Американское общество ирисоводов
Поделись знанием:
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
(перенаправлено с «J. A. Payne Medal»)
| American Iris Society - AIS | |
 | |
| jajh: |
|
|---|---|
| Тип организации: | |
| Руководители | |
| Президент |
Judy Keisling |
| Основание | |
|
29 января 1920 года | |
| [www.irises.org/ ses.org] | |
Американское общество ириса (англ. American Iris Society - AIS) — общественная организация объединяющая любителей выращивания растений рода Ирис. Занимается учётом сортов, научными публикациями и многими другими проблемами, связанными с ирисами, в том числе является учредителем ряда наград.
Ежегодно судьи AIS проводят голосование, в результате которого называются сорта-победители. В ходе этого голосования оцениваются ирисы, наблюдаемые в течение всего процесса выращивания.
Самая известная и самая высокая награда — это мемориальная медаль Дайкса (англ. Dykes Memorial Medal). Она учреждена в память об У. Р. Дайксе (англ. William Rickatson Dykes), известном ботанике конца XIX — начала XX вв. Каждый год только один сорт может её получить. Учитываются только те ирисы, которые за три предыдущих года получили классификационную медаль. Этими медалями ежегодно награждают сорта, которые являются лучшими по мнению судей в своей классификации.
Классификационные медали для всех групп выдаются по одной в год, исключением является только группа высокорослых бородатых ирисов (TB). Из-за их большой популярности, для этих ирисов возможны три медали Уистера (англ. Wister).
Перечень классификационных наград AIS[1]
По результатам судейского голосования:
- Мемориальная медаль Дайкса (англ. Dykes Memorial Medal) — могут быть награждены ирисы любой группы
- Медаль Дж. Уистера (англ. John C. Wister Medal) — для высоких бородатых ирисов (TB)
- Медаль Кэпарна-Уэлча (англ. Caparne-Welch Medal) — для миниатюрных карликовых бородатых ирисов (MDB)
- Медаль Кука-Дугласа (англ. Cook-Douglas Medal) — для стандартных карликовых бородатых ирисов (SDB)
- Медаль Х. и Я. Сассов (англ. Hans and Jacob Sass) — для среднерослых бородатых ирисов (IB)
- Медаль Уильямсона-Уайта (англ. Williamson-White Medal) — для миниатюрных высокорослых бородатых ирисов (MTB)
- Медаль Ноултона (англ. Knowlton Medal) — для бордюрных бородатых ирисов (BB)
- Медаль Уайта (англ. C. G. White Medal) — для арилов (AR)
- Медаль Уильяма Мора (англ. William Mohr Medal) — для арилбредов (AB)
- Медаль Сидни Б. Митчелл (англ. Sydney B. Mitchell Medal) — для ирисов Тихоокеанского побережья (PCN)
- Медаль Пейна (англ. J. A. Payne Medal) — для японских ирисов (JI)
- Медаль Мэри Суордс Дебаллион (англ. Mary Swords Deballion Medal) — для луизианских ирисов (LA)
- Премия Моргана (англ. Morgan Award) — высшая награда для сибирских ирисов с 1952 по 1984 год[2].
- Медаль Моргана-Вуда (англ. Morgan-Wood Medal) — высшая награда для сибирских ирисов (SIB) с 1986 года по настоящее время.
Медаль названа в честь Ф. Кливленда Моргана (англ. F. Cleveland Morgan) (1882—1962) и англ. Ira E. Wood (1903—1977). Ф. Кливленд Морган (Канада) был одним из первых коллекционеров и создателей сибирских ирисов, а также одним из учредителей Общества любителей сибирских ирисов. Ira E. Wood и его жена Бетти были и ученые, которые работали в Bell Telephone Laboratories в Нью-Джерси. Они принимали активное участие в деятельности AIS и Общества сибирских ирисов. Ira E. Wood также занимал должность директора AIS и второго вице-президента[3]. - Медаль Эрика Найеса (англ. Eric Nies Medal) — для ирисов спурия (SPU)
- Медаль основателей Группы любителей видовых ирисов Северной Америки (англ. Founders of SIGNA Medal) — для видовых ирисов (SPEC)
- Медаль Рэндольфа-Перри (англ. Randolph-Perry Medal) — для межвидовых гибридов (SPEC-X)
- Почётный отзыв (англ. Honorable Mention (HM)) — для сортов представленных два года назад
- Награда за качество (англ. Award of Merit (AM)) — только для сортов, которые за два прошедших года получили почётный отзыв HM (Honorable Mention). Последнюю получают только те ирисы, которые были представлены на соискание два года назад.
- Высшая рекомендация (англ. High Commendation (HС)) — предусмотрена для незарегистрированных сеянцев, имеющих лишь номер; для получения HC необходимо минимум пять судейских голосов.
По результатам голосования простых членов AIS:
- Президентский Кубок (англ. President's Cup)
- Кубок Франклина Кука (англ. The Franklin Cook Cup).
- Кубок Бена Р. Хейгера (англ. The Ben R. Hager Cup) — голосование происходит во время встречи членов Американского Общества Ирисоводов, которая происходит раз в году. Оцениваются все среднерослые ирисы (SDB, IB, MTB и BB), которые на момент рассмотрения цветут в садах на маршруте встречи.
Напишите отзыв о статье "Американское общество ирисоводов"
Примечания
Ссылки
- [www.irises.org/ American Iris Society — AIS]
|
Это заготовка статьи об организации. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Американское общество ирисоводов
– Что? что? – спросила Наташа.– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
