K-25
К-25 — одна из крупнейших установок по обогащению урана в рамках Манхэттенского проекта. Для этого были сооружены громадные установки, которые с помощью метода газовой диффузии выделяли оружейный уран-235 из урановых руд. Так как этот способ обогащения урана очень энергозатратный, К-25 оказался одним из крупнейших потребителей энергии США. В 1954 году город Оук-Ридж потреблял 10 % всей вырабатываемой в США электроэнергии[1]. До своего сноса в апреле 2010 года К-25 располагалось в юго-западной части города Оук-Ридж, Теннесси, США.
Содержание
Строительство
Строительство началось в июне 1943 года и в начале 1945 уже было завершено. К этому времени К-25 стал крупнейшим сооружением мира и самым дорогим сооружением в рамках Манхэттенского проекта. Расходы на строительство составили 512 миллионов долларов. Строительные работы были настолько масштабны, что к строительству было привлечено сразу множество строительных фирм одновременно. Сооружение выполнено в форме большой буквы U длиной порядка 800 м и шириной 300 м. Таким образом по занимаемой площади К-25 превышает Пентагон. В качестве примера давления времени, под которым находились строители К-25 можно упомянуть факт, что строительство было начато ранее, чем сама технология газовой диффузии была полностью разработана.
Эксплуатация
В 1944 году в здании работало более 25 000 человек. Большая часть из них не знала над чем они работают. Чтобы разместить рабочих в непосредственной близости был сооружён микрорайон Happy Valley, в котором сначала 15 000 рабочих жили в жилищных вагончиках.
Примерно в конце 1944 года началось производство U-235. Большая часть урана, примененного для атомной бомбардировки Хиросимы в бомбе Малыш была изготовлена в К-25.
После окончания Второй мировой войны производство продолжилось. Газовая диффузия в те времена была единственным методом разделения изотопов, применявшимся в промышленных масштабах. Во времена Холодной войны во многих других местах США были возведены похожие установки.
Прекращение эксплуатации
Уже в 60-е годы выработка оружейных изотопов на К-25 начала приостанавливаться. Окончательно производство было закрыто в 1987 году. С тех пор здание начало быстро разрушаться. Так как здание было радиоактивным, доступ на территорию сооружения без особого разрешения был запрещён.
Снос
В 2008 году Министерство энергетики США приняло решение о сносе сооружения. Разруха в наскоро сооруженном в 40-х годах и окончательно заброшенном в 80-х годах здании достигла такой степени, что представляла опасность работникам, занятым сносом здания. В некоторых местах провалился потолок, треснули колонны.[2] В соответствии с планом сноса к концу 2011 года фирма Bechtel Jacobs закончила работы по сносу. Тем не менее ещё предстоят некоторые необходимые работы по дезактивации местности.
В апреле 2010 года было заявлено, что наименее зараженная часть здания — нижняя часть буквы U будет реставрирована и сохранена в качестве памятника.[3]
См. также
Центр национальной безопасности Y-12
Напишите отзыв о статье "K-25"
Примечания
- ↑ [web.knoxnews.com/web/kns/bechteljacobs/role.html K-25’s vital role in national security]
- ↑ [www.oakridger.com/news/x1009172630/K-25-demolition-begins K-25 demolition begins]
- ↑ [blogs.knoxnews.com/munger/2010/04/revised_preservation_pact_coul.html#more Revised preservation pact could go beyond K-25]
Ссылки
- [www.photographyserved.com/Gallery/Slouching-towards-Bethlehem-___/56780 Галерея фотографий К-25]
Координаты: 35°56′09″ с. ш. 84°23′38″ з. д. / 35.93583° с. ш. 84.39389° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=35.93583&mlon=-84.39389&zoom=14 (O)] (Я)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий K-25
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
