The Jimi Hendrix Experience

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Jimi Hendrix Experience»)
Перейти к: навигация, поиск
The Jimi Hendrix Experience

The Jimi Hendrix Experience играют в голландской телестудии. 14 марта 1967 года. Слева направо: Хендрикс, Реддинг, Митчелл.
Основная информация
Жанры

психоделический рок, эйсид-рок, хард-рок, блюз-рок, хэви-метал

Годы

1966 — 1969, 1970

Страны

Великобритания Великобритания
США США

Город

Лондон

Другое название

The Experience

Язык песен

Английский

Лейблы

Track (UK), Barclay (Франция), Reprise (США и Канада), Polydor (остальные страны), MCA

Бывшие
участники

Джими Хендрикс
Ноэль Реддинг
Митч Митчелл
Билли Кокс

Другие
проекты

Band of Gypsys, Fat Mattress, The Dirty Mac, The Noel Redding Band, Ramatam

The Jimi Hendrix ExperienceThe Jimi Hendrix Experience

The Jimi Hendrix Experience (The Experience) — британско-американская рок-группа, известная благодаря гитарному звучанию, новаторским идеям и популярным песням. Центральная фигура группы — Джими Хендрикс, её создатель, лидер и автор большинства песен. В группу также входили басист Ноэль Реддинг и барабанщик Митч Митчелл. Группа была образована в 1966 году, выпустила 3 студийных альбома и распалась в 1969 году после ухода Реддинга. Хендрикс вновь использовал это название в 1970 году, когда к Хендриксу опять присоединился Митчелл, а в качестве бас-гитариста — Билли Кокс. Этот состав фанатами и коллекционерами[1] иногда называется группой The Cry of Love.

Группа экспериментировала со звучанием, создав целое направление в рок-музыке[2], а Джими Хендрикс вывел игру на гитаре на иной уровень[3][4].

В 1992 году The Jimi Hendrix Experience была включена в зал славы рок-н-ролла[3].

Три альбома, записанные группой, нередко рассматривают[5] как сольные альбомы Хендрикса, а то время, когда он выступал с этой группой — частью его сольного творчества.





История

Создание группы

История The Jimi Hendrix Experience начинается со знакомства Джими Хендрикса (выступавшего в то время под псевдонимом Джимми Джэймс англ. Jimmy James[6]) с Чесом Чендлером в конце июля 1966 года[6]. Чендлер, гастролировавший тогда по США в составе The Animals, услышал про Хендрикса от Линды Кит, подруги Кита Ричардса.[7] Она знала, что Чендлер планирует оставить деятельность концертирующего музыканта и в дальнейшем быть продюсером, и сказала, что в Гринвич-Виллидже есть один «просто великолепный» парень[7]. После этого Чендлер пошёл с ней на концерт Хендрикса в «Cafe Wha?». Придя еще до начала выступления, они стали говорить про Хендрикса. Таким образом, как позже утверждал Чендлер, у него возникла идея взять Хендрикса в Англию ещё до того, как он услышал выступление.

Хендрикс играл блюз в сопровождении барабанщика и бас-гитариста и не пел, поскольку не считал себя певцом. По словам Чендлера, Хендрикс не делал на сцене ничего такого, чем потом прославился в The Jimi Hendrix Experience, однако уже тогда Чендлер не сомневался, что Хендрикс фантастически талантлив.[7] Заниматься делами нового исполнителя Чендлер решил не один. В помощники себе он выбрал Майка Джеффери, на тот момент менеджера The Animals.

Предложение переехать в Англию Хендрикс воспринял сдержанно. Наиболее важным с точки зрения Хендрикса из того, что мог ему дать такой переезд, была возможность личного знакомства с Эриком Клэптоном, поэтому Хендрикс спросил Чендлера, знаком ли тот с Клэптоном. Чендлер ответил, что отлично его знает. Тогда Хендрикс спросил, познакомит ли он его с Эриком Клэптоном, если возьмёт в Англию. Чендлер заверил, что когда Эрик его услышит, то сам захочет познакомиться. Тогда Хендрикс дал согласие.[7]

Уехать в Англию немедленно было невозможно. Было необходимо оформить паспорт и найти свидетельство о рождении Хендрикса. На это ушло несколько недель. К тому времени Чендлер успел отыграть турне с The Animals по США и покинуть группу (то есть остаться в США со своим «подопечным», в то время как остальные вернулись в Англию). Хендрикса и Чендлера роднило увлечение научной фантастикой, что впоследствии отразилась на ряде текстов будущей группы. Тогда же Чендлер предложил артисту изменить сценическое имя на Джими (с одной «м») Хендрикс.

23 сентября 1966 года Хендрикс прибыл в Англию на самолёте. Он поселился в отеле «Hyde Park Towers» и вскоре перезнакомился со всеми музыкантами Лондона[7].

Хендрикс и Чендлер занялись поиском музыкантов. Будучи в курсе, что бывший вокалист The Animals Эрик Бёрдон планирует сформировать новый состав, Чендлер дал объявления о прослушивании для Eric Burdon & The New Animals, из которого он планировал найти кандидатов и для группы Джими Хендрикса[8]. Так был найден Ноэль Реддинг. У него тогда были очки, как у Джона Леннона, и шевелюра как у Хендрикса[7].

Мне было двадцать лет. Я купил гитару и поехал в Лондон с десятью монетами в кармане. Я искал работу и прочитал в «Melody Maker», что Эрик Бёрдон ищет гитариста. Я сразу поехал и сыграл в клубе под названием «Phone Booth». Там был Чес Чендлер, а мимо проходил Эрик Бёрдон — живые звёзды! Чес спросил меня, с кем я играл раньше, а я сказал, что с Джонни Киддом. Я правда у него играл — на его гитаре в артистической уборной.

К моменту приезда Реддинга в Лондон Бёрдон уже нашёл гитариста, поэтому на приглашение Чендлера прийти на прослушивание Реддинг ответил согласием[7]. Это происходило 28 сентября[10]. Когда Реддинг пришёл, Чендлер попросил его поиграть на бас-гитаре. Также Реддинг увидел Хендрикса, который показался ему весьма приятным и дружелюбным. Хендрикс угостил Реддинга выпивкой и сказал, что только что приехал из Америки, после чего показал несколько аккордов, и они стали играть «Hey Joe». Всего было сыграно три композиции без вокала. За ударными сидел Эйнсли Данбар[10]. По словам Реддинга, это совсем не походило на прослушивание.[7]. По окончании прослушивания Джими Хендрикс и Ноэль Реддинг пошли в паб, где беседовали о музыке[10]. Там Хендрикс предложил Реддингу играть в группе. На следующий день репетиции продолжились.

Эйнсли Данбар был наиболее вероятным кандидатом на должность барабанщика, но в итоге барабанщиком группы стал Джон Митчелл по прозвищу Митч за «удивительно быструю и чёткую игру».[7] Митч Митчелл, джазовый барабанщик-самоучка, имел уже солидный послужной список. В числе групп, в которых он работал, были Johnny Kidd & The Pirates, Riot Squad, The Tornadoes. На тот момент он покинул группу Georgie Fame and the Blue Flames. Чендлер, узнав об этом, предложил ему место барабанщика. Как вспоминал позднее Чендлер, собравшись вместе, музыканты играли четыре часа без перерыва.[7].

Я уже полтора года как работал с группой Georgie Fame and the Blue Flames. Каждый понедельник мы приходили и получали заработанные деньги, и в тот понедельник тоже пришли, но оказалось, что мы — уволены. Я вернулся в родительский дом в Илинге, а на следующее утро мне позвонил Чес Чендлер. Он сказал, что у него есть музыкант, которого он только что привез из Америки. Не хочу ли я с ним поиграть? Я спросил: «А что я с этого буду иметь?» Он сказал: «В перспективе — только двухнедельный тур во Францию, играть перед Джонни Холлидеем, больше ничего».

Они уже перепробовали к тому времени полдюжины барабанщиков, в том числе Джона Бэнкса из The Merseybeats, Эйнсли Данбара (его они чуть не взяли) и, кажется, Колина Аллена из группы Зута Мани. Кажется, уже все лондонские барабанщики успели погореть на этом, и я был последним в списке. Я пришел и увидел чернокожего парня с очень курчавыми волосами, одетого в непромокаемый плащ — однако человеком он казался прямым, в отличие от крученой шевелюры. Все это происходило в таком маленьком клубе, в подвальчике, и играли мы, используя дурацкие маленькие усилки, два часа подряд — вспомнили всё, что знали: Чака Берри, Уилсона Пикетта, традиционные ритм-энд-блюзовые вещи, которые всякий знает и умеет играть. Просто чтобы почувствовать друг друга. Я тогда и не знал, что Ноэл чуть ли не впервые в жизни держит в руках бас-гитару. Кажется, они взяли его за то, что у него была приличная стрижка и вообще он не был похож на проходимца.[11]

С названием для новой группы возникли сложности. Варианты обдумывались ещё до отъезда. Название The Experience предложил менеджер Майк Джеффери. Хендриксу поначалу оно не слишком нравилось, но в итоге он согласился.

11 октября был подписан контракт. Музыканты по своей неопытности не стали внимательно с ним знакомиться, о чём впоследствии пожалели. Так Реддинг в своей книге писал[7]:

Как артисты мы брали на себя обязательство сочинять песни и исполнять их вместе или порознь, и записывать, как минимум, 10 синглов в год (больше, если того захотят продюсеры, и меньше при форс-мажорных обстоятельствах). Если кто-то уходил из группы, действие контракта не прекращалось, и артист должен был привести того, с кем он объединится, чтобы с ним тоже заключили контракт. Мы не имели права записывать пластинки для кого-то другого, не могли записывать для кого-нибудь старый материал в течение пяти лет, передавать свои права и лицензии, делать что-либо другое в нарушение данного соглашения. Мы отдавали Джеффери и Чендлеру все наши авторские права во всем мире (на песни) и права на воспроизведение (радио, телевидение, фильмы), права использовать наши имена, биографии и любую другую информацию, которая может быть полезной при продаже записей, и право передавать наши права кому-то другому. Мы брали на себя обязательство не нарушать законы, хорошо вести себя на людях и не болеть.

После трёх дней репетиций — 13 октября 1966[12] в парижском зале «Олимпия»[13] состоялся сценический дебют новой группы. Собственного материала у группы на тот момент не было: исполнялись песни «Hey Joe», «Wild Thing», «Have Mercy», «Land Of 1000 Dances» и «Everybody Needs Someone To Love». Чендлер же хотел, чтобы группа исполняла собственный материал[8].

Репетициям музыканты новой группы предпочитали выступления на публике. По признанию Реддинга, репетиции слишком напоминали обязательную работу. Митч Митчелл время от времени позволял себе не являться на репетиции вовремя. Это продолжалось до тех пор, пока Чендлер не оштрафовал его на сумму месячного жалованья.[7]

Чендлер позаботился и о внешнем облике группы, рассчитывая привлечь таким образом внимание публики. Он подобрал музыкантам сценические костюмы. Цвет кожи Джими Хендрикса не мог не обращать на себя внимание, тем более что его эффектно оттеняли двое белых. Другой такой группы в Англии не было. Интересный зрительный эффект создавало то, что Хендрикс был левшой.

Никто из троих музыкантов не хотел становиться певцом. Хендрикс иногда исполнял вокальные партии, выступая в США, но в Англии поначалу не соглашался. В итоге было решено, что петь будет именно он. Он не был выдающимся певцом, однако его манера пения была действительно индивидуальна: голос сочетал в себе холодную уверенность с нервными интонациями и мог переходить с пения на речитатив[7].

Кит Ламберт, менеджер The Who, услышав игру Хендрикса в кафе «Scotch of St. James»[14], предложил выпустить сингл на своей студии «Track Records». Договорились, что первую пластинку запишут на студии «Polydor», а когда в марте 1967 года начнёт работать «Track», они обратятся туда.[15]

По возвращении из Франции, где The Experience разогревали Джонни Холлидея, они отправились в «DeLane Sea Studios», чтобы записать основные партии для дебютного сингла «Hey Joe». Там же записали и вокал, но ни Хендрикс ни Чендлер не считали этот результат удачным. В последующие недели Чендлер водил Хендрикса по разным лондонским студиям, в итоге доведя исполнение до желаемого уровня. Нужно было записать песню и для второй стороны сингла. Хендрикс планировал сыграть кавер-версию ритм-энд-блюзового хита «Land Of 1000 Dances», но Чендлер настаивал на записи собственной песни. Таким образом появилась первая сочинённая Хендриксом для The Experience песня «Stone Free». Она была записана и сведена за один день[8].

Первые недели существования группы были нелёгкими в финансовом отношении. Предложений выступать не поступало. Чендлеру пришлось продать пять своих гитар, чтобы оплатить приём в клубе «Bag of Nails»[14]. Он употребил все связи, чтобы пригласить людей, которые могли бы предложить работу. Филлип Хэйвард, владелец нескольких клубов, после этого концерта пригласил Хендрикса в аккомпанирующую группу для New Animals за 25 фунтов.[15]

Переломным стало выступление в клубе «Croydon». Публика была в шоке, поскольку ничего подобного ранее не слышала. У группы появилась постоянная работа. Потом был концерт в «Round House». Когда у Хендрикса сломалась гитара, Чендлеру, чтобы спасти положение, пришлось продать последнюю бас-гитару и купить гитару для Джими. Концерт прошёл удачно, и выпущенный 16 декабря 1966 года сингл «Hey Joe» стал пользоваться успехом, несмотря на то, что его не крутили на радио.[15]

Успех

Когда «Hey Joe» стала хитом, перед The Jimi Hendrix Experience открылись двери клубов и концертных залов Лондона. О Хендриксе начала писать пресса.

Триумфальным было выступление в клубе «Blaises», расположенным в подвале, куда нередко приходили музыканты, агенты, менеджеры и писатели. Клуб был набит битком. Хендрикс играл на гитаре зубами, что произвело особенное впечатление на публику[15]. На следующий день в «Melody Maker» появилась заметка:

«Джими Хендрикс, фантастический американский гитарист, свёл с ума толпу звёзд, пришедшую взглянуть на него в „Blaises“… Джими великолепно держится на сцене и владеет исключительной техникой игры на гитаре, в том числе зубами, иногда он вообще обходится без рук! Похоже, Джими станет одним из самых известных клубных имён в 1967 году».

Интерес к группе, и в первую очередь к Хендриксу, всё более и более возрастал. Как пишет Крис Уэлч в своей книге, вскоре после Рождества казалось, что чуть ли ни весь Лондон вновь пришёл посмотреть на Джими, теперь уже в клубе «Bag of Nails». Там было полно рок-звёзд, которые сидели перед сценой за длинными столами. Сюрпризом стала игра Митча на ударных. Он неистовствовал, переходя с одного барабана на другой. Следующим вечером все вновь пришли послушать The Jimi Hendrix Experience в клуб «7 1/2» недалеко от Пикадилли. Зрители задыхались от жары, но не желали ничего пропустить. Пришли Мик Джаггер, Мариан Фэйтфул, Пит Таунсенд, Эрик Клэптон, Анита Палленберг, Фенэлла Филдинг и Гленн Кэмпбелл. Воздействие на зал, где находились преимущественно музыканты, которых нелегко удивить, стало поистине ошеломляющим.[16]

Ещё одним таким прорывом был концерт в Saville Theatre[14], возглавляемом Брайаном Эпстайном, где The Jimi Hendrix Experience выступали на одной сцене с The Who. Эффект был таковым, что здание чуть не рухнуло.[16] Краткая заметка об этом концерте также появилась в «Melody Maker».

Талант Хендрикса стал очевиден не только для слушателей и критиков. Его игрой восхищались Эрик Клэптон[17] и Пит Таунсенд[18][19]. Таунсенд и Клэптон той зимой ходили на все выступления Хендрикса в клубах Лондона. Как отмечал впоследствии Чендлер, дни, проведённые в лондонских клубах, были для Хендрикса счастливыми.[15]

Сингл «Hey Joe» тем временем уверенно двигался вверх по чартам. 7 января он занимал 48 место, а 4 февраля поднялся на 4-е. Группа отправилась в студию, чтобы записать второй сингл «Purple Haze». Эта песня была написана в ноябре 1966 года, и сам Хендрикс объяснил суть песни так: «Это всего лишь фантазия, которую я связываю с прочитанным мною в одном из научно-фантастических журналов о красном луче смерти». Образы были взяты из романа «Ночь света» Филиппа Хосе Фармера, опубликованного в 1957 году. В романе действие происходит на мистической планете Радость Данте, где из-за чрезмерной солнечной активности ночное небо временами окрашивается в фиолетовый цвет, и некоторые обитатели планеты сходят от этого с ума. Сингл «Purple Haze» вышел 17 марта, а 25 марта достиг четвёртой позиции.[15]

В марте 1967 года The Jimi Hendrix Experience гастролируют вместе с The Walker Brothers, Энгельбертом Хампердинком и Кэтом Стивенсом. Гастроли проходили в дружеской атмосфере, несмотря на то, что музыканты, с которыми выступала группа, сильно отличались по стилю от The Experience. Джими Хендрикс часто играл джемы, Ноэль одно время подменял заболевшего гитариста Хампердинка. Гастроли прошли с успехом. На всех концертах был аншлаг. Именно во время этих гастролей было решено устраивать поджигание гитары.[20]

К тому времени музыканты The Jimi Hendrix Experience превратились в настоящих звёзд со всеми атрибутами звёздности. Уже во время гастролей с The Walker Brothers Реддингу и Митчеллу приходилось отвлекать внимание толпы от Джими ярко-оранжевыми нарядами. Хендрикс старался не выходить из номера днём. После концерта возбуждённые дамы преследовали его и, зажав в дверном проёме, вырывали клочья волос.[20]

Пользуясь популярностью группы, менеджеры устраивали как можно больше выступлений. Музыканты уставали не только от выступлений — утомлял постоянный ажиотаж. Как вспоминал Реддинг, невозможно было уйти с вечеринки, чтобы на каждой руке не повисло хотя бы по паре девиц. Напряжение музыканты пытались снять при помощи алкоголя и наркотиков.[21]

Несмотря на то, что о нем говорят, Джими никогда не был наркоманом. Неправда и то, что наши менеджеры чуть ли не силком заставляли Джими принимать наркотики. В те времена группы, которые много гастролировали, обязательно ели какие-то «колёса», — те же самые, что употребляют миллионы домохозяек или бизнесменов. Это был образ жизни. Даже если ты сам отказывался есть что-то такое, всегда находился какой-нибудь козёл, который мог подмешать тебе это дело в выпивку. Очень трудно было избежать чего-то подобного вообще.[11]

Как в музыке, так и во внешнем виде музыканты старались быть ни на кого не похожими. Это вызывало противоречивые, нередко полярные оценки: от восхищения и подражания до насмешек и оскорблений. Последнему способствовал создаваемый в прессе образ музыкантов-дикарей. Например, в мае 1967 года тридцать отелей Стокгольма отказались их принять, и пришлось вылететь в Хельсинки, но там их не пустили в ночной клуб.[21]

Дебютный альбом, названный «Are You Experienced?», вышел 12 мая 1967 года. 3 июня он занимал 5 место в чартах журнала «Billboard», а 10 июня поднялся до 2 места, уступив лишь битловскому «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band», и удерживался на этой позиции, иногда опускаясь на 3 место, до 7 октября. Альбом впитал в себя все творческие наработки группы: пост-дилановский лиризм, психоделические эксперименты и переосмысление того, как можно играть на электрогитаре — всё это накладывалось на блюзы, мелодии в стиле соул, рок-н-роллы, которым задавал ритм пульсирующий звук бас-гитары Реддинга и барабаны Митчелла.[21]

The Jimi Hendrix Experience в США

В планы Чендлера и Джеффери входило завоевание американского рынка. Хендрикс на тот момент был почти неизвестен у себя на родине. Когда он прибыл в Монтерей за 5 дней до выступления The Jimi Hendrix Experience на фестивале Monterey Pop, то даже порадовался своей безызвестности[22].

Группа должна была выступать в последний день трёхдневного фестиваля после The Who. The Who выступили с большим успехом, и музыканты The Jimi Hendrix Experience волновались, не зная как их примут. Группа продемонстрировала всё то, чем уже покорила Европу. Хендрикс в оранжевой рубашке и красных брюках терзал гитару, забрасывал её за спину и играл, держа на вытянутых руках; исполнял филигранные соло с чудовищным рёвом и с использованием фидбэка. В заключении концерта он сжёг свою гитару. Публика была в восторге. Многие считали, что The Jimi Hendrix Experience затмили всех звёзд Монтерея.[13][22]

После такого триумфа Майк Джеффери договорился о совместных гастролях The Experience с The Monkees, находившихся на вершине славы. Чендлер, узнав об этом, рассердился и сказал, что подобные гастроли, скорее всего, ожидает провал. И действительно, The Monkees были коммерческой поп-группой, пользовавшейся успехом у подростков, которым сложная музыка The Jimi Hendrix Experience была непонятна.[23]

Мы все еще нуждались в концертных приглашениях, и однажды Чесу позвонил Майкл Джеффери (он был менеджером Чендлера, и таким образом стал со-менеджером Хендрикса и Experience): «Слушай, угадай, что я для тебя нашел! Отличный концерт, не вздумайте его упустить. Турне, которое предлагают только раз в жизни! Вместе с Monkees!» Мы подумали, что он издевается. «Завтра стартуем!» Ну вот, подумали мы, опять двадцать пять. После Walker Brothers и Энгельберта мы получили Monkees. Они были приятным, конечно, группешником, хотя мы считали, что они не умеют играть. Мы катались с ними в частном самолете и всё такое, но боже ж мой, как нас ненавидела их публика! Мы начали тур в Джексонвилле и, как я уже говорил, впервые тогда столкнулись с Югом и расизмом. Но было и кое-что приятное. Пару дней мы пропутешествовали в автобусах и обнаружили, что Питер Торк умеет играть на банджо, Майк Несмит — на гитаре, Микки Доленц чертовски приятный парень, и мы решили, что четвертый из них немного подлиза.[11]

Однако группа дала немало и удачных концертов, их много снимали, брали интервью, записывали в американских студиях. Не упускал Хендрикс и возможности устроить джем с американскими музыкантами. В один из дней Хендрикс и Реддинг посетили концерт Фрэнка Заппы в театре Garrick, где Джими увидел возможности педали «wah-wah». Он захотел перенять это новшество и той же ночью отправился в студию «Mayfair».

Гастроли и новый альбом

В конце августа 1967 года группа снова с огромным успехом выступала в лондонском рок-театре Saville. Последнее выступление, которое должно было состояться 27 августа, было отменено в связи со смертью Брайана Эпстайна. Хендрикс выступил там 8 октября вместе с Артуром Брауном и Eire Apparent.

В ноябре группа гастролировала по Великобритании совместно с Pink Floyd, The Move, The Nice, Amen Corner.

В то же время группа записала альбом «Axis: Bold As Love», выпущенный в Великобритании 1 декабря 1967 года.[23] Работа над ним шла значительно дольше, чем над первым. Именно тогда начались трения между группой и Чесом Чендлером, касавшиеся продюсирования записи. Чендлер настаивал на сохранении за ним полного контроля над процессом записи и сведения, что не устраивало музыкантов, которые хотели сами определять собственное звучание. Тогда же начались конфликты между Реддингом и Хендриксом. Ноэлю не нравилось много раз записывать одни и те же партии. Джими же отличался феноменальной работоспособностью и требовательностью к себе. Звукорежиссёр Эдди Крамер рассказывал об этом:

Джими, бывало, высунет голову из кабинки и спросит: «Всё нормально? Ты уверен?» Я отвечаю: «Да, Джими, в этот раз всё получилось просто великолепно», а он говорит: «Ну ладно, тогда я попробую ещё разок». И мы продолжали записывать дубли, каждый из которых был лучше предыдущего, но ему они всё равно никогда не казались достаточно совершенными.[24]

Ноэль Реддинг[25][26]:

Меня выматывали сессии звукозаписи. Помню, что, записывая «Axis: Bold As Love» в студии «Olympic» в Лондоне, мы даже не репетировали. Мы просто приходили и разучивали песню. Джими обычно объяснял, чего он от нас хочет. И мы записывали четыре дорожки с бас-гитарой, потом ударные, вокал и ритм-гитару, а когда дело доходило до тридцати шести перезаписей гитарной партии, я просто ложился в студии и засыпал.

Митч Митчелл[11]:

Достаточно часто мы сталкивались с Чесом по поводу дублей. Ему страшно нравились перезаписи и наложения, но он пытался добиться совершенства, просто-напросто заставляя нас переписывать одну и ту же вещь снова и снова. Он замечал только как растет запас версий. Ноэлу же совершенно не нравилось столько времени торчать в студии, особенно переписывая по нескольку раз одну и ту же вещь. Часто все кончалось тем, что он уходил из студии и отправлялся в пивную на другой стороне улицы. Когда так случалось, мы с Джими продолжали работать без него, но так дело не очень клеилось. Иногда мы записывали гитару и барабаны или же бас и барабаны, но, как правило, дело кончалось тем, что Ноэл приходил позже и накладывал партию баса.

В английских чартах альбом достиг 5 места, а в США, где он вышел 15 января следующего года — 3-го.

1968 год

В январе 1968 года The Jimi Hendrix Experience поехали в короткое турне по скандинавским странам, которое началось в Швеции. Там в Гётеборге в отеле «Opalen» Джими был задержан полицией «за нарушения порядка в гостиничном номере». Джими напился и, придя в свой номер, стал всё крушить. В шесть утра кто-то вызвал полицию, и Хендрикса задержали за нарушение порядка. Чендлер добился освобождения Хендрикса после уплаты штрафа.

В конце января The Jimi Hendrix Experience поехали в двухмесячный тур по США. Примечательным моментом этого тура было совместное выступление с Джимом Моррисоном, состоявшееся 13 марта. 5 апреля в Ньюарке Хендрикс исполнил композицию, посвящённую убитому днём ранее Мартину Лютеру Кингу[27]. 8 апреля тур закончился, Реддинг и Митчелл вернулись в Лондон, а Хендрикс остался в США.

12 апреля в Великобритании вышел сборник под названием «Smash Hits», поднявшийся до 4 места. В США альбом вышел в июле 1969 года c несколько иным набором песен и достиг в американских чартах 6 места.

В мае состоялся тур по Италии, в июле — по Испании. В 1968 году группа принимала участие в нескольких фестивалях.

В апреле 1968 на студии «Record Plant» в Нью-Йорке началась работа над третьим альбомом «Electric Ladyland». Процесс записи надолго затянулся, и альбом вышел только в сентябре. Тому было насколько причин. Записи часто прерывались концертными выступлениями. Хендрикс стремился сделать как можно лучшую запись, делая новые и новые дубли. К тому же Хендриксу хотелось разнообразить звучание студийными эффектами, а также пригласить сессионных музыкантов, с которыми он часто играл джемы в то время. Вновь обострились разногласия с Чендлером и Реддингом. Чендлер в итоге отстранился от участия в работе над альбомом, и единоличным продюсером стал Хендрикс. Реддинга очень утомляла рутинная работа в студии. Случалось, что он просто бросал записи и уходил из студии.[25] В итоге на альбоме во многих песнях на бас-гитаре играет Хендрикс, а не Реддинг.

Разногласия возникали, когда Джими пытался меня учить, как надо играть. Я мог спросить его о паузах и темпе, это нормально, но мне не нравилось, что он меня поучает, какие играть ноты. Меня это очень раздражало. Но мы с Джими легко общались. Просто позор, что потом он так зациклился на электронике и наложениях. Меня это просто выводило из себя. Музыка получалась слишком перегруженной. Ему надо было сохранять простоту, это было бы то, что надо.

— [26]

Однако результат стоил затраченных усилий и нервов. Альбом сразу же взлетел на первое место американского хит-парада и получил «золотой» статус уже в первую неделю продаж. Очень высоко оценили эту работу и критики. Сам Хендрикс стал культовой фигурой, а The Jimi Hendrix Experience — одной из самых востребованных групп в мире. Успех альбома в Британии был меньшим — там он не поднялся выше пятого места. Выпущенная синглом кавер-версия песни Боба Дилана «All Along the Watchtower» в британских чартах дошла до 5 места, в американских — до 20-го.

В конце июля началось новое большое турне по США. Фактически оно длилось с небольшими перерывами почти до конца года.[25]

Распад

Бесконечные гастроли всё сильнее утомляли музыкантов. Обострялись конфликты внутри группы.

Ноэль Реддинг[25]:

Десять месяцев мы жили друг у друга буквально на головах. Усталость, постоянный приём наркотиков, фанаты, преследовавшие нас повсюду, воровство в гостиничных номерах — всё это приводило нас в отчаяние. Разговоры сводились в основном к деньгам, потому что нам казалось, что деньги могут сделать нас свободными… < … > Всего лишь год назад мы были вместе, пытались добиться успеха, а теперь мы раскалывались, нас разобщали силы, которые мы не могли ни понять, ни остановить…

Сочинение песен прекратилось. Никто уже не думал о записи нового альбома. В ноябре 1968 года стало известно, что группа собирается распасться. Планировалось, что каждый из музыкантов The Experience создаст свою группу, а два раза в год Хендрикс, Реддинг и Митчелл будут собираться и выезжать на гастроли как The Experience, но со своими группами, которые будут играть на разогреве. Музыканты эту идею одобрили, но ей не суждено было сбыться.

Ещё летом 1968 года, когда шла запись альбома «Electric Ladyland», Реддинг организовал группу Fat Mattress, куда вошли его друзья, бывшие музыканты группы Living Kind: вокалист Нил Лэндон, бас-гитарист Джим Левертон и барабанщик Эрик Дилон. Сам Ноэль вернулся к роли соло-гитариста[28].

В январе 1969 года музыканты объединились, чтобы отправиться в турне по Европе. Но теперь всё было не так как раньше. Музыканты старались как можно реже встречаться за пределами сцены. Хендрикс уже не испытывал удовлетворения от тех ритуальных действий на сцене, которые совершал раньше, и которые ждала от него публика. Теперь всё чаще он стоял неподвижно и просто играл. Ноэль распрямил вьющиеся от природы волосы, чтобы никто не думал, что он подражает Хендриксу. 24 февраля 1969 года на концерте в Лондоне Fat Matress играла на разогреве у The Jimi Hendrix Experience.[28] Так было и на многих последующих концертах. Джими Хендрикс[25]:

«Мы стали чем-то вроде кукурузных хлопьев на завтрак. Настоящие рабы поп-музыки. Я чувствовал, что над нами висит угроза стать американским вариантом Дэйва Ди, Доузи, Мика и Тича. В этом нет ничего плохого, но только не для нас. Мы решили, что надо с этим покончить и найти что-то своё. Я устал от такого отношения фанатов, будто они оплатили твой дом и машину и теперь уверены, что ты будешь делать то, что они хотят, до конца своей жизни…»

— [29]

Последнее выступление группы состоялось 29 июня 1969 года на поп-фестивале в Денвере. Начался концерт хорошо. Но в итоге возбуждённая толпа стала прорываться на сцену. Полиция применила слезоточивый газ, но ветер подул в сторону сцены. Музыканты почувствовали резь в глазах и стали задыхаться, но уйти со сцены не могли, потому что она была окружена плотной стеной людей. Один из рабочих сцены пробрался сквозь толпу и подогнал фургон к сцене, в него и спрятались музыканты. Толпа окружила фургон. Крыша прогнулась под тяжестью тел. Водитель завёл мотор и поехал, надеясь, что никого не задавит. Когда фургон доехал до отеля, фанаты всё ещё висели на крыше и на стенках фургона. Музыкантам с трудом удалось проскочить в отель. Впоследствии они с содроганием вспоминали этот день.

The Cry of Love

Ноэль Реддинг вернулся в Лондон к Fat Mattress.[28] Джими Хендрикс же стал готовиться к Вудстокскому фестивалю. Для этого был снят дом в трёх милях от Вудстока, где проходили джемы и репетиции. В его новую группу вошли Митчелл, басист Билли Кокс, которого Хендрикс знал со времён армейской службы, ритм-гитарист Ларри Ли, знакомый Хендриксу с 1964 года, а также перкуссионисты Джерри Вэлез и Юма Султан. Группа получила название Gypsy Sun and Rainbows. Концерт на фестивале 18 августа 1969 года был единственным выступлением этой группы. В конце сентября Хендрикс свернул её деятельность. Оставшуюся часть года Хендрикс в относительном уединении провёл в Нью-Йорке, мало появляясь на людях. В самом конце 1969 года он вместе с Билли Коксом и Бадди Майлзом создал группу Band Of Gypsys. 31 декабря 1969 года и 1 января 1970 года Band Of Gypsys выступили в четырёх новогодних концертах, состоявшихся в зале «Fillmore East» в Нью-Йорке. Выступление было записано, и эта запись стала единственной, оставшейся от группы. Вскоре Band Of Gypsys прекратила существование.[28]

Зимой 1970 года шли переговоры о воссоединении The Jimi Hendrix Experience. У Хендрикса после распада Band of Gypsys группы не было. Время от времени он играл джемы с различными музыкантами, а также делал записи в студии. Не было постоянной работы после расформирования Gypsy Sun and Rainbows и у Митчелла. Оба сохраняли отношения с Реддингом, который заканчивал запись уже второго альбома, и иногда играли вместе на джемах.[30]

Переговоры окончились в феврале 1970 года подписанием контракта. Но бас-гитаристом группы стал не Ноэль Реддинг, а Билли Кокс. По словам Хендрикса, такая замена была сделана из чисто музыкальных соображений. Реддинга, который дал согласие играть в возрождённой группе, это обидело. Музыканты выступали под старым названием, но играли уже другую, более спокойную и мелодичную музыку. По этой причине группу Джими Хендрикса этого периода иногда называют The Cry of Love.[24] Контракт предусматривал три больших тура: по США, Западной Европе и Японии. Американское турне началось 25 апреля в Лос-Анджелесе, а завершилось 1 августа на Гавайях.[30]

31 августа 1970 года Джими Хендрикс со своей группой выступил на фестивале на острове Уайт. Моросил дождь, усилители работали плохо. Импровизации Джими периодически «рассыпались», Хендрикс злился, менял инструменты, а когда выступление было закончено, в раздражении бросил гитару на пол. Через неделю после выступления на острове Уайт сходная ситуация наблюдалась во время выстуления на острове Фемарн. Моросил холодный дождь. Отыграв программу, Хендрикс, помахав рукой, ушёл. Это было его последнее официальное выступление. Гастроли были приостановлены из-за болезни Билли Кокса.

Конец группе положила смерть Джими Хендрикса 18 сентября 1970 года.[13][30]

В 1992 году The Jimi Hendrix Experience были введены в Зал славы рок-н-ролла.[3]

Ноэль Реддинг был найден мёртвым в своем доме в Ирландии 11 мая 2003 года.[31] 12 ноября 2008 года, во время трибьют-тура по США Митч Митчелл был также найден мёртвым — в отеле «Бенсон» в Портленде, штат Орегон.[32]

Музыка

Истоки

В основе музыки, исполняемой группой The Jimi Hendrix Experience, лежал американский ритм-энд-блюз. Эта музыка была дополнена «белым» блюз-роком, психоделическим роком и зарождающимся прог-роком. В основном музыкальный стиль группы определял Хендрикс[33], но на него также влияли Митчелл, тяготевший к джазу, и Реддинг, тяготевший к поп-року.

Стиль

The Jimi Hendrix Experience и в первую очередь идеи Джими Хендрикса оказали исключительно большое влияние на развитие хард-рока[34].

В книге «1001 альбом, который нужно услышать» про The Jimi Hendrix Experience написано: «За исключением, пожалуй, Cream, The Jimi Hendrix Experience, по мнению многих, могли считаться лучшим в мире трио. Хотя этот факт и репутация группы, обладающей блестящей музыкальностью и импровизацией, гарантировали им всеобщее признание, постоянное напряжение гастрольного тура и лейбла, который давил на них после оглушительного успеха дебютного альбома».

Критика

Музыка, которую играла группа, была понятна и близка далеко не всем[21]. Многие в Британии не принимали и внешний облик группы, причём критика могла раздаваться не только от людей, не принимавших рок-музыку в целом, но и от тех, кто слушал более «классический» рок-н-ролл. Так Джон Дикин написал в редакцию «New Musical Express» (май 1967 года):

Боже мой, как «Purple Haze» Джими Хендрикса попал в таблицы рейтинга? Хендрикс и его группа — оскорбление для рок-музыки, и чем скорее те, кто покупает пластинки, очнутся и поймут это, тем лучше. Его записи — не что иное, как шум, не представляющий из себя никакой музыкальной ценности.

Критике подвергались как внешний вид группы, так и поведение Хендрикса на сцене. Так Джинджер Бэйкер дал такую оценку: «Я видел, что Джими был выдающимся гитаристом, с этим невозможно было спорить. Но когда он начинал все эти свои штучки, падал на колени, играл зубами… меня это только раздражало».[35]"

Критиковали музыку группы и чёрные американцы, считая, что Хендрикс извращает их музыку[24].

Музыканты

Дискография

Интересные факты

  • The Jimi Hendrix Experience был как самым успешным проектом музыкантов, в него входивших, так и менеджера Чеса Чендлера.
  • После первой репетиции Хендрикс и Реддинг говорили о музыке, причём Хендрикс расспрашивал Реддинга об английских исполнителях, а Реддинг Хендрикса — об американских.
  • Когда Хендрикс не смог сделать выбор между Митчем Митчеллом и Эйнсли Данбэром, Чес Чендлер предложил бросить монетку[8].
  • Кит Ламберт, с которым недавно созданная группа планировала заключить контракт, был так впечатлён игрой Хендрикса в лондонском клубе «Scotch Of St. James», что написал с Чендлером текст контракта прямо на подставке под пиво[8].
  • Когда The Experience выступали в телешоу Лулу, которое шло в прямом эфире, Джими посвятил номер Cream и играл эту композицию до конца передачи, и самой Лулу на заключительное выступление времени не осталось. Продюсер рвал на себе волосы, но сделать ничего не мог[36].

Напишите отзыв о статье "The Jimi Hendrix Experience"

Примечания

  1. ↑ [archive.is/20120905055909/www.monstersandcritics.com/people/archive/peoplearchive.php/Jimi_Hendrix/biography Jimi Hendrix Biography]
  2. ↑ [greatstory.narod.ru/blues/bio/bio_jimi.html Биография: Jimi Hendrix]
  3. ↑ 1 2 3 [www.rockhall.com/inductee/the-jimi-hendrix-experience The Jimi Hendrix Experience] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3882 дня) — история, копия)
  4. ↑ [www.jimi-hendrix.com/biography.html Биография Джими Хендрикса (офиц. сайт)] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3882 дня) — история, копия)
  5. ↑ То есть говорят, например: альбом Джими Хендрикса [news.nbc.com.ua/NEWSactionISarticleANDtext_idIS2935ANDdateIS22.7.2003.html], вместо альбом «The Jimi Hendrix Experience»; или же «Умер басист Хендрикса» [www.guitarsite.com/newsletters/030519/1.shtml]"
  6. ↑ 1 2 goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-1.php
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-2.php Рождение The Jimi Hendrix Experience]
  8. ↑ 1 2 3 4 5 [vamrabota.blog.tut.by/2008/10/13/jimi-hendrix/ Отрывок из книги «Иллюстрированный Джими Хендрикс»]
  9. ↑ [books.google.com/books?id=JCTqqzA60UIC&pg=PA52&lpg=PA52&dq=Noel+Redding+guitar+London+Melody+Maker+Eric+Burdon+Phone+Booth&source=web&ots=SvzTfduTW_&sig=fNldiwbIkxFbmDwkWl_Oy8aNKcA&hl=ru&sa=X&oi=book_result&resnum=3&ct=result#PPA52,M2 Крис Уэлч «Hendrix», стр 52]
  10. ↑ 1 2 3 [www.beatles.ru/books/paper.asp?id=1402 Behind The Purple Haze (Интервью с Реддингом)]
  11. ↑ 1 2 3 4 [badlemon.ru/?p=1188 «Джими Хендрикс. Дерзкий как любовь». Воспоминания Митча Митчелла]
  12. ↑ [twtd.bluemountains.net.au/cream/noel_redding.htm Noel Redding]
  13. ↑ 1 2 3 [music.km.ru/Encyclop.asp?Topic=topic_rock_1757 Джими Хендрикс]
  14. ↑ 1 2 3 [www.timeout.com/london/aroundtown/features/51.html Клубы, в которых выступал Хендрикс]
  15. ↑ 1 2 3 4 5 6 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-3.php Первые успехи]
  16. ↑ 1 2 3 [books.google.ru/books?id=JCTqqzA60UIC&pg=PA9&lpg=PA9&dq=Piccadilly+Jimi+Hendrix+Mick+Jagger+Marianne+Faithful+Pete+Townshend+Eric+Clapton&source=web&ots=SvzSgewU__&sig=AxIvh7eSTJS5K91G_LNtlCsy6Q8&hl=ru&sa=X&oi=book_result&resnum=2&ct=result#PPA9,M1 Крис Уэлч «Hendrix», стр.8]
  17. ↑ [jimihendrix.by.ru/archive/interview/0006/ Эрик Клэптон о Хендриксе]
  18. ↑ [jimihendrix.by.ru/archive/interview/0021/ Пит Таунсенд о Хендриксе]
  19. ↑ [www.rollingstone.com/news/story/5937559/the_100_greatest_guitarists_of_all_time The 100 Greatest Guitarists of All Time]
  20. ↑ 1 2 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-4.php Настоящие гастроли]
  21. ↑ 1 2 3 4 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-5.php «Неистовый» Хендрикс в зените славы]
  22. ↑ 1 2 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-6.php Монтэрей]
  23. ↑ 1 2 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-7.php Альбомы, гастроли]
  24. ↑ 1 2 3 [www.simen.ru/biography/jimi_hendrix/ Биография Джими Хендрикса (Jimi Hendrix) и его группы The Jimi Hendrix Experience]
  25. ↑ 1 2 3 4 5 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-8.php «Эра сжатых зубов»]
  26. ↑ 1 2 [books.google.com/books?id=JCTqqzA60UIC&pg=PA54&lpg=PA54&dq=pissed+off.+%22His+music+got+too+involved%22.&source=web&ots=SvzTfixR2-&sig=i4B3McKHFjvCMJyqfeWYb4nBghE&hl=ru&sa=X&oi=book_result&resnum=1&ct=result Крис Вэлч «Hendrix», стр 54]
  27. ↑ [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-10.php Чёрный Элвис?]
  28. ↑ 1 2 3 4 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-9.php Падающая звезда]
  29. ↑ [books.google.com/books?ct=result&id=JCTqqzA60UIC&dq=hendrix+corn+flakes+for+breakfast&ots=SvzTferS1V&pg=PA28&lpg=PA28&sig=ACfU3U3J8fxkHGgO3aqbdwHfCd00zVa6XQ&q=%22People+were+starting+to+take+us+for+granted%22#PPA28,M1 Крис Уэлч. «Hendrix», стр 28]
  30. ↑ 1 2 3 [goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/1-11.php Несбывшиеся планы]
  31. ↑ [vintageamps.com/plexiboard/viewtopic.php?f=4&p=293590 Vintage Amps Bulletin Board • View topic — Hendrix Bassist Noel Redding Dead At 57]
  32. ↑ [www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-1085282/Jimi-Hendrix-drummer-dies-61-just-days-tribute-tour.html Jimi Hendrix drummer dies at 61 just days after tribute tour]. Daily Mail. Retrieved 16 June 2012
  33. ↑ [jimihendrix.by.ru/archive/article/0024/ Jimi Hendrix, Jimmy Page, Ritchie Blackmore | Статьи | Jimi Hendrix :: Всё о Джими Хендриксе]
  34. ↑ [www.rock.ru/legends/hendrix/articles.html www.rock.ru — Джими Хендрикс]
  35. ↑ [pishchour.ru/03-12-06_2_.html Начало Эксперимента]
  36. ↑ goldenunder.sakhaworld.org/books-r/hendrix/2-2.php

Ссылки

  • [www.jimihendrix.com Официальный сайт Хендрикса]
  • [musicbrainz.org/artist/33b3c323-77c2-417c-a5b4-af7e6a111cc9.html The Jimi Hendrix Experience] (англ.) на сайте MusicBrainz
  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:jjftxqygldhe The Jimi Hendrix Experience на allmusic.com]
  • [www.discogs.com/artist/Jimi+Hendrix+Experience,+The The Jimi Hendrix Experience на discogs.com]
  • [jimihendrix.by.ru/ Русскоязычный сайт, посвящённый Хендриксу]
  • [www.retrosellers.com/features11.htm Интервью c Ноэлем Реддингом]
  • [www.me.umn.edu/~kgeisler/noelint.html Интервью c Ноэлем Реддингом]
  • [www.mitchmitchell.de/mitchdrum98.htm Mitch Mitchell Drum! Magazine Interview]
  • [www.rock.ru/legends/hendrix/articles.html Трудно Быть Богом]
  • [www.youtube.com/watch?v=Y0tOXaBrll0&feature=related Vancouver Interview (видео) part1] [www.youtube.com/watch?v=b_4XB_qg2HE&feature=related part2]
  • [rockfaces.ru/reviews/jimihendrix.htm Reviews «Are you experienced?», «Axis: Bold As Love»]
  • [www.kuzbassfm.ru/prog_text/64/ История группы Band Of Gypsys]
  • [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/muzyka/HENDRIKS_DZHIMI.html Хендрикс, Джими]
  • [www.youtube.com/watch?v=jE80W5xYbTI&eurl=technorati.com/videos/youtube.com%2Fwatch%3Fv%3DjE80W5xYbTI Выступление на LuLu Show (Видео)]
  • [rockisland.ru/articles/stili-i-napravleniya/psychedelia/jimi-hendrix/ Джими Хендрикс на сайте RockIsland]
  • [pishchour.ru/jimi-hendrix/ Антон Пищур переводы статей о Джими Хендриксе]
  • [books.google.com/books?id=0UU2TUNrNaQC&pg=PA118&lpg=PA118&dq=The+Jimi+Hendrix+Experience+critic&source=bl&ots=88UAN1NJwC&sig=uRKVvqLvlC0PkVR4EJshoJg7TaE&hl=ru&ei=jF2ZScORI42Q0AX-jb2vAg&sa=X&oi=book_result&resnum=1&ct=result#PPA118,M1 Jerry Hopkins TJHE]
  • [www.zvuki.ru/R/P/24176/ Алан Жуковский, Звуки.ру: обзорная статья, посвящённая творчеству Джими Хендрикса]
  • [badlemon.ru/?p=1188 Митч Митчелл: «Джими Хендрикс. Дерзкий как любовь» (воспоминания)]

Отрывок, характеризующий The Jimi Hendrix Experience

– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=The_Jimi_Hendrix_Experience&oldid=78440094»