Jagdgeschwader 400

400-я истребительная эскадра люфтваффе
Jagdgeschwader 400
Эмблема эскадры
Годы существования	1944 - 1945
Страна	Германия Германия
Подчинение	Luftwaffe
Тип	истребительная авиация
Включает в себя	I./JG400 II./JG400 III./JG400
Функция	противо-воздушная оборона
Снаряжение	Ме-163
Участие в	Вторая мировая война ПВО Германии Восточный фронт
Командиры
Известные командиры	Wolfgang Späte

Jagdgeschwader 400 (JG 400) был сформирован в люфтваффе на вооружении которого находился реактивный истребитель-перехватчик Ме-163. JG 400 был сформирован 1 февраля 1944 года в Брандисе (штаб), вооружение которой составляли только ракетные истребители Мессершмитт Ме-163, первая в истории авиации часть, активно использовавшая боевой реактивный истребитель во время 2 мировой войны.

Майор Wolfgang Späte ( JG 54) , был назначен командиром Erprobungskommando 16 экспериментальных реактивных самолётов в Бад-Цвишенан (Северная Германия), где самолёты Messerschmitt Me-163 Komet проходили испытания и окончательную доводку.

Из-за большой скороподъемности и ограниченной работы ракетного двигателя, Ме-163 был предназначен для быстрого скоротечного перехвата бомбардировщиков союзников, для этого планировалось разместить подразделения (Staffel) «Комет» на путях вероятных трасс стратегических бомбардировщиков. JG 400 первоначально был размещён в Венло (Нидерланды), затем перебазирование под Брандис около Лейпцига (Германия).

Состав

Jagdgeschwader 400

• Stab (штаб ягдшвадера 400)

• I./JG400 (первая истребительная группа)
  • Stab I./JG400 (штаб первой группы)
  • 1./JG400 (первый штафель первой группы) (переформирован из 20./JG1)
  • 2./JG400 (второй штафель первой группы)

• II./JG400 (вторая истребительная группа)
  • Stab II./JG400 (штаб второй группы)
  • 5./JG400 (пятый штафель первой группы)
  • 6./JG400 (шестой штафель первой группы)

• III./JG400 (третья истребительная группа) (Сформирована 21.07.44 г. в Brandis как Erg.Staffel/JG400 на базе Ausb.Kdo./Erprobungskommando 16.)
  • Stab III./JG400 (штаб третьей группы)
  • 13./JG400 (тринадцтый штафель первой группы)
  • 14./JG400 (четырнадцатый штафель первой группы) (переформирован из Erg.Sta./JG400)

JG 400 в боях

Me 163B-1 совершил первый боевой вылет 6 августа 1944г. 2 Me-163 встретили в воздухе 3 истребителя P-51 "Mustang" из 352 истребительной группы (352nd Fighter Group). Первый перехват бомбардировщиков B-17 "Flying Fortress" реактивщики из JG 400 совершили 16 августа 1944 года, лейтенант Рыль (Ryll) сбил B-17, но тут же был сбит двумя "Мустангами" из 359 истребительной группы (352nd Fighter Group).

24 августа 1944 года, группа B-17-х была атакована фельдфебелем Шубертом (Schubert) который заявил два сбитых B-17 (еще один заявили другие пилоты). Ведомый Шуберта подтвердил падение B-17. Один Ме-163 был сбит стрелком бомбардировщика.

11 сентября 1944 года,7 «Комет» атаковали строй бомбардировщиков В-17, в результате чего было заявлено сбитыми три B-17. На 24 сентября в JG 400 числилось 11 исправных Me-163, но не хватало пилотов умеющих управлять ими. В течение месяца «Koметы» вылетали всего 5 раз, 28 сентября отмечено наибольшее количество ракетных истребителей участвовавших в бою – 9 Ме-163. В этом же месяце два завода, производящих топливо для ракетных истребителей были серьёзно повреждены в результате бомбардировок, и нехватка топлива будет преследовать JG 400 до конца войны.

7 октября 1944г. счёт пополнился двумя B-17, но и два Ме-163 не вернулись на базу.

Низкая эффективность Ме-163 привела к пересмотру тактики использования истребителей. Новый метод заключался в следующем – Ме-163 используя свой ракетный двигатель, на максимальной скорости, поднимался на высоту в 12 км (40 000 футов) сквозь строй бомбардировщиков одновременно атакуя самолеты, находящиеся в прицеле из 30-мм пушки, при достижении максимальной высоты, истребитель должен был пикировать обратно на строй бомбардировщиков, открывая опять огонь. После такой атаки самолёт возвращался на базу, где его дозаправляли, и он опять поднимался в небо для атаки следующей волны бомбардировщиков.

Союзные истребители могли противостоять «Кометам» несколькими способами, по докладам пилотов столкнувшимися с ними, было отмечено, что в пикировании с выключенным двигателем Ме-163 был крайне уязвим для любого истребителя сопровождения бомбардировщиков. Вскоре аэродром Brandis был быстро идентифицирован как место базирования JG 400, и стал постоянным объектом для атак союзных штурмовиков.

На практике оказалось, проблематично прицелиться на огромной скорости во время подъёма на высоту. Испытаны были новые технологические решения для повышения эффективности бортового оружия Ме-163, самый необычный заключался в установке на каждом крыле в 75 см от фюзеляжа, по пять труб в общем обтекателе 50-мм ракет SG500 "Jagdfaust", стреляющих вертикально вверх. Самолёт был снабжён фотоэлементом, сверху фюзеляжа, активирующим запуск ракеты. Когда Ме-163 пролетал под строем бомбардировщиков ниже на 20-70 м, силуэт бомбардировщика при прохождении над фотоэлементом вызывал срабатывание установки. Известен только один случай применения SG500 в бою, 10 апреля 1945г. лт. Фриц Келб (Fritz Kelb) ракетами сбил британский бомбардировщик "Галифакс". Было решено использовать новое вооружение на серийных самолетах, но успели переделать только 12 Ме.163В, которые так в боях и не использовались.

К середине апреля 1945г. боевая активность "Комет" снизилась, что объясняется отсутствием топлива. 22 апреля удалось заправить только три Ме-163, которые сумели сбить один из 640 "Ланкастеров", шедших на задание. Из-за отсутствия топлива часть персонала была отправлена на сухопутный фронт или пополнила ряды пилотов Ме-262 "Швальбе", а всего к моменту капитуляции в подразделениях "Комет" числилось 80 Ме-163 и 60 пилотов.

Несмотря на то, что Ме-163B было выпущено больше 300 машин (в том числе и несколько Ме-163-C с увеличенным запасом топлива), на счету JG 400, к концу войны, было всего 9 подтверждённых побед, за это же время 14 «Koмет» были потеряны (в основном от аварий и несчастных случаев).

В апреле 1945 года I и II группы были расформированы, I./JG 400 в Brandis , II./JG 400 в Husum .

Пилоты

• Обер-лейтенант Адольф Нимейер (Adolf Niemeyer) выполнил более 30 боевых вылетов на "Комете", в варианте вооружения с 24 ракетами R4M установлеными под крыльями.
• Фельдфебель Курт Шаблер (Kurt Schiebeler) выполнил 20 боевых вылетов на Ме-163, добившись двух побед над B-17 в сентябре-октябре 1944 года.
• Фельдфебель Рольф "Буби" Глогнер (Rolf "Bubi" Glogner) заявил одну победу на Ме-163, над DeHavilland Mosquito у Лейпцига, 16 марта 1945 года. Однако "Mosquito" (NS795 из сквадрона № 544 , пилотируемый P/O RM Hays) удалось уйти от преследования и совершить вынужденную посадку во Франции, согласно докладу пилота Hayes (опубликован в "Coastal Command Review, Vol.IV, No. 3, March, 1945".
• Обер-лейтенант Франц Фойдих (Franz Woidich) , должность Staffelkapitän 6./JG 400, заявил одну победу 22 апреля 1945 года.
• Фельдфебель Зигфрид Шуберт (Siegfried Schubert) считается самым успешным пилотом, на его счету 3 четырехмоторных бомбардировщика союзников. 7 октября 1944 года был сбит в боевом вылете.
• Лейтенант Фриц Кельб (Fritz Kelb) заявил один сбитый B-17 10 апреля 1945 года, и, прежде чем его сбили в последнем вылете 30 апреля 1945 года, заявил ещё одну сбитую "Крепость".

Командиры JG 400

Geschwaderkommodore

• майор Вольфганг Шпэте (major Wolfgang Späte), 1 февраля 1944 г. - март 1945

Gruppenkommandeure

I. Gruppe

• капитан Роберт Олейник (hauptmann Robert Olejnik), апрель 1944
• капитан Вильгельм Фулда (hauptmann Wilhelm Fulda), 25 ноября 1944 г. - 19 апреля 1945

II. Gruppe

• капитан Рудольф Опиц (hauptmann Rudolf Opitz), 1 января 1944 г. - май 1945

III. Gruppe

• обер-лейтенант Франц Медикус (oberleutant Franz Medicus)21 июля 1944 - 13 октября 1944

Литература, источники

• "Last year of the Luftwaffe", Alfred Price, 1991
• [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Jagdgeschwader/JG400-R.htm JG 400 @ Lexikon der Wehrmacht]
• [www.ww2.dk/air/jagd/jg400.htm JG 400 @ The Luftwaffe, 1933-45]

Отрывок, характеризующий Jagdgeschwader 400

Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.