JAK Medlemsbank

JAK Medlemsbank

JAK Medlemsbank — банк в Швеции.

Шведский банк «JAK Medlemsbank» организационно представляет собой кооператив, то есть банком на равных паях владеют все его члены. Расположен он в Шёвде, Швеция. JAK — это аббревиатура от Jord Arbete Kapital, или «Земельно-трудовой капитал». На 2008 год количество членов банка составляло порядка 36 000 человек. Все они — владельцы банка — определяют его политику и работу. Ежегодно всеми членами банка избирается Совет директоров, но директорам не позволено иметь больше одного пая. Так же как и в исламском банкинге члены банка «JAK» не облагают долговое обязательство (заём) ссудным процентом. Вся работа банка ведётся вне финансовых рынков, поэтому сами займы этого банка представляют собой накопления его членов. К 2008 году члены банка накопили 97 миллионов евро, из которых 86 миллионов были выданы в качестве займов своим членам. Административные и текущие расходы по обслуживанию работы банка оплачиваются отдельно, с помощью членских взносов, которые платит каждый член банка.

История

Кооператив «Jord Arbejde Kapital» был образован в Дании во время Великой депрессии в 1931 г. Сообщество выпускало свою собственную, быстро ставшую популярнойК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), валюту, которую датское правительство запретило в 1933 г. В 1934 г. сообщество переоформилось в сберегательно-ссудный беспроцентный кооператив на основе взаимного обмена. И хотя и это сообщество было тоже законодательно запрещено, сберегательно-ссудная беспроцентная система была возрождена в 1944 г.

Эксперименты с банкингом по формуле «JAK» в Дании вдохновили в 1965 г. группу соседей-шведов организовать свой собственный «JAK» (Riksforening for Ekonomisk Frigorelse — Национальную ассоциацию по экономическому освобождению). Эта группа разработала математически корректную систему ссуд и сбережений, основанную на «зарабатывании» очков, назвав её «сбалансированной системой накоплений». Ассоциация росла очень медленно. А банковскую лицензию получила от финансового департамента Швеции и вовсе лишь в конце 1997 г.

Принципы бизнеса

Члены «JAK Medlemsbank» полагают, что экономическая нестабильность является результатом наличия ссудного процента на заемные средства. Основные их взгляды на ссудный процент таковы:

• Наличие ссудного процента разрушительно влияет на экономику.
• Наличие ссудного процента является причиной экономических кризисов, безработицы, инфляции и наносит вред окружающей среде посредством патологического роста отдельных отраслей экономики.
• Наличие ссудного процента способствует перемещению денег от более бедных к более богатым слоям населения.
• Наличие ссудного процента стимулирует вложение средств в проекты приносящие высокую прибыль в краткосрочном периоде.

Конечная цель членов «JAK Medlemsbank» состоит в отмене ссудного процента как экономического инструмента и заменой его более совершенным, отвечающим, по их мнению, интересам большинства народа. Начальная цель состоит в создании финансового инструмента, позволяющего членам «JAK Medlemsbank» обслуживать интересы местной экономики, не нанося при этом вред окружающей среде.

Многие идеи JAK пересекаются с идеями немецкого экономиста Сильвио Гезелля о свободной экономике и свободных деньгах.

Ведение банкинга а-ля «JAK» стало возможным с помощью так называемой системы набора очков за денежные накопления, положенные в банк: члены банка набирают с течением времени эти очки (больше очков тем, кто дольше держит свои накопления в банке), а затем они могут использовать эти очки, запросив у банка ссуду. Главной идеей в этой схеме является то, что человек может взять ссуду на равных условиях с другими людьми. Именно по этой причине взять ссуду член банка может, лишь накопив определённое количество очков за уже сделанные им ранее денежные накопления, причём накопленные им «сберегательные» очки должны быть равны так называемым «ссудным» очкам, иначе говоря, если 10 очков даётся за накопления 100 евро в течение года (без изъятий), то и ссуду можно получить лишь на 100 евро, которые надо отдать в течение года же. Это сделано для поддержания баланса между количеством накоплений и выданных ссуд. Если член банка берёт ссуду на большее количество очков, чем он «заработал», то он обязан продолжать «зарабатывать» сберегательные очки после отдачи ссуды. «Послесберегательные» очки — это определённая сумма денег, которую член банка, даже отдав ссуду, должен всё равно накопить, чтобы «закрыть» свой «долг» по очкам. Таким вот образом, после окончания срока ссуды и её возврата, все сберегательные очки будут равны всем ссудным очкам.

Реклама и маркетинг

Маркетинг для «JAK Medlemsbank» делается в основном его участниками на добровольной основе при помощи так называемой «устной рекламы», то есть на основе личного общения. Около 550 добровольцев организованых в 28 ветвей в различных районах Швеции распространяют идею JAK банкинга и привлекают новых участников. Вклады принимаются и ссуды выдаются в шведских кронах. Заклады, либо поручительство по займам могут предоставляться только если собственник или поручитель являются гражданами Швеции. Также обязательно быть гражданином Швеции, что бы иметь право на получение ссуды. Сбережения участников застрахованы гарантиями шведской банковской системы.

Ссылки

• [jak.se/ Офиц. сайт JAK Medlemsbank]

См. также

• Общество взаимного кредита
• LETS
• Свободные деньги
• WIR — система свободных денег в Швейцарии

Отрывок, характеризующий JAK Medlemsbank

– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.