Karabin przeciwpancerny wz. 35
| Karabin przeciwpancerny wzór 35 | |
|---|---|
 Противотанковое ружьё Wz.35 | |
| Тип: | Противотанковое ружьё |
| Страна: |  Польша
|
| История службы | |
| На вооружении: | |
| Войны и конфликты: | Вторая мировая война |
| История производства | |
| Разработан: | 1935 |
| Годы производства: | 1936—1939 |
| Всего выпущено: | не менее 7610 |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 10 (снаряженное) |
| Длина, мм: | 1760 |
| Длина ствола, мм: | 1200 |
| Калибр, мм: | 7,92×107 мм P35 |
| Принципы работы: | скользящий затвор |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
8-10 |
| Начальная скорость пули, м/с: | 1275 |
| Прицельная дальность, м: | 300 |
| Вид боепитания: | коробчатый магазин на 4 патрона |
Karabin przeciwpancerny wz.35 (польск. Karabin przeciwpancerny wzór 35 — «противотанковое ружьё образец 35»), также известное как Wz.35 — польское противотанковое ружьё, разработанное в начале 1930-х годов для борьбы с бронированными целями. Разработчиками оружия являлись поручик польской армии Т. Фельштын и инженер государственного оружейного завода в Варшаве Юзеф Марошек[1].
Содержание
История
25 ноября 1935 года приказом министра обороны ружьё было принято на вооружение польской армии. Поставки ПТР в войска были начаты в октябре 1938 года в опломбированных укупорках (в каждом ящике находилось одно ПТР, три запасных ствола и три магазина). В соответствии с планом развития польской армии, к 1941 году было предусмотрено иметь 92 противотанковых ружей в каждой дивизии (однако фактически, к началу войны в сентябре 1939 года поставки не были завершены и в подразделениях польской армии ПТР было меньше)[2].
В августе 1939 года в польской армии имелось более 3500 ПТР[3].
На ход боевых действий в сентябре 1939 года ПТР существенного влияния не оказали, большая часть ПТР была захвачена вермахтом на воинских складах. Этому способствовали ошибки, допущенные командованием польской армии в предвоенный период — противотанковые ружья считались секретными, хранились в опломбированных ящиках, которые можно было вскрывать только по приказу министра обороны; учебные стрельбы проводились с участием ограниченного контингента военнослужащих-офицеров (при этом, солдаты, которые должны были использовать ПТР, не были с ними ознакомлены)[2].
В общей сложности, до конца августа 1939 года оружейным заводом "Panstowa Fabryka Karabinow" было выпущено не менее 7610 противотанковых ружей этого типа[2][1]. Все трофейные ПТР поступили на вооружение вермахта, к июню 1941 года к каждому ПТР имелся запас патронов в количестве 5000 шт.[2]
Некоторое количество этих ПТР осенью 1939 года оказалось в распоряжении Красной Армии, по результатам испытаний была установлена их эффективность в борьбе с бронированными целями[2]:
- 7-мм гомогенной броневой стали пуля пробивала в 100% случаях на дистанции до 400 м и в 55% случаях на дистанции до 550 м;
- 10-мм гомогенной броневой стали пуля пробивала в 100% случаях на дистанции до 170 м и в 55% случаях на дистанции до 220 м.
Конструкция
ПТР магазинное, с ручным перезаряжанием после каждого выстрела. Затвор продольно скользящий, поворотный, запирание производится на три симметрично расположенных боевых упора. Ствол съёмный, крепится к патроннику резьбой, после каждых 200—300 выстрелов заменяется на запасной (т.к. ресурс ствола составляет 300 выстрелов). Магазин отъёмный, коробчатый. Прицельные приспособления открытого типа.
Боеприпасы
Патроны для противотанкового ружья изготавливала только фабрика № 1, до сентября 1939 года помимо патрона с бронебойной пулей было выпущено некоторое количество холостых патронов (с окрашенной в голубой цвет деревянной пулей) и партия патронов DS (с пулей со свинцовым сердечником)[4].
На вооружении
- Польша - принято на вооружение под условным наименованием "kb UR"[1]
-
Третий рейх — после сентября 1939 года на вооружении вермахта под наименованием PzB 35 (p) — Panzerbüchse 35 (polnisch), использовались до 1942 года, а затем были переданы итальянской армии[1] -
Италия — с 1942 года на вооружении итальянской армии[1] под наименованием Fucile Contracarro 35 (P)
Местонахождение
Несколько ружей находится в музеях:
- 1 шт. — в экспозиции Музея Войска Польского в Варшаве.
- 1 шт. — в экспозиции Музея вооружения в Познани.
- 1 шт. — в экспозиции Музея польского оружия в городе Колобжег.
- 1 шт. — в экспозиции Имперского военного музея в Лондоне.
См. также
Напишите отзыв о статье "Karabin przeciwpancerny wz. 35"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Польское 7,92-мм противотанковое ружьё обр. 1935 г. // журнал "Оружие", № 9, 2003 (спецвыпуск "Пехотное оружие Третьего рейха. Часть V. Противотанковые ружья") стр.44-47
- ↑ 1 2 3 4 5 Виктор Рон. Первые противотанковые // «Оружие», № 9, 2012. стр.42-50
- ↑ В. А. Кашевский. Пехотное оружие Второй мировой войны. Минск, ООО «Харвест», 2004. стр.328-329
- ↑ Александр Борцов. Патроны Польши // журнал «Мастер-ружьё», № 9 (114) 2006. стр.70-73
|
Это заготовка статьи об огнестрельном оружии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Karabin przeciwpancerny wz. 35
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
