Kawai Musical Instruments
| Kawai Musical Instruments Manufacturing Co., Ltd. | |
 | |
| Тип | |
|---|---|
| Листинг на бирже |
TYO: [stocks.us.reuters.com/stocks/overview.asp?symbol=7952.T 7952] |
| Основание | |
| Основатели |
Коичи Кавай |
| Расположение | |
| Ключевые фигуры |
Сигеру Кавай, Хиротака Кавай |
| Продукция |
музыкальные инструменты |
| Оборот |
$1 млрд (2013 г.) |
| Число сотрудников |
2812 (2013 г.) |
| Сайт |
[www.kawai.co.jp/worldwide/ kawai.co.jp] |
Kawai Musical Instruments Manufacturing Co., Ltd. (яп. 株式会社河合楽器製作所 Kabushiki-gaisha Kawai Gakki Seisakusho, TYO: 7952) — компания-производитель музыкальных инструментов из Хамамацу (Сидзуока, Япония). Компания была основана в августе 1927 года.[1] Компания известна прежде всего своими роялями, пианино и цифровыми фортепиано, являясь одним из ведущих мировых производителей этих инструментов, вторым в мире по объёму производства. Распространено мнение, что звук фортепиано Kawai более резкий и яркий, чем у европейских и американских инструментов, но все же мягче, чем у фортепиано крупнейшего японского производителя — Yamaha.[2] С 1970-х годов в фортепиано Kawai вместо ряда деревянных деталей применяются детали из пластика и композитных материалов.
Содержание
История
Коичи Кавай, основатель компании, родился в Хамамацу в 1886 году. С детства увлекался механикой и изобретательством. Его отец занимался изготовлением повозок. В раннем подростковом возрасте Коичи устроился на фабрику Торакусу Ямахи[2], где в то время производили фортепиано зарубежных моделей. Ещё будучи молодым человеком стал там заметным членом инженерно-конструкторского отдела, показал себя талантливым изобретателем, получил много патентов, разработал свою собственную, первую в истории Японии, работающую модель фортепиано.
В 1927 году, наняв семь единомышленников, Коичи Кавай основал собственную компанию с целью создавать и производить японские модели фортепиано, которые не уступали бы или превосходили западные модели.
После смерти Коичи Кавая в 1955 году, его сын, Сигеру Кавай, в 33 года стал президентом компании. Он был полон решимости оставаться верным идеалам своего отца. Он предвидел быстрый рост спроса в музыкальной индустрии, поэтому значительно расширил производство. Он также основал несколько музыкальных организаций. Позднее он разработал собственную линию моделей роялей, которой дал своё имя — Shigeru Kawai Grand Piano — и описал как «своё личное наследие в мире фортепиано». Сигеру Кавай был президентом компании Kawai с 1955 по 1989 год, членом совета директоров с 1990 до 2002 и консультантом компании до самой своей смерти в 2006 году в возрасте 84 лет.
В 1989 году президентом стал Хиротака Кавай, внук основателя. Под его руководством компания инвестировала десятки миллионов долларов, чтобы внедрить передовую робототехнику в производственный процесс. Он открыл заводы Kawai по всему миру, под его руководством произошло значительное расширение модельного ряда. Сегодня компания Kawai поставляет инструменты более чем в 80 стран.[1]
Рояли Kawai
На 2013 год Kawai выпускает модели роялей от 6’1" до 9’0":
- EX Concert Grand Piano — длина 9’0"
- GX-7 BLACK Semi-Concert Grand Piano — длина 7’6"
- GX-6 BLACK Artist Grand Piano — длина 7’0"
- GX-5 BLACK Artist Grand Piano — длина 6’7"
- GX-3 BLACK Professional Grand Piano — длина 6’2"
- GX-2 BLACK Classic Grand Piano — длина 5’11"
- GX-1 BLACK Baby Grand Piano — длина 5’5"
- GE-30 Grand Piano — длина 5’5"
- GM-12 Grand Piano — длина 5’0"
- GM-10K Grand Piano — длина 5’0"
- CR-40A Crystal Grand Piano — длина 6’1"
- CR-30 Crystal Grand Piano — длина 6’1"
Напишите отзыв о статье "Kawai Musical Instruments"
Примечания
См. также
Ссылки
- [www.kawai.co.jp/english/ Kawai Corporate site]
- [www.shigerukawai.com/ Shigeru Kawai Piano Company]
Отрывок, характеризующий Kawai Musical Instruments
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
