Jagdgeschwader 3
Поделись знанием:
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
| 3-я истребительная эскадра люфтваффе | |
| Jagdgeschwader 3 | |
 Эмблема эскадры | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип |
истребительная авиация |
| Включает в себя |
I./JG3 |
| Функция | |
| Прозвище |
Udet |
| Покровитель | |
| Снаряжение | |
| Участие в |
Битва за Британию |
| Знаки отличия |
|
| Командиры | |
| Известные командиры | |
3-я истребительная эскадра «Удет» (нем. Jagdgeschwader 3 «Udet», (JG3)) — эскадра истребителей люфтваффе. Получила своё наименование в честь лётчика-аса Первой мировой войны Эрнста Удета. Эскадра была сформирована в 1939 году на аэродроме Брандис около Лейпцига и первоначально состояла только из штаба и одной группы — I./JG3, которая участвовала в польской кампании. В 1940 году были сформированы две оставшиеся группы и эскадра стала полноценной боевой единицей. JG3 участвовала во французской кампании и в Битве над Англией в составе 3-го воздушного флота. В 1941 году её перебросили на восток, где она сражалась на Украине и в Крыму. В конце 1941 года эскадру отвели в Германию. В это время она получила своё наименование — «Удет». В 1942 году II группа эскадры была направлена на Средиземноморский театр и участвовала в воздушных операциях над Мальтой. III./JG3 сражалась под Волховом и Ленинградом. JG3 «Удет» также участвовала в Сталинградской битве, где истребители эскадры защищали аэродром Питомник — последний аэродром окруженной 6-й Армии Паулюса. В 1943 году JG3 участвовала в боях на Кубани и на Дону, в сражении за Харьков и в битве на Курской дуге. В августе-сентябре 1943 года эскадра была отведена с фронта. Штаб и I./JG3 включили в систему ПВО III Рейха, II./JG3 дислоцировалась в Голландии, a III./JG3 — в Баварии. Был также сформирован новый дивизион — IV./JG3, предназначенный для противостояния американским бомбардировщикам B-17 и B-24 и оснащенный бронированными самолетами Фокке-Вульф Fw-190А-8. Очень непродолжительное время IV./JG3 дислоцировался в Италии. В июне 1944 года штаб, II. и III./JG3 были переброшены во Францию. В 1945 году JG3 первое время воевал на Западном фронте, а в апреле полк защищал Берлин.
Состав эскадры
Geschwaderkommodoren (командиры эскадры)
| командующий | период | примечания |
|---|---|---|
| оберст-лейтенант Макс Ибель | 1 мая 1939 — 26 сентября 1939 | |
| оберст-лейтенант Карл Вик | 26 сентября 1939 — 20 августа 1940 | |
| оберст-лейтенант Гюнтер Лютцов | 21 августа 1940 — 11 августа 1942 | |
| оберст Вольф-Дитрих Вильке | 12 августа 1942 — 23 марта 1944 | погиб |
| майор Фридрих-Карл Мюллер | 24 марта 1944 — 29 мая 1944 | погиб |
| майор Гейнц Бэр | 1 июня 1944 — 13 февраля 1945 | назначен руководителем летной школы по обучению полетам на реактивных истребителях в Лехфельде |
| майор Вернер Шроер | 14 февраля 1945 — 8 мая 1945 |
Gruppenkommandeure I./JG3 (командиры группы I./JG3)
| командующий | период | примечания |
|---|---|---|
| майор Отто Генрих фон Хоувальд | 1 мая — 31 октября 1939 года | |
| гауптман Гюнтер Лютцов | 3 ноября 1939 — 21 августа 1940 года | назначен командиром эскадры |
| и. о. обер-лейтенант Лотар Келлер | 24 — 27 августа 1940 года | |
| гауптман Ганс фон Хан | 27 августа 1940 — 15 января 1942 года | группа преобразована в II./JG1 и фон Хан назначен её командиром |
| гауптман Георг Михалек | 1 марта — 31 августа 1942 года | |
| майор Клаус Квает-Фаслем | 31 августа 1942 — 30 января 1944 года | погиб |
| гауптман Йоахим фон Верен | 1 — 7 февраля 1944 года | |
| гауптман Йозеф Хайбёк | 8 — 25 февраля 1944 года | |
| и. о. майор Лангер | 25 февраля — 11 апреля 1944 года | |
| гауптман Гельмут Мертенс | 14 апреля — 30 июня 1944 года | |
| гауптман Эрнст Лаубе | 1 июля — 30 октября 1944 года | |
| гауптман Хорст Хаасе | 30 октября — 26 ноября 1944 года | погиб |
| гауптман Альберт Виргес | 27 ноября — 2 декабря 1944 года | |
| обер-лейтенант Альфред Зидль | декабрь 1944 — 31 марта 1945 года |
Gruppenkommandeure II./JG3 (командиры группы II./JG3)
| командующий | период | примечания |
|---|---|---|
| гауптман Эрих фон Зелле | 1 февраля — 30 сентября 1940 года | переведен на командную должность в Nachtjagddivison |
| и. о. гауптман Эрих Войтке | 1 октября — 23 ноября 1940 года | назначен командиром II./JG52 |
| гауптман Лотар Келлер | 24 ноября 1940 — 26 июня 1941 года | погиб |
| гауптман Гордон Голлоб | 27 июня — 20 ноября 1941 года | переведен в испытательное командование Рехлин (Erprobungstelle Rechlin), для доводки Bf.109 |
| гауптман Карл-Гейнц Краль | 21 ноября 1941 — 14 апреля 1942 года | погиб |
| майор Курт Брендель | 15 апреля 1942 — 3 ноября 1943 года | погиб |
| и. о. гауптман Гейнрих Заннеман | 3 ноября — ноябрь 1943 года | |
| гауптман Вильгельм Лемке | ноябрь — 4 декабря 1943 года | погиб |
| и. о. гауптман Гейнрих Заннеман | 4 декабря 1943 — январь 1944 года | |
| гауптман Дитлев Ровер | февраль — 30 марта 1944 года | погиб |
| и. о. гауптман Гейнрих Заннеман | 30 марта — 22 апреля 1944 года | |
| гауптман Герман Капхер | 22 — 24 апреля 1944 года | |
| и. о. лейтенант Леопольд Мюнстер | 24 апреля — 1 мая 1944 года | |
| гауптман Густав Фрейлингхаус | 1 мая — 25 июня 1944 года | позже назначен командиром 2./JGrSüd |
| гауптман Ганс-Эккехард Боб | 25 июня — июль 1944 года | переведен в Erprobungskommando 262 |
| гауптман Герберт Куча | июль — 25 ноября 1944 года | позже назначен командиром II./JG27 |
| гауптман Герхард Бекер | 25 ноября 1944 — 8 мая 1945 года |
Gruppenkommandeure III./JG3 (командиры группы III./JG3)
| командующий | период | примечания |
|---|---|---|
| гауптман Вальтер Кинитц | 1 марта 1940 — 31 августа 1940 | |
| гауптман Вильгельм Бальтазар | 1 сентября 1940 — 10 ноября 1940 | ранен |
| гауптман Вальтер Оезау | 11 ноября 1940 — 28 июля 1941 | назначен командиром JG2 |
| гауптман Вернер Андрес | 1 августа 1941 — 12 мая 1942 | |
| и. о. обер-лейтенант Герберт Кижевски | 1 сентября 1941 — 23 ноября 1941 | |
| майор Карл-Гейнц Грейзерт | 18 мая 1942 — 22 июля 1942 | погиб |
| майор Вольфганг Эвальд | 23 июля 1942 — 14 июля 1943 | попал в плен |
| майор Вальтер Даль | 20 июля 1943 — 20 мая 1944 | |
| майор Карл-Гейнц Лангер | 21 мая 1944 — 8 мая 1945 |
Gruppenkommandeure IV./JG3 (командиры группы IV./JG3)
| командующий | период | примечания |
|---|---|---|
| майор Франц Байер | 1 июня 1943 — 11 февраля 1944 | |
| и. о. гауптман Гейнц Ланг | 11 февраля 1944 — 26 февраля 1944 | |
| майор Фридрих-Карл Мюллер | 26 февраля 1944 — 11 апреля 1944 | назначен командиром эскадры |
| и. о. гауптман Гейнц Ланг | 11 апреля 1944 — 18 апреля 1944 | |
| майор Вильгельм Моритц | 18 апреля 1944 — 5 декабря 1944 | |
| гауптман Хуберт-Йорк Вайденхаммер | 5 декабря 1944 — 25 декабря 1944 | |
| майор Эрвин Баксила | 5 января 1945 — 17 февраля 1945 | |
| обер-лейтенант Оскар Ром | 17 февраля 1945 — 25 апреля 1945 | |
| гауптман Герхард Коал | 25 апреля 1945 — 27 апреля 1945 | |
| гауптман Гюнтер Шак | 1 мая 1945 — 8 мая 1945 |
Кавалеры Рыцарского креста награждённые в JG 3
| дата | звание | имя | часть | кол-во | примечания | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 18 сентября 1940 года | гауптман | Гюнтер Лютцов | JG3 | РК | 15 | |
| 6 февраля 1941 года | гауптман | Вальтер Оезау | III./JG3 | ДРК | 40 | |
| 9 июля 1941 года | гауптман | Ганс фон Хан | I./JG3 | РК | 21 | |
| 9 июля 1941 года | гауптман | Лотар Келлер | II./JG3 | РК | 20 | посмертно |
| 15 июля 1941 года | гауптман | Вальтер Оезау | III./JG3 | МРК | 80 | |
| 20 июля 1941 года | майор | Гюнтер Лютцов | JG3 | ДРК | 42 | |
| 27 июля 1941 года | обер-лейтенант | Роберт Олейник | РК | 32 | ||
| 30 июля 1941 года | обер-лейтенант | Виктор Бауэр | РК | 34 | ||
| 12 августа 1941 года | обер-лейтенант | Гельмут Мекель | РК | 25 | ||
| 12 августа 1941 года | обер-лейтенант | Макс Бухольц | РК | 27 | ||
| 12 августа 1941 года | обер-лейтенант | Курт Сохатци | РК | 38 | ||
| 30 августа 1941 года | обер-лейтенант | Франц Бейер | РК | 32 | ||
| 4 сентября 1941 года | обер-фельдфебель | Георг Шентке | РК | 30 | ||
| 4 сентября 1941 года | обер-фельдфебель | Ганс Штейманн | РК | 30 | ||
| 18 сентября 1941 года | обер-лейтенант | Винфрид Шмидт | РК | 19 | ||
| 18 сентября 1941 года | гауптман | Гордон Голлоб | II./JG3 | РК | 42 | |
| 5 октября 1941 года | лейтенант | Дитлев Ровер | РК | 28 | ||
| 11 октября 1941 года | майор | Гюнтер Лютцов | JG3 | МРК | 92 | |
| 26 октября 1941 года | гауптман | Гордон Голлоб | II./JG3 | ДРК | 85 | |
| 4 ноября 1941 года | обер-лейтенант | Георг Михалек | РК | 36 | ||
| 4 ноября 1941 года | фельдфебель | Вальтер Ольрогге | РК | 39 | ||
| 3 мая 1942 года | обер-фельдфебель | Эберхард фон Боремски | РК | 43 | ||
| 3 мая 1942 года | лейтенант | Экхард Хюбнер | РК | 47 | посмертно | |
| 9 мая 1942 года | фельдфебель | Ганс Шлееф | РК | 41 | ||
| 1 июля 1942 года | гауптман | Курт Брёндл | II./JG3 | РК | 49 | |
| 26 июля 1942 года | обер-лейтенант | Виктор Бауэр | ДРК | 102 | ||
| 23 августа 1942 года | лейтенант | Ганс Фусс | РК | 60 | ||
| 27 августа 1942 года | гауптман | Курт Брёндл | II./JG3 | ДРК | 100 | |
| 3 сентября 1942 года | обер-фельдфебель | Отто Весслинг | РК | 50 | ||
| 4 сентября 1942 года | обер-лейтенант | Гельмут Мертенс | РК | 50 | ||
| 9 сентября 1942 года | гауптман | Вольф-Дитрих Вильке | JG3 | ДРК | 100 | |
| 12 сентября 1942 года | лейтенант | Вильгельм Лемке | РК | 50 | ||
| 19 сентября 1942 года | обер-фельдфебель | Альфред Хекманн | РК | 50 | ||
| 19 сентября 1942 года | фельдфебель | Вернер Лукас | РК | 50 | ||
| 2 октября 1942 года | фельдфебель | Зигфрид Энгфер | РК | 52 | ||
| 2 октября 1942 года | фельдфебель | Гейнц Кеметмюллер | РК | 59 | ||
| 29 октября 1942 года | унтер-офицер | Франц Швайгер | РК | 52 | ||
| 9 декабря 1942 года | майор | Вольфганг Эвальд | III./JG3 | РК | 50 | |
| 21 декабря 1942 года | лейтенант | Людвиг Хёфнер | РК | 52 | посмертно | |
| 21 декабря 1942 года | фельдфебель | Леопольд Мюнстер | РК | 52 | ||
| 23 декабря 1942 года | лейтенант | Йоахим Киршнер | РК | 51 | ||
| 23 декабря 1942 года | фельдфебель | Гельмут Рюффлер | РК | 50 | ||
| 28 декабря 1942 года | майор | Вольф-Дитрих Вильке | JG3 | МРК | 155 | |
| 7 апреля 1943 года | фельдфебель | Курт Эбенер | РК | 52 | ||
| 1 июня 1943 года | лейтенант | Вольф-Удо Эттель | РК | 120 | ||
| 2 августа 1943 года | обер-лейтенант | Йоахим Киршнер | ДРК | 170 | ||
| 29 августа 1943 года | обер-лейтенант | Эмиль Битшь | РК | 105 | ||
| 25 ноября 1943 года | гауптман | Вильгельм Лемке | II./JG3 | ДРК | 130 | |
| 5 февраля 1944 года | обер-лейтенант | Густав Фрилингхаузен | РК | 74 | ||
| 11 марта 1944 года | майор | Вальтер Даль | III./JG3 | РК | 64 | |
| 12 мая 1944 года | лейтенант | Леопольд Мюнстер | ДРК | 95 | посмертно | |
| 9 июня 1944 года | майор | Клаус Квает-Фаслем | I./JG3 | РК | 49 | посмертно |
| 8 июля 1944 года | лейтенант | Ганс Грюнберг | РК | 70 | ||
| 18 июля 1944 года | гауптман | Вильгельм Моритц | IV./JG3 | РК | 41 | |
| 20 июля 1944 года | обер-лейтенант | Отто Весслинг | ДРК | 83 | посмертно | |
| 27 июля 1944 года | лейтенант | Ганс Руль | РК | 34 | ||
| 27 июля 1944 года | лейтенант | Ганс Вик | РК | 36 | ||
| 23 октября 1944 года | обер-фельдфебель | Вилли Унгер | РК | 19 | ||
| 24 октября 1944 года | гауптман | Хорст Хаазе | I./JG3 | РК | 56 | |
| 29 октября 1944 года | обер-лейтенант | Вернер Герт | РК | 26 | ||
| 29 октября 1944 года | лейтенант | Оскар Циммерманн | РК | 28 | ||
| 9 декабря 1944 года | фельдфебель | Клаус Нойманн | РК | 31 | ||
| 27 января 1945 года | гауптман | Эккехард Тихи | 10./JG3 | РК | 25 | посмертно |
| 16 апреля 1945 года | майор | Вернер Шроер | JG3 | МРК | 108 | |
| 20 апреля 1945 года | майор | Карл-Гейнц Лангер | III./JG3 | РК | 29 | |
| апрель 1945 года | лейтенант | Герберт Бареутер | РК | ? |
Легенда:
- дата — дата награждения
- звание — звание награждаемого
- имя — имя награждаемого
- часть — подразделение, где служил
- кол-во — количество побед на момент награждения
- РК — рыцарский крест
- ДРК — рыцарский крест с дубовыми листьями
- МРК — рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами
- БРК — рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами
Напишите отзыв о статье "Jagdgeschwader 3"
Ссылки
- [www.fidel-kastro.ru/III_reich/final_luftw/art_03/art_03.html Полки истребительной авиации Люфтваффе (Tag Jagd)]
- Василий Валерьевич Харин. [www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/ge/struct/istr/jg3.dat Истребительная эскадра JG3 "Удет"] (рус.). — сайт www.allaces.ru/. Проверено 17 июня 2010. [www.webcitation.org/67I75sEQo Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
- Michael Holm. [www.ww2.dk/air/jagd/jg3.htm Jagdgeschwader 3 "Udet"] (англ.). Проверено 17 июня 2010. [www.webcitation.org/67I76dDrj Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Jagdgeschwader 3
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
