейшим из присутствующих для превращения в бога. Используя десятикратную ошибку Платона, Уберманн бросает в машину 1 бусину орихалка вместо 10, превращая Кёрнера в уродливого рогатого коротышку. Поняв чем он стал, Кёрнер бросается в лаву. Нацисты затем заставляют Инди стать следующим подопытным кроликом.

Ему удаётся убедить Уберманна что, если он станет богом, то они первыми вкусят его гнев. Обманом, Инди заставляет Уберманна предпринять эксперимент на себе. Он бросает в машину 100 бусин и превращается в существо из энергии, которое затем взрывается, активизируя вулкан, спящий тысячелетиями. Пока город вокруг них рушится, Инди и София добираются до подлодки и всплывают на поверхность. Инди и София стоят на палубе судна и смотрят как город тонет под водой на закате солнца.

Альтернативная концовка

Если Инди не удалось уничтожить дух Нур-Аб-Сала или он не освобождает Софию из лап нацистов, то вместо Уберманна последнюю трансформацию предпринимает София/Нур-Аб-Сал. София взрывается, убивая Уберманна, а Инди сбегает один и думает почему она его не послушалась.

Персонажи

Протагонисты

• Доктор Генри «Индиана» Джонс-младший — известный археолог и авантюрист.
• София Хэпгуд — известный экстрасенс и бывший археолог. Любовный интерес и компаньон Индианы Джонса.

Антагонисты

• Клаус Кёрнер — нацистский агент, желающий использовать знания Атлантиды во славу Третьего рейха.
• Доктор Ганс Уберманн — физик-ядерщик из Германии, помешанный на орихалке и технологиях атлантов.

Прочие персонажи

• Маркус Броди — верный друг и советник Инди.
• Доктор Бьорн Хаймдалл — археолог в Исландии.
• Доктор Чарльз Штернхарт — археолог, который перевёл «Гермократ» Платона. Является смотрителем храма в Тикале.
• Фелипе Коста — делец информацией и антиквариатом, проживающий на Азорских островах.
• Ален Троттье — бизнесмен и торговец антиквариатом из Монте-Карло.
• Омар Аль-Джаббар — крупный торговец и бизнесмен из Алжира.
• Нур-Аб-Сал — дух древнего лидера атлантов.

Геймплей

Игровой процесс основан на системе SCUMM, разработанной Ариком Уилмандером, Бредом П. Тейлором и Винсом Ли, и использует режим point-n-click (указания курсором и нажатия на предметы). Игрок исследует неподвижное место действие, вступая в контакт с персонажами и различными предметами, используя компьютерную мышь или клавиатуру для указания действий — «Взять», «Использовать» и «Говорить с».

В определённые моменты игроку даётся возможность использовать различные режимы, в которых присутствуют различные загадки и сцены:

• The Team Path — Индиану Джонс сопровождает персонаж София Хэпгуд, помогающая на протяжении всей игры.
• The Wits Path — содержит большой набор сложных паззлов.
• The Fists Path — в основном, сконцентрирован на экшн-сценах и соответствующим пути развития сюжета.

Отзывы

Выход игры сопровождался единодушным одобрением. «Game Informer», «Computer Game Review», «Games Magazine» и «Game Players Magazine» назвали её лучшей приключенческой игрой года. Основываясь на шести обзорах, GameRankings оценил игру на 90 %.

Было продан около миллиона экземпляров игры на всех выходивших платформах.

В обзоре в журнале «Dragon Magazine» (номер 193) было написано, что это «одна из игр, которые нужно обязательно приобрести» — игре было присвоено 5 звёзд. В 2008 году журнал «Retro Gamer Magazine» оценил «мастерство повествования» в игре.

Ссылки

• [www.lucasarts.com Официальный сайт LucasArts]
• [www.indianajones.com Официальный сайт франшизы]
• [store.steampowered.com/app/6010/ Информация об игре]
• [www.lucasarts.com/support/update/indy-fate.html Патчи для игры]
• [www.questomania.ru/prca/files.php Неофициальнй перевод от PRCA]

Отрывок, характеризующий Indiana Jones and the Fate of Atlantis

– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.