Шейхцер, Иоганн Яков

Иоганн Яков Шейхцер
Johann Jakob Scheuchzer
Дата рождения:	2 августа 1672(1672-08-02)
Место рождения:	Цюрих
Дата смерти:	23 июня 1733(1733-06-23) (60 лет)
Научная сфера:	Врач, натуралист и палеонтолог
Альма-матер:	Альтдорфский университет
Известен как:

Систематик живой природы

Названия растений, описанных им, могут отмечаться сокращением «J.J.Scheuchzer» С точки зрения Международного кодекса ботанической номенклатуры научные названия растений, обнародованные до 1 мая 1753 г., не считаются действительно опубликованными, и в современной научной литературе это сокращение практически не встречается. [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=9063-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Иоганн Яков Шейхцер (2 августа 1672 г., Цюрих — 23 июня 1733) — швейцарский естествоиспытатель, исследовавший ископаемую флору и фауну Швейцарии.

Жизненный путь

Родился в семье главного врача города Цюриха, там же получил образование, а в 1672 году уехал в Альтдорфский университет неподалёку от Нюремберга, чтобы выучиться на медика. В начале 1694 года он получил степень доктора медицины в университете Утрехта и затем вернулся в Альтдорф (Германия) для чтобы завершить изучение математики. Он вернулся в Цюрих в 1696 году и стал интерном, собираясь в дальнейшем быть профессором математики, что и произошло в свою очередь в 1710 году. В январе 1733 года ему предложили возглавить кафедру физики и место главного врача Цюриха. Это произошло всего за несколько месяцев до его смерти 23 июня 1733 года.

Опубликованные работы

Шейхцером опубликовано 34 научные работы (не считая многочисленных статей). Его исторические труды сохранились в основном в виде рукописей. Наиболее важные из опубликованных работ касаются его научных наблюдений (во всех областях) или его путешествий, во время которых он коллекционировал материал для своих научных трудов.

Научные работы

В третьем томе изданного им самим трёхтомника «Описание естественной истории Швейцарии» (Beschreibung der Naturgeschichte des Schweitzerlandes (3 vols., Zürich, 1706—1708)) содержится отчёт на немецком языке о его путешествии 1705 года. Новая редакция этой книги, а также его работа 1723 года (правда со значительными пропусками) были изданы в 1746 году Иоганном Георгом Зульцером (JG Sulzer (англ.)) под названием «Естественная история Швейцарии и путешествие через швейцарские горы» (Naturgeschichte des Schweitzerlandes sammt seinen Reisen über die schweitzerischen Gebirge). Также вышла его Helvetiae historia naturalis oder Naturhistorie des Schweitzerlandes, изданная в 3-х томах в Цюрихе (1716—1718 гг.) и переизданная в том же виде в 1752 году, но под немецким названием.

Первая из трёх частей упомянутой выше работы посвящена горам Швейцарии. В ней были обобщены все сведения, полученные о них к тому времени. Таким образом, эта работа послужила связующим звеном между исследованиями Иосии Зиммлера 1574 года и более поздними исследованиями Готтлиба Зигмунда Грюнера (Gottlieb Sigmund Gruner (англ.)) 1760 года. Вторая часть этого труда была посвящена рекам, озёрам и минеральным водам Швейцарии, а третья — её геологии и климату.

В 1704 году Иоганн Яков Шейхцер был избран членом Лондонского Королевского Общества и опубликовал множество научных заметок и работ в сборнике «Философские труды Королевского общества» (Philosophical Transactions of the Royal Society) за 1706—1707, 1709, 1727—1728 гг.

Полевые исследования

Отчет о результатах путешествий по Швейцарии в 1702—1704 годах Шейхцер опубликовал в Лондоне в 1708 году. Окончательные результаты были опубликованы в Лейдене в 1723 году под заголовком Itinera per Helvetiae alpinas regiones facta annis 1702—1711.

Исследованиями были охвачены практически все части Швейцарии, а особенно — её центральные и восточные районы. После посещения в 1705 году Ронского ледника он вставляет в отчёт его описание, и дополняет его сведениями о других известных ледниках Швейцарии.

В 1706 году в доклад добавляются «полученные от заслуживающих доверия людей» сведения о наблюдении в Швейцарии драконов. Шейхцер сомневается в достоверности этих наблюдений, однако снабжает доклад причудливым описанием драконов.

В 1712 году Шейхцер опубликовал карту Швейцарии в четырёх листах, восточная часть которой, составленная на основе его личных наблюдений, была самой точной. До конца 18-го века карта Шейхцера оставалась лучшей из существующих карт Швейцарии.

Шейхцер известен и своими палеонтологическими исследованиями. В труде Lithographia Helvetica он рассматривал ископаемые остатки как «игру природы» или как результаты всемирного потопа. Окаменелый скелет, найденный в карьере вблизи Бадена, он описал как останки человека — свидетеля потопа (Homo diluvii testis). Долгие годы эти сведения рассматривались как подтверждение библейской идеи Потопа, и только через несколько десятилетий после смерти Шейхцера, в 1811 году, французский натуралист Жорж Кювье пересмотрел найденные образцы и показал, что в действительности они являются скелетом крупной доисторической саламандры, описанной им под названием Salamandra scheuchzeri (современное название — Andrias scheuchzeri).

Награды

В ноябре 1703 года избран членом Лондонского королевского общества.

В честь Шейхцера названа горная вершина в Бернских Альпах — Scheuchzerhorn (англ.) (3462 м).

Его имя носит семейство растений — Шейхцериевые.

Литература

• Шейхцер, Иоганн-Яков // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Scheuchzer, Johann Jacob. [amshistorica.unibo.it/5 ] = Herbarium Diluvianum. — 1723.

Отрывок, характеризующий Шейхцер, Иоганн Яков

Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.