Inter gravissimas

Inter gravissimas (в переводе с лат. — «Среди важнейших») — папская булла, выданная папой Григорием XIII 24 февраля 1582 года. Документ реформировал юлианский календарь и создал новый календарь, который получил название григорианского и сейчас используется в большинстве стран мира.

Имя буллы состоит из первых двух слов буллы, которая начинается так: «Inter gravissimas Pastoralis officii Nostri curas …» («Среди наиболее серьёзных обязанностей нашей пастырской службы …»).

История

Поводом к написанию буллы стало постепенное смещение по отношению к юлианскому календарю дня весеннего равноденствия, по которому определялась дата Пасхи, и рассогласование пасхальных полнолуний с астрономическими. До Григория XIII проект пытались осуществить папы Павел III и Пий IV, но успеха они не достигли. Подготовку реформы по указанию Григория XIII осуществляли астрономы Христофор Клавий и Алоизий Лилий. Результаты их труда были зафиксированы в папской булле, подписанной понтификом на вилле Мондрагоне.

Описание

Целью буллы было «восстановить» календарь так, чтобы сезонные события, важные для расчёта даты Пасхи, вернулись в «нужные места», и можно было бы предотвратить их смещение в дальнейшем. Булла определяет три необходимых пункта для правильного определения даты Пасхи: правильное размещение весеннего равноденствия; правильный расчёт «14-го дня Луны» (полнолуния) в день или сразу после весеннего равноденствия или; и первое воскресенье, которое следует после полнолуния.

Во-первых, булла поправила календарь так, что весеннее равноденствие стало около 21 марта, где оно было во время Никейского собора (20 мая — 25 августа 325 года). Для этого потребовалось исключить из календаря десять дней. Во-вторых, булла сделала 14-й день Луны соответствующим реальной полной Луне, удаляя «четыре дня и больше». Это позволило восстановить даты Пасхи, установленные Никейским собором.

Булла вводила изменения в календарные правила для того, чтобы в будущем весеннее равноденствие и 14-й день Луны, и, следовательно, Пасха, не уходили от дат, установленных Никейским собором.

Изменения по отношению к юлианскому календарю были следующими:

1. удалялись 10 дней (только в 1582 году) — после 4 октября 1582 года должно последовать 15 октября 1582 года (пункт 7);
2. сокращение количества високосных годов — вековые годы, такие как 1700, 1800 и 1900, перестали быть високосными годами, а годы, которые можно разделить на 400, например, 1600 и 2000 годы, продолжали быть високосными (пункт 9);
3. новые таблицы определения даты Пасхи должны быть вычислены с использованием даты весеннего равноденствия 21 марта по новому календарю (пункт 10).

Введение григорианского календаря

Реформы Григория XIII были приняты в католической церкви, но булла не имела никакой власти за пределами католической церкви и Папской области. Текст буллы признавал это и поэтому включал обращение к гражданским властям («короли, принцы и республики»), он «просит», «призывает» и «рекомендует» изменение календаря, так как изменение календаря имеет юридическую силу только после принятия его гражданскими властями в каждой стране.

Даты введения в различных странах григорианского календаря см. Григорианский календарь.

Никейский Собор 325 года стремился разработать правила, по которым все христиане будут праздновать Пасху в один день. На самом деле прошло много времени, прежде чем христиане-католики достигли этой цели. Григорианский календарь, который не сразу был принят во многих европейских странах, стал законом для католической церкви. Он не был признан, однако, протестантской церковью и православной церковью. Поэтому различные христианские Церкви отмечают Пасху в разные дни.

Отрывок, характеризующий Inter gravissimas

Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.