J. Barbour & Sons
| J. Barbour & Sons | |
| Тип | |
|---|---|
| Основание | |
| Расположение | |
| Ключевые фигуры |
Джон Барбур — основатель |
| Отрасль |
Производство одежды и обуви |
| Продукция | |
| Сайт |
[www.barbour.com/ www.barbour.com] |
J. Barbour & Sons (в переводе с англ. — «Дж. Барбур и сыновья») — английская компания, производящая одежду и обувь с середины XX века под брендом Barbour. Наиболее известная своей водонепроницаемой верхней одеждой. Компания была основана в 1894 году Джоном Барбуром из Галоуэй (Шотландия), начавшим продавать дождевики в порту Саут-Шилдс. Гордость фирмы — репутация высококачественной, ноской одежды и обладание Королевским Патентом (англ. Royal Warrant) на обеспечение «водонепроницаемой и защитной одеждой» Их Величества Елизаветы II, Герцога Эдинбургского, принца Уэльского[1]
Содержание
История
1849—1905: Ранние дни
История известного британского бренда Barbour начинается с Джона Барбура, который родился в 1849 году в западной Шотландии на ферме Галлоуэй. Он был вторым сыном в семействе, восходящем своими корнями к XIV-му веку.
В возрасте 20-ти лет Джон, покинув ферму, отправился на поиски удачи к северо-востоку Англии, где начал в 1870 году бизнес торговца мануфактурой. Год спустя он женился на своей давней возлюбленной Маргарет Хэйнинг, которая впоследствии родила мужу 11 детей, а также вдохновила его открыть в 1894 году компанию «J Barbour & Sons» на рыночной площади 5 Market Place процветающего города Саут-Шилдс.
Магазин торговал разнообразной галантерей, верхней одеждой, включая комбинезоны и куртки, а также нижним бельем. Предприятие, получившее известность как «Barbour’s» в начале своего пути получало большую часть прибыли от судовладельцев, кораблестроителей, моряков в порту, поставляя для них непромокаемые куртки Beacon, способные защитить от самой скверной погоды многочисленные ряды местных матросов, рыбаков, речных, портовых рабочих и судостроителей.
1906—1944: Первая мировая война, Великая депрессия
В 1906 г бизнес Barbour успешно развивался, и Джон Барбур сделал равноправными партнёрами по бизнесу своих сыновей Джека и Малколма. Младший брат Малколм поспособствовал расширению бизнеса, и теперь вощеной одеждой Beacon снабжали также землевладельцев, фермеров, рабочих фермы и пастухов. Он также выпустил в 1908 году первый каталог Barbour, ориентированный на моряков и фермеров и сфокусированный на морской форме. В 1917 каталог «товары почтой» давал почти 75 % бизнеса Barbour, включая международные заказы из таких дальних от Англии мест, как Чили, ЮАР и Гонконг.
В 1912 г компания «J. Barbour & Sons» во главе с Джоном, Малколмом и Джеком, исполняющим параллельно функцию главного менеджера, преобразовалась в «J. Barbour & Sons Ltd». Джон Барбур оставался главой предприятия до конца своей жизни (7 июля 1918 года), и предприятие весьма успешно развивалось под его руководством. В 1927 году Джек передал управление бизнесом Малколму. А в 1919 Малколм основал Barbour’s Buying Agency, открывающее фирме возможность выступать в роли торгового агента, покупая и поставляя те товары, которыми Barbour не могли снабжать напрямую из магазина по каталогу от имени и по поручению лиц, живущих за границей. Это несколько увеличивались расходы Barbour на обслуживание покупателей, но успешно решало проблему особых заявок, как то пересылка в Тибет мышеловки за шесть пенсов, или отправка половины тонны галетного печенья через Индийский океан.
В 1928 году Дункан Барбур, единственный сын Малколма, вошёл в бизнес и занялся торговлей в самых больших универмагах Ньюкасла и Бейнбриджа.
Во время Первой мировой войны и без того высокий спрос на одежду из непромокаемой ткани для армии продолжал расти. Но затем, вследствие последовавшего за войной всеобщего экономического спада и Великой депрессии 1929 года, продажи у Barbour значительно снизились. Это продолжалось до 1935 года, когда экономическое состояние улучшилось, и компания снова начала получать хорошую прибыль.
Дункан Барбур был фанатом мотоспорта, и в 1930 году он представил мотто-линию Barbour, которую буквально смели с прилавков. Эти мотто-костюмы носила практически каждая Британская международная команда с 1936 по 1977 год, вплоть до того момента, когда фирма Barbour приняла решение выйти из области рынка мото-одежды. В 1957 году около 97 % всех участников соревнований по мотоспорту Scottish 6 Day Event прибыли в костюмах Barbour International Oiled Cotton.
С началом Второй мировой войны Дункан был призван на фронт, и Малколм Барбур при поддержке жены Дункана Нэнси принял на себя всю ответственность за семейный бизнес. Они, как и прежде, производили верхнюю одежду из водоотталкивающей ткани, военную и гражданскую, и разработали костюмы Ursula, которые стали стандартным обмундированием членов команды подлодки. Ursula suit был назван так в честь субмарины высшего класса Ursula под командованием Джорджа Филипса, благодаря члену экипажа которой и появилась идея производить в дополнение к курткам вощёные брюки.
1945—1973: Послевоенное время
По возвращении с фронта в ноябре 1945 года Дункан приступил к развитию бизнеса. Уцелевшие постройки на Маркет-стрит были слишком малы и старомодны, чтобы справляться с текущим оборотом бизнеса, и Дункан понял, что путь вперёд лежит в строительстве собственного предприятия по изготовлению одежды. В августе 1957 Барбур отправился на окраину Саут-Шилдс, где располагался комплекс промышленных предприятий Simonside. Обретя здесь необходимую площадь, после 63 лет торговли Barbour становится не только продавцом, но и производителем.
Дункан, к сожалению, недолго мог контролировать все аспекты производства, так как его постиг полный упадок сил, и он умер в возрасте 48 лет 15 июня.
И снова Малколм взялся за управление компанией совместно с Нэнси, а также её девятнадцатилетним сыном Джоном. Это было трудное для компании время, но продажи продолжали расти. В 1964 году умер в возрасте 83 лет Малколм Барбур, и тогда Нэнси Барбур стала главой компании, а Джон — содиректором.
Но в июне 1968 с Джон трагически умер от мозгового кровоизлияния, оставив юную вдову Маргарет и двухлетнюю дочь Хелен.
Маргарет, учитель по профессии, вплоть до этого момента не имела реального участия в Barbour, но теперь ей было нужно принять бразды правления в свои руки и заботиться о будущем компании. Она была немедленно назначена членом правления, унаследовав долю компании мужа. Маргарет, полностью погрузившись в изучение всех сторон бизнеса, лично знакомилась с клиентами Barbour и разговаривала с дилерами об их видении путей развития компании.
Маргарет со своей командой менеджеров представила новую систему производства, а также систему взаимодействия подразделений предприятия, благодаря чему на протяжении 70-х эффективность и продуктивность Barbour росла, а продажи повышались. В 1972 Маргарет Барбур была назначена председателем компании, а в 1973 году было принято решение приостановить все прямые продажи. Выпуск известных каталогов продолжался, но изменения коснулись ассортимента, и теперь дилеры и агенты по продаже фокусировались на одежде стиля кантри.
1974—2001: Успех при дворе
В 1974 году компания Barbour получила от Герцога Эдинбургского свою первую королевскую премию Royal Warrant, что подтвердило высочайшей уровень качества продукции. В начале восьмидесятых были разработаны многие классические модели Barbour: Bedale — короткая лёгкая куртка для верховой езды с покрытием thornproof, сохраняющем ткань от зацепов, а также куртки Border и Beaufort.
В августе 1981 Barbour переезжает на новый завод в Саймонсайд. В 1982 году Её Величество Королева вручила Barbour вторую премию Royal Warrant, а в 1987 году Его Королевское Высочество принц Уэльский наградил Barbour в третий раз премией Royal Warrant. Надо сказать, что эта высокая премия даётся тем промышленникам, которые более пяти лет безупречно обслуживали королевскую семью и завоевали этим особое доверие.
В 1988 Barbour Trust учреждает поддержку местных и национальных проектов для организаций, помогающим жертвам стихийных бедствий (цунами и землетрясений). Кроме этого, трест был основным благотворительным Северо-Восточным сообществом и вкладывал существенные средства в такие проекты, как Alnwick Gardens (Сады Алнвик), музей Laing Art Gallery, концертный комплекс The Sage Gateshead и достопримечательность в Newcastle’s Quayside, символизирующая возрождение региона и предоставляющее концертные площадки для музыкальных событий и встреч.
В начале 1990-х продолжается международный рост бизнеса. Barbour трижды выигрывает королевскую премию за экспортные достижения — Queens Awards for Export Achievement в 1992, 1994 и 1995 годах. В течение 1990-х компания начала создавать более полные коллекции для мужчин и женщин, используя дышащие водозащитным материалы в производстве вощёных курток и представив более широкую цветовую гамму, включая тёмно-синий, песчаный, традиционный оливковый и шалфейно-зелёный.
В 1997 и 1999 году Хелен (дочь Маргарет) становится вице-председателем компании, и в то же время в знаменитом универмаге Harrods открывается первый Barbour «магазин в магазине».
2002-наши дни: Продолжение развития
В 2002 году Маргарет Барбур была удостоена звания Дамы Кавалера Ордена Британской Империи (Dame Commander of the Order of the British Empire) .
В 2004 году бренд Barbour начал работать с Лордом Джеймсом Перси, младшим братом Герцога Нортамберленда, постепенно становясь одним из самых знаменитых производителей одежды для охоты своего поколения. Лорд Джеймс создал и развил нортамберлендскую линию высокотехнологичной одежды для охоты и загородного отдыха, включающую особо популярную лёгкую куртку Шевиот. В 2005 году нортамберлендская линия выиграла Награду Охотничьей Индустрии за лучшую охотничью одежду. А не так давно, куртка Linhope три-в-одном выиграла аналогичную награду 2008-го года.
Начав когда-то своё производство с вощёной одежды для моряков и рыбаков, компания Barbour достигла известности бренда, одевающего аристократов и селебрити.
Руководство компании Barbour сейчас также как и раньше, располагается в Саймонсайде, г. Саут-Шилдс, и классические вощёные куртки Барбур по-прежнему производятся вручную на местном заводе. В современности Barbour выпускает не только одежду для мужчин, но и создаёт коллекции, удовлетворяющие запросам женщин и детей. Помимо курток гардероб Barbour включает брюки, рубашки, носки и трикотажные вещи.
Barbour в настоящее время имеет 11 собственных розничных магазинов в Великобритании и торговое присутствие в 40 странах мира, включая Германию, Голландию, Австрию, Францию, США, Италию, Испанию, Аргентину, Новую Зеландию и Японию.
В России, в Москве открывается в Гуме первый магазин в декабре 2015.
Напишите отзыв о статье "J. Barbour & Sons"
Примечания
Ссылки
- [www.barbour.com/ Официальный сайт компании]
- [www.royalwarrant.org/index.html Ассоциация обладателей Королевских Патентов]
- [www.facebook.com/pages/J-Barbour-Sons/109404479079526 Barbour] в Facebook
Отрывок, характеризующий J. Barbour & Sons
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
