Internet Watch Foundation и Википедия

Internet Watch Foundation и Википедия (англ. Internet Watch Foundation and Wikipedia) — инцидент, произошедший 5 декабря 2008 года. Британская организация Internet Watch Foundation, занимающаяся надзором над содержимым Интернета, заблокировала английскую версию статьи о музыкальном альбоме Virgin Killer из-за приведённой на странице обложки альбома, на которой была сфотографирована обнажённая несовершеннолетняя девушка.

Virgin Killer

Обложка альбома Virgin Killer немецкой группы Scorpions вызвала нарекания сразу после релиза. Многие слушатели посчитали неприемлемой фотографию несовершеннолетней в обнажённом виде, пусть и с прикрытыми эффектом разбитого стекла половыми органами. Так как компания RCA отказалась заниматься продвижением альбома в США, Scorpions пришлось поменять обложку. На новом варианте, использовавшемся в нескольких странах, была приведена фотография их группы. Virgin Killer не стал единственным альбомом Scorpions, вызвавшим споры в обществе. Критике также подвергались обложки Lovedrive и Taken by Force.

Блокировка

5 декабря 2008 Internet Watch Foundation добавила статью об альбоме и страницу описания изображения в свой чёрный список, после чего содержимое страниц стало недоступно пользователям многих британских интернет-провайдеров (таких как BT Group, Vodafone, Virgin Media, Tesco). Сара Робертсон, директор Internet Watch Foundation, заявила, что изображение было классифицировано как «наименее оскорбительное», но, тем не менее, оно является «потенциально недопустимым неприличным изображением ребёнка моложе восемнадцати».

Internet Watch Foundation написала, что они были первоначально уведомлены о наличии недопустимого контента в Википедии 4 декабря 2008 года. Этому предшествовала попытка цензуры со стороны вебсайта WorldNetDaily, в мае 2008 подававшего заявку о содержании страницы «Virgin Killer» в Федеральное бюро расследований. Представитель христианского общества «Обеспокоенные женщины Америки» (англ. Concerned Women for America) прокомментировал данный инцидент, заявив, что «позволяя этому изображению оставаться доступным, Википедия помогает культивированию извращений и педофилии». Впоследствии журнал EContent опубликовал информацию о том, что в ходе обсуждения удаления обложки Virgin Killer участники Википедии пришли к консенсусу об оставлении файла.

Во время инцидента на сайте Amazon.com также было размещена обложка на странице об альбоме, из-за чего Internet Watch Foundation написала о возможности добавления сайта к списку запрещённых. Однако Amazon.com принял решение удалить изображение.

9 декабря 2008 года блокировка была снята со следующим заявлением:

«Изображение потенциально нарушает Закон о защите детей 1978 года. Однако совет Internet Watch Foundation сегодня (9 декабря 2008) рассмотрел эти результаты и контекстные проблемы, затронутые в данном конкретном случае, и, так как изображение существовало в течение долгого времени и было широко доступно, принято решение удалить страницу из нашего списка»

Реакция Фонда Викимедиа

7 декабря 2008 года Фонд Викимедиа, некоммерческая организация, которая поддерживает Английскую Википедию, выпустил пресс-релиз о помещении их сайта в чёрный список Internet Watch Foundation. В нём Фонд Викимедиа написал, что «нет причин верить, что статья или изображение, содержащиеся в статье, могут быть нелегальными в какой-либо юрисдикции где-нибудь в мире», а также отметил, что заблокирована была не только фотография, но и сама статья. 9 декабря Джимми Уэйлс, основатель Википедии и председатель Фонда Викимедиа, сказал Channel 4 News, что кратко рассмотрел судебный иск. После того, как блокировка была снята, Майкл Годвин, юридический консультант Фонда Викимедиа, заявил, что его беспокоит чёрный список Internet Watch Foundation.

Последствия

Инцидент вызвал резонанс в некоторых странах мира как пример случая Интернет-цензуры. В Австралии заместитель председателя некоммерческой организации Electronic Frontiers Australia Колин Джакобс сказал, что «инцидент в Великобритании, когда фактически вся страна была неспособна отредактировать Википедию, потому что Internet Watch Foundation поместила в черный список единственное изображение на сайте, проиллюстрировал ловушки принудительной фильтрации интернет-провайдерами». Австралийская газета The Sydney Morning Herald прокомментировала, что «как ни странно, запрет на изображение только сделал его видимым большему количеству людей, поскольку новостные сайты предают гласности проблему и распространяют изображение по разным сайтам».

Electronic Frontier Foundation, некоммерческая правозащитная организация США, раскритиковала действия Internet Watch Foundation. Правительство Франции назвало случай «примером неразборчивой фильтрации». Несмотря на это, впоследствии Internet Watch Foundation написала, что продолжает считать изображение детской порнографией и утверждает, что сайт был бы блокирован, если бы он находился на британском сервере.

После попытки блокировки страницы сработал так называемый «эффект Стрейзанд». Уровень её популярности заметно повысился, с 7 по 11 декабря 2008 года статью просмотрели более 1 миллиона раз.

Ссылки

• [www.iwf.org.uk/ Официальный сайт Internet Watch Foundation] (англ.)
• [en.wikipedia.org/wiki/Wikipedia:Administrators%27_noticeboard/2008_IWF_action Внутренняя дискуссия о приемлемости обложки]  (англ.) на сайте Английской Википедии

Отрывок, характеризующий Internet Watch Foundation и Википедия

– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.