Air Serbia
Поделись знанием:
К:Авиакомпании, основанные в 1927 году
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
(перенаправлено с «JAT Airways»)
| ||||
| Дата основания | ||||
|---|---|---|---|---|
| Базовые аэропорты | ||||
| Бонусная программа |
Etihad Guest | |||
| Размер флота |
20 (+7 заказано) | |||
| Пунктов назначения |
79 | |||
| Штаб-квартира | ||||
| Руководство |
Дане Кондич (генеральный директор) | |||
| Сайт |
[www.airserbia.com/ serbia.com] | |||
Air Serbia (на сербской кириллице Ер Србиjа) — государственная авиакомпания Сербии, расположенная в Белграде. До распада Югославии называлась Jугословенски Аеротранспорт (JAT) и имела международное название Yugoslav Airlines.
26 октября 2013 года Jat Airways была переименована в Air Serbia.
Содержание
История
Авиакомпания была основана в 1927 году под именем Аеропут, а в 1947 её переименовали в Jугословенски Аеротранспорт. В 1980-х была одной из крупнейших авиакомпаний Европы. Однако ситуация драматически ухудшилась, когда в начале 1990-х ООН ввела санкции, означавшие для компании приостановку международных рейсов. Во время натовских бомбардировок Югославии 9 авиалайнеров компании были эвакуированы в Румынию[1]. Сегодня JAT вновь производит рейсы в города Европы и поддерживает партнёрство с некоторыми авиакомпаниями, в том числе Люфтганзой.
В 2006 году сербские СМИ сообщали о запланированном сотрудничестве компании с Air India. Его целью называлось основание новой компании. К тому же, сообщалось о планах Air India использовать белградский аэропорт имени Никола Теслы как транспортный узел для полётов в Северную Америку. В августе 2007 года стало известно о приватизации, после того как годом раньше компания впервые вновь стала прибыльной. Интерес к участию в компании проявили Air India, Аэрофлот, Air Berlin, Air One и Icelandair.
JAT Airways является главной авиакомпанией Сербии. Кроме неё, существуют также авиакомпании Aviogenex и Master Airways.
1 августа 2013 года JAT Airways и Etihad Airways подписали соглашение о стратегическом партнёрстве. По данному соглашению 49 % акций JAT Airways переходят Etihad, при этом Сербское правительство сохраняет 51 % акций JAT Airways. По данному же соглашению JAT с октября 2013 года должна начать деятельность под брендом Air Serbia серб. Ер Србиjа. 26 октября 2013 года бренд JAT окончательно перестал существовать и авиакомпания стала выполнять деятельность по брендом Air Serbia.
Международные рейсы
JAT Airways совершает полёты из Белграда во Франкфурт-на-Майне, Москву, Мюнхен, Берлин, Лондон, Париж, Вену, Цюрих и другие европейские города. Максимальное расстояние, выполняемых рейсов, на январь 2010 — 4074 км. (Абу-Даби), минимальное — 278 км. (Сараево).[2]
Азия
| Аэропорт | Страна | Расстояние, км. | Самолёт | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| Абу-Даби |  ОАЭ
|
4074 | Boeing 737—300 | до 4 февраля 2010 |
| Дубай | ОАЭ
|
Boeing 737—300 и Boeing 737—700 | с 9 февраля 2010 | |
| Ларнака |  Кипр
|
1780 | Boeing 737—300 | |
| Стамбул |  Турция
|
926 | Boeing 737—300 и Boeing 737—400 | |
| Тель-Авив |  Израиль
|
2090 | Boeing 737—300 |
Африка
| Аэропорт | Страна | Расстояние, км. | Самолёт | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| Монастир |  Тунис
|
1400 | Boeing 737—300 | |
| Триполи |  Ливия
|
1820 | Boeing 737—300 | |
| Тунис | Тунис
|
Boeing 737—300 | сезонный |
Европа
| Аэропорт | Страна | Расстояние, км. |
|---|---|---|
| Амстердам |  Нидерланды
|
1581 |
| Афины |  Греция
|
1044 |
| Берлин |  Германия
|
1126 |
| Брюссель |  Бельгия
|
1513 |
| Валлетта |  Мальта
|
1466 |
| Варшава |  Польша
|
967 |
| Вена |  Австрия
|
597 |
| Гамбург | Германия
|
1380 |
| Ганновер | Германия
|
1320 |
| Гётеборг |  Швеция
|
1710 |
| Дюссельдорф | Германия
|
1348 |
| Копенгаген |  Дания
|
1462 |
| Лондон |  Великобритания
|
1840 |
| Любляна |  Словения
|
510 |
| Милан |  Италия
|
1020 |
| Москва |  Россия
|
1950 |
| Мюнхен | Германия
|
900 |
| Париж |  Франция
|
1542 |
| Подгорица |  Черногория
|
360 |
| Прага |  Чехия
|
858 |
| Рим | Италия
|
833 |
| Салоники | Греция
|
658 |
| Сараево |  Босния и Герцеговина
|
278 |
| Скопье |  Республика Македония
|
468 |
| Стокгольм | Швеция
|
1823 |
| Тиват | Черногория
|
400 |
| Триест | Италия
|
641 |
| Франкфурт-на-Майне | Германия
|
1175 |
| Цюрих |  Швейцария
|
1028 |
| Штутгарт | Германия
|
1094 |
Бывшие рейсы
В таблице приведён список бывших маршрутов, когда-либо совершённых самолётами компании Jat:
Самолёты в эксплуатации
На сентябрь 2016 года, флот авиакомпании состоит из:
- 1 Bombardier CRJ 900
- 4 Boeing 737-300
- 1 Airbus A330
- 2 Airbus A320
- 3 ATR 72-200
- 5 ATR 72-500
- 10 Boeing 737—300
- 8 Airbus A319 Данные были вязи с официального источника авиакомпании[3]
Катастрофы
В истории пассажирских перевозок авиакомпании Jat Airways было две катастрофы, в которых погибло 68 человека из 69 их пассажиров и членов экипажа:
- 26 января 1972 — во время полёта по маршруту JU364 Стокгольм-Копенгаген-Загреб-Белград произошёл взрыв на борту и последующее крушение самолёта McDonnell Douglas DC-9. Самолёт находился на высоте 10000 метров на участке Копенгаген-Загреб. Его обломки упали в районе деревни Српска-Каменица (Чехословакия, ныне Устецкий край, Чехия). Погибли все 23 пассажира, и четыре из пяти членов экипажа. Выжила только стюардесса Весна Вулович.[4]
- 11 сентября 1973 — самолёт маршрута Титоград-Скопье врезался в гору Маганик вблизи Титограда (ныне — Подгорица, Черногория). Погибли все пассажиры и члены экипажа, всего 41 человек.
Напишите отзыв о статье "Air Serbia"
Ссылки
- [www.airserbia.com/ Официальный веб-сайт]
- [facebook.com/airserbia Официальная страница Air Serbia] в социальной сети Facebook
- Air Serbia в «Твиттере»
Источники
- ↑ [ruserbia.com/culture/history/4464-kak-byla-spasena-grazhdanskaya-aviatsiya-yugoslavii Как была спасена гражданская авиация Югославии]
- ↑ здесь и далее в таблицах данные по расстоянию из журнала Jat Airwais New Review
- ↑ Клаус Браун. [www.airserbia.com/ru-RU/nash-samoletnyj-park Флот Аир Сербия].
- ↑ [www.airdisaster.com/cgi-bin/view_details.cgi?date=01261972®=YU-AHT&airline=JAT+Yugoslav+Airlines Accident Database: Accident Synopsis 01261972]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Air Serbia
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
