KV Racing Technology
| KV Racing Technology | |
|---|---|
| Гоночная команда | |
| Дебют | 2003 |
| Страна |  США
|
| Босс(ы) команды | Кевин Калховен Джимми Вассер |
| Текущая серия | IRL IndyCar |
| Бывшая серия | Champ Car Атлантический чемпионат |
| Победы в личном зачёте | - |
| Победы в командном зачёте | - |
KV Racing Technology - действующая автоспортивная организация, выставляющая гоночную команду в серии IRL IndyCar. На сегодняшний день команда выставляет три машины на полном расписании и одну - на ограниченном.
Команда основана в 2003 году Кевином Калховеном и Крейгом Поллоком под названием PK Racing для участия в серии ChampCar. базой для создания проекта стала другая бывшая команда серии - PacWest Racing.
Проект имел дочернюю команду в ныне не существующем Атлантическом чемпионате.
Содержание
Период участия в ChampCar
2003—2005
Команда вошла в список многочисленных дебютантов серии CART 2003 года. Дебютный сезон был проведён с одной машиной на полном расписании. За её рулём отмечались четверо пилотов, но наиболее успешны были двое — Макс Папис записал на свой счёт 4-е место на Road America; а Мика Сало дважды прорвался в Top5 — финн был третьим в Майами и 5-м — в Мехико.
В 2004 году проект претерпел существенные изменения — Поллок продал свою долю; новыми партнёрами Калховена становятся бизнесмен Дэн Петит и действующий гонщик серии Джимми Вассер (это отражается и на названии — теперь команда заявляется в чемпионат как PKV Racing). Команда выставляет на старт две машины, однако в одной из них ехал как раз Вассер, а в другой — мексиканский рента-драйвер Роберто Гонсалес.
Мексиканец не добивается каких-либо особых успехов, а вот Вассеру удаётся пять раз за сезон приехать на финиш в Top5 (лучший результат — 2-е место в Торонто). Джимми заканчивает год 8-м.
Гонсалес в межсезонье покидает команду — на его место приходит экс-чемпион серии Кристиано да Матта.
В сезоне-2005 команда постепенно прогрессирует — Вассер дважды доезжает до подиумов (третьи места в Вегасе и Серферс-Парадайзе), а да Матта приносит команде первую в её истории победу (в Портленде).
Вассер, благодаря стабильным финишам, завершает год 6-м, бразилец же вдвое превосходит напарника по числу сходов (выдав в какой-то момент серию из 5 подряд нефинишей) и завершает год лишь 11-м.
2006—2007
В межсезонье да Матта покидает команду. Недолго задерживается за рулём одной из машин и Вассер — на Гран-при Лонг-Бич он завершает регулярную гоночную карьеру. На места же двух основных пилотов приходит ветеран «чампкаровских» гонок Ориоль Сервия и бронзовый призёр Атлантического чемпионата прошлого года Кэтрин Легг.
Ни испанец, ни британка не смогли сходу показывать результатов на уровне Вассера — Ориоль был более стабилен (финишировав четырежды в Top5) и закончил сезон 11-м; Кэтрин же была куда менее результативна — лишь 4 попадания в Top10 позволили ей завершить сезон на 16-й строчке. Лучший финиш пришёлся на Гран-при Кливленда: Сервия, стартовав четвёртым, финиширует на третьей позиции.
На следующий год Калховен вновь полностью обновил состав — на место Легг и Сервии пришёл Нил Яни и Тристан Гомменди.
Экс-тест-пилот STR F1 с ходу смог найти общий язык с командой и начал показывать неплохие результаты — в итоге швейцарец лишь трижды за сезон не финишировал в Top10 и трижды финишировал в Top3 (в том числе дважды на втором месте — на этапах в Торонто и в Сан-Хосе). По итогам сезона Нил занял 9-ю строчку в общем зачёте.
Француз был менее стабилен, хотя именно он принёс команде поул на этапе в Мон-Треблане. Тристан ездил вполне на уровне Нила, но за два этапа до конца вынужден был покинуть команду - кончились спонсорские деньги. На его место был подписан Ориоль Сервия из Forsythe Racing, который успешно доехал сезон и был продлён на будущий год.
2008
2008-й год стал очередным годом больших изменений: для начала продал свою длю в команде Дэн Петит (это привело к очередному смену названия организации — теперь на KV Racing Technology). Произошло и изменение в пилотском составе — удалось договориться с проектом Крейга Гоура Team Australia и место Нила Яни занял Уилл Пауэр.
Помимо этого команда вынужденно сменила серию — первенство Champ Car влилось в конкурирующую серию — IRL IndyCar. Переход в новые условия прошёл относительно успешно — пилоты Калховена и Вассера оказались стабильнее всех своих бывших соперников по Champ Car и вполне успешно влились в новые для себя условия. Пауэр с трудом находил себя на овальных трассах и во многом по этому проиграл внутрикомандное первенство, хотя и одержал единственную в сезоне для KV победу — на Гран-при Лонг-Бич (также эта гонка стала последней в истории Champ Car). Также вполне удачно прошёл дебют в Indy 500 — несмотря на квалификацию лишь на 8-м (Пауэр) и 9-м (Сервия) рядах в гонке Сервия прорвался на 11-е место, а Пауэр — на 13-е.
В итоговой таблице чемпионата Сервия занял 9-е место, а Пауэр — 12-е.
2009—2010
В 2009-м команду вновь ждала кадровая революция в пилотском составе - единственная машина на полном расписании была выставлена для прошлогоднего дебютанта серии - бразильца Марио Мораеса, также периодически появлялась вторая - за её руль садился Пол Трейси.
Марио неудачно провёл большую часть сезона, но в последних четырёх гонках он ни разу не финишировал ниже 7-й позиции. По итогам сезона бразилец занял 14-е место в общем зачёте.
В 2010-м году KV расширила программу участия в серии - помимо Мораеса были подписаны контракты с Эрнесто Висо и Такумой Сато. На более ограниченной программе, чем в 2009 году проехал сезон Пол Трейси.
Возвращения на позиции 2008 года не произошло - интернациональный пилотский состав хоть периодически и показывал неплохие результаты (Висо закончил третьим гонку в Айове, Мораес четырежды финишировал в Top10), но в целом была нестабильна и всё больше закреплялась в роли одного из аутсайдеров серии. Особо подчёркивает тогдашний уровень квалификация к Indy 500 того года - многоопытный Пол Трейси умудрился не пройти отбор на старт.
Впрочем, не всё было так плохо - в 2010-м году началось сотрудничество с Lotus Cars, которое вполне могло привести в недалёком будущем к качественному подъёму результатов.[1]
Пилоты, когда либо выступавшие за команду
CART/ChampCar
|
|
|
IRL IndyCar
|
|
Напишите отзыв о статье "KV Racing Technology"
Примечания
Ссылки
- [kvracingtechnology.homestead.com/ Официальный сайт организации] (англ.)
- [indycar.com/teams/show/55-izod-indycar-series/1903-kv-racing-technology/ Профиль команды] на сайте IRL IndyCar (англ.)
Отрывок, характеризующий KV Racing Technology
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
