Knuckles’ Chaotix

Chaotix Knuckles’ Chaotix
Обложка японского издания игры
Разработчик	Sonic Team
Издатель	Sega
Создатели Руководители Масахидэ Кобаяси Такуми Миякэ Наохиса Накадзава Продюсеры Хироси Асо Макото Оситани Майк Ларсен Геймдизайнеры Хироси Фукуцу Кэйсукэ Миура Кэнъити Оно Программисты Хироси Окамото Тосиаки Ядзима Художники Наото Осима Такаси Юда Кадзуюки Хосино Композиторы Тацуя Косаки Дзюнко Сирацу Марико Намба
Часть серии	Sonic the Hedgehog
Даты выпуска	20 апреля 1995 21 апреля 1995 Май 1995
Жанр	платформер
Возрастные рейтинги	CERO: Free ESRB: K-A — Kids to Adults SEGA: All Ages
Платформы	Sega 32X, Windows (GameTap)
Режимы игры	однопользовательский, многопользовательский
Носитель	24-мегабитный картридж, цифровая дистрибуция
Управление	геймпад, клавиатура

Knuckles’ Chaotix, в Японии известная как Chaotix (яп. カオティクス Каотикусу) — видеоигра в жанре платформер, разработанная студией Sonic Team и выпущенная компанией Sega на игровую приставку 32X весной 1995 года. Позже игра была переиздана для Windows через сервис цифровой дистрибуции GameTap.

Игра является спин-оффом серии Sonic the Hedgehog, в которой в качестве главных героев выступают крокодил Вектор, хамелеон Эспио, пчела Чарми, броненосец Майти и ехидна Наклз, объединённые в группу Хаотикс. По сюжету команда должна остановить доктора Роботника, строящего на острове свою базу для захвата всего мира. Игровой процесс Knuckles’ Chaotix практически не подвергался кардинальным изменениям и идентичен своим предшественникам по серии Sonic the Hedgehog, выходивших на консоль Mega Drive/Genesis: необходимо пройти ряд уровней, собирая по пути золотые кольца и атакуя врагов. Однако исследуют уровни одновременно два персонажа, держащие в руках кольцо, скреплённое эластичной лентой.

Разработка Knuckles’ Chaotix началась в январе 1994 года на Mega Drive/Genesis под названием Sonic Crackers, с ежом Соником и лисом Тейлзом в качестве главных героев. Однако позже проект был полностью переработана и в конечном итоге вышел на 32X. Игра должна была войти в сборник Sonic Gems Collection, но из-за проблем с эмуляцией туда не вошла. После выхода платформер получил неоднозначные отзывы от прессы. Из достоинств игры журналисты называли игровой процесс и графику, но критиковали дизайн уровней.

Игровой процесс

Knuckles’ Chaotix является жанровым платформером, выполненным в двухмерной графике. Геймплей практически не изменился по сравнению с предыдущими частями серии Sonic the Hedgehog: персонажу игрока предстоит пройти пять игровых зон («Botanic Base», «Speed Slider», «Amazing Arena», «Marina Madness» и «Techno Tower»), называемых аттракционами, каждая из которых поделена на пять актов и заполнена врагами-роботами — бадниками (англ. Badnik). Первоначально игрок проходит вводный этап «Isolated Island» (также известный как «Practice Stage») за Наклза, но после освобождения хамелеона Эспио, ехидну переносят на особый уровень («Special Stage», его можно пропустить), где объясняют принципы игры. Только потом, на зоне «Newtrogic High», происходит выбор уровня и персонажей. Врагов можно атаковать путём сворачивания в клубок в прыжке, либо с помощью приёма spin dash, разгоняясь на месте и атакуя скоростным ударом в перекате. На уровнях разбросаны золотые кольца, при сборе которых в 100 штук персонажу даётся дополнительная жизнь. Если герой был атакован противником, то он теряет все собранные кольца. Однако, в отличие от других игр серии, персонаж не умирает, если при атаке врага у него отсутствовали кольца: сначала на время становится неактивным его напарник. Если за это время на героя без колец снова нападёт бадник, то уровень считается не пройденным, а игрока снова переносят в зону «Newtrogic High». Кроме колец, на уровнях разбросаны многочисленные бонусы, хранящиеся в специальных мониторах — например, временная неуязвимость или дополнительная жизнь. На прохождение каждого уровня игроку отведено 10 минут, по истечении которых он вынужден будет проходить аттракцион заново. В конце пятого акта каждой зоны проходит битва с боссом — доктором Роботником. После победы над учёным уровень считается пройденным и больше он не появляется в выборе уровней. Помимо основной игры, в Knuckles’ Chaotix присутствует режим «Sound Test», где можно послушать музыку. Здесь же можно увидеть ещё одного персонажа серии — ежиху Эми Роуз.

В Knuckles’ Chaotix — как в режиме одного игрока, так и двух — даётся в особом меню выбор одного из пяти персонажей, за которого будет проходиться игра. Каждый протагонист обладает своими индивидуальными способностями: Наклз может плавно парить в прыжке и карабкаться по стенам, Майти умеет силой отталкиваться от стен при прыжке на них, Эспио способен передвигаться по стенам и потолку, Чарми обладает способностью летать и идёт на своих противников на таран, а Вектор ударяет врага в двойном прыжке и, как Наклз, цепляется за стены и забираться по ним. Помимо пятерых вышеописанных героев, в игре присутствуют ещё двое персонажей — роботы Хэви и Бомб, один из которых так же может стать напарником игрока — при том, что и у них имеются свои особенности. Маленький робот Бомб является, под стать названию, бомбой. Он взрывается при малейшем повреждении и своим взрывом может задеть нескольких врагов, а после этого быстро восстанавливается. Тяжёлый робот Хэви медленно передвигается и невысоко прыгает, но он бронирован, а потому может уничтожать бадников простым касанием. Взяв Хэви в руки, второй напарник может бежать с ним, сшибая врагов как тараном; при этом, если игрок будет атакован, то удар также придётся на бронированного робота и не причинит вреда первому.

Главной отличительной чертой Knuckles’ Chaotix является то, что для прохождения практически всей игры используется два персонажа. Путешествующие по уровням герои держат в руках по одному золотому кольцу, которое создаёт между ними связь и не позволяет им отойти друг от друга на большое расстояние. Следовательно, для прохождения уровней игры оба персонажа должны участвовать в решении игровых задач. Напарник основного персонажа управляется искусственным интеллектом или вторым игроком посредством дополнительного геймпада. Вместе с тем, имеется возможность приказывать коллеге стоять на месте, если этого требует ситуация (например, для нажатия одновременно двух расположенных на расстоянии друг от друга кнопок). В определённых моментах игрокам приходится применять усилия, чтобы растянуть эластичную ленту. Иногда это может привести к тому, что напарник игрока сильно отстанет и пропадёт с экрана — в этом случае у игрока есть возможность вызвать товарища обратно, однако, за каждое такое действие у него отнимается 10 колец; при этом счётчик колец может перейти за отрицательную черту, и, если он дойдёт до отметки −99, то игрок покидает уровень.

Бонусные этапы

В Knuckles’ Chaotix существуют два особых этапа — «Bonus Stage» и «Special Stage». Чтобы попасть в «Bonus Stage», на уровне необходимо собрать 20 колец и запрыгнуть в одно из больших колец, спрятанных по всем зонам. На этих этапах с видом сверху персонаж постоянно находится в состоянии свободного падения, и на пути ему встречаются различные кольца и блоки с бонусами. Значение счётчика колец постепенно убывает, и, если оно доходит до нуля, то игрок покидает «Bonus Stage». Этап также заканчивается в том случае, если главный герой коснётся блока с надписью «Goal».

Этап «Special Stage» предназначен для сбора шести Колец Хаоса (англ. Chaos Ring). Попадание в «Special Stage» здесь аналогично тому, как это сделано в игре Sonic the Hedgehog: персонажу игрока нужно запрыгнуть в большое кольцо в конце акта, набрав более 50 колец. На специальном уровне также можно управлять напарником, если он первым запрыгнет в кольцо. Каждый особый уровень представляет собой трёхмерный параллелепипед. Персонаж игрока, непрерывно бегущий вперёд, может перемещаться по любой поверхности лабиринта: так, если он подбежит к краю стены, то точка схода сменится и стена будет выступать уже в качестве пола. Количество доступного времени на этапе определяется числом колец, собранных на основных уровнях: одно кольцо равняется одной секунде. Если у игрока выйдет весь запас колец (и, соответственно, времени), то этап заканчивается поражением, однако этого можно избежать, поскольку они присутствуют на самом «Special Stage». Касания игроком различных препятствий, таких как шары с шипами и пилы, уменьшают количество колец на 10 штук. Этап также заканчивается в случае, если персонаж упадёт в яму.

Цель игрока в уровнях «Special Stage» — собрать определённое число синих сфер (в первый раз — четыре сферы, в следующий — шесть, и так далее) и дойти до контрольной точки. Если персонажу не удалось собрать необходимое количество сфер, то он проходит эту часть уровня ещё раз до тех пор, пока не наберёт нужное число. Во второй части уровня необходимо снова собрать то же самое число сфер. Если при достижении контрольной точки все необходимые цели и задачи выполнены, то в награду игрок получает одно из шести Колец Хаоса. После сбора всех Колец Хаоса, герой снова попадает на «Special Stage» и ему предоставляется каркасная версия этого этапа, после завершения которой игроку добавляются дополнительные очки.

Сюжет

Введение в сюжет Knuckles’ Chaotix представлено в официальных руководствах игры, однако его описание в японской и американской версиях существенно отличается.

Так, в американском руководстве Knuckles’ Chaotix рассказывается, что ехидна Наклз охранял Карнавальный остров (англ. Carnival Island) — огромный высокотехнологичный парк развлечений. Доктор Роботник прибывает туда, чтобы украсть силу изумрудов, которые контролируют весь остров, и использовать их для создания устройств. Злодей ловит крокодила Вектора, пчелу Чарми и броненосца Майти, сажает их в замораживающую машину и собирается сделать то же самое с хамелеоном Эспио, но Наклз прогоняет учёного. Ехидна обнаруживает, что он может спасти одного друга на время, используя силу колец, которая держит двух партнёров вместе, как резиновая лента. Наклз, Эспио, Чарми, Вектор, Майти, а также роботы Хэви и Бомб работают вместе сообща, чтобы спасти остров от Роботника.

Согласно японскому руководству, таинственный остров, на котором происходит действие игры, возник в море вскоре после событий Sonic & Knuckles. Доктор Роботник обнаружил остров и нашёл там таинственное кольцо с описанием Колец Хаоса — древних колец, проникнутых энергией Изумрудов Хаоса. Для того, чтобы найти эти кольца, учёный построил на острове свою базу «Newtrogic High». Майти, Эспио, Вектор и Чарми также прибыли на остров, но были захвачены Роботником и Метал Соником, и помещены в замораживающие машины. Ехидна Наклз, заинтересованный странным островом, прибывает туда и спасает хамелеона. Двое героев отправляются остановить Роботника, который намерен заполучить Кольца Хаоса.

После завершения всех пять уровней игрок оказывается в зоне «Newtrogic High», где встречает Метал Соника, присоединяющегося к механизму выбора уровней. Игроку необходимо нажать на кнопку из пяти панелей и выбрать одну определённую, уничтожив остальные четыре. После победы над роботом, доктор Роботник, благодаря силе Кольца Хаоса, превратит металлическую копию Соника в форму Метал Соник Кай. В киберпространственной арене игроку предстоит победить его. После победы, если игрок собрал все шесть Колец Хаоса, в титрах показывают главных персонажей игры, а также ежа Соника и лисёнка Тейлза на самолёте «Торнадо». В противном случае в заключительных титрах появляется Метал Соник Кай, летающий над горящим городом.

Разработка и выход игры

Разработка Knuckles’ Chaotix началась в японском отделении Sonic Team в январе 1994 года. Она является первой и последней игрой серии Sonic the Hedgehog, выпущенной для консоли 32X. Процессом разработки руководили дизайнеры Масахидэ Кобаяси, Такуми Миякэ и Наохиса Накадзава, а продюсировали проект Хироси Асо, Макото Оситани и Майк Ларсен. За дизайн уровней отвечали Хироси Фукуцу, Кэйсукэ Миура и Кэнъити Оно. Ведущим программистами стали Хироси Окамото и Тосиаки Ядзима, в роли художников выступили Наото Осима, Такаси Юда и Кадзуюки Хосино.

Изначально игра разрабатывалась для Mega Drive/Genesis под названием Sonic Crackers (известная также как Sonic Stadium). Так как Sega долгое время не давала официальных комментариев по случаю утечки прототипа в Интернет, многие поклонники серии считали игру фанатской подделкой или ошибочно считали её официальной Sonic 4. Позднее представители издательства подтвердили свою причастность к разработке Sonic Crackers и назвали его одним из прототипов Knuckles’ Chaotix. В роли главных героев выступают ёж Соник и лис Тейлз, которые были сцеплены кольцами. Игра поделена на две части: одна — два уровня, похожих на зоны «Techno Tower» и «Speed Slider», другая — поля приключений.

В это же время Sega разрабатывала дополнение к Mega Drive/Genesis — 32X. Руководство компании приняло решение выпустить для модуля игру из серии Sonic the Hedgehog. Разработать проект Knuckles Ringstar, позже переименованный в Knuckles’ Chaotix, поручили команде во главе с Наото Осимой. Команда отменила разработку Sonic Crackers, а все идеи и наработки (например, сцепление персонажей с помощью колец) были перенесены в Knuckles’ Chaotix. Вместо Соника и Тейлза, художники создали для игры пятерых новых персонажей — крокодила Вектора, хамелеона Эспио, пчелу Чарми, роботов Хэви и Бомб. Вместе с ехидной Наклзом и броненосцем Майти они образовали новую команду под названием Хаотикс. Первоначально Майти и Вектор должны были появится ещё в первой Sonic the Hedgehog соответственно в ролях главного героя и музыканта из меню с музыкой «Sound Test», но вскоре разработчики от этих идей отказались.

Музыкальное сопровождение было создано композиторами Тацуей Косаки, Дзюнко Сирацу и Марико Намбой. Хотя альбом с композициями Knuckles’ Chaotix выпущен не был, однако его треки звучали в игре Sonic Generations и присутствовали в альбомах Sonic Generations: 20 Years of Sonic Music (2011) и Sonic Generations Original Soundtrack: Blue Blur (2012).

Релиз Knuckles’ Chaotix состоялся во всём мире весной 1995 года. Позже Sega портировала платформер на Windows для сервиса GameTap. Игра должна была появиться в сборнике Sonic Gems Collection, но из-за проблем с эмуляцией в него не вошла.

Оценки и мнения

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
MobyRank	73/100
Иноязычные издания
Издание	Оценка
1UP.com	B
AllGame
EGM	7,4/10
Famitsu	25/40
GamePro
IGN	6/10
Game Players	41 %
Hobby Consolas	87/100
MAN!AC	81 %
Mega Zone	87 %
Play Time	74 %
Sega-16	9/10
Sega Magazine	81/100
The Video Game Critic	D+

Knuckles’ Chaotix была неоднозначно оценена прессой. Из-за плохих продаж приставки игра не смогла завоевать должной популярности среди игроков и фанатов. Редакция японского журнала Famitsu оценила платформер в 25 баллов из 40 возможных. Четыре рецензента из Electronic Gaming Monthly посчитали проект одним из лучших для консоли 32X, но, тем не менее, она не оправдала своего доверия перед предыдущими частями серии Sonic the Hedgehog. Критики похвалили игру за графику и новых персонажей, придав серии новое дыхание, но раскритиковали «безвкусный» дизайн уровней и замедляющуюся скорость в некоторых уголках зон. Журналист Game Players Патрик Саггата в своей рецензии отмечал, что Knuckles’ Chaotix использует лишь малую часть возможностей консоли 32X, и удивился, почему эта игра вышла не на Mega Drive/Genesis. Представитель из GamePro разочаровался в игровом процессе и управлении, поскольку всё это «раздражает» и только лишь затрудняет прохождение. В анонсе данного платформера в Sega Magazine персонаж хамелеон Эспио был назван как «чудак», а крокодил Вектор — «довольно сильным по всем параметрам», и что его способности очень часто были полезны в игре.

Несмотря на большинство отрицательных рецензий, некоторые критики всё же положительно отзывались о Knuckles’ Chaotix. Например представитель журнала Hobby Consolas рекомендовал приобрести игру поклонникам серии Sonic the Hedgehog: по мнению автора, им понравятся команда Хаотикс и оригинальный игровой процесс. Рецензент GameFan был в полном восторге от новых напарников Наклза и Метал Соника, потому что персонажи, по его мнению, из-за анимации, выглядят как живые. Критик журнала MAN!AC положительно оценил платформер, записав в плюсы музыкальное сопровождение, обновлённый игровой процесс и управление. Кроме того, автор рецензии похвалил проект за реиграбельность; по его мнению, вышеописанные плюсы будут стимулировать игрока возвращаться снова к игре. В издании Play Time командный геймплей показался «забавным», а уровень сложности — низким.

В более поздних обзорах рецензенты также оценивали игру менее положительно. Тревис Фанс (IGN) поставил проекту оценку в 6 баллов из 10. В своей ретроспективе критик оценил наличие взаимодействия персонажей, посчитав это работой над ошибками, совершённых в Sonic 2 и Sonic 3, в которых лис Тейлз постоянно терялся за пределами экрана, но такая «приятельская» система в сочетании с «резиновой» физикой и «незаконченными» уровнями журналисту в целом не понравилась. Рецензент из The Video Game Critic назвал Knuckles’ Chaotix одновременно красивой и плохой игрой. Журналист разочаровался в управлении, анимации персонажей, скучном дизайне уровней (однако его впечатлила зона «Marina Madness») и тусклом освещении на бонусных этапах, но положительно отозвался о музыке и возможности автоматически сохранятся. Совершенно противоположное мнение об игре оставил Эндрю Кристофер из сайта Sega-16. Рецензент положительно оценил графику, музыку (особенно критика впечатлила мелодия «Door Into Summer») и дизайн персонажей. В обзоре он посчитал Knuckles’ Chaotix экспериментом разработчиков, которые хотели понять, как будет выглядеть Соник в различных условиях. Он сравнивал палитру цветов и спрайты с Mega Man 7 от Capcom, дизайн уровней — с Sonic CD, а графику — с ранними играми для PlayStation.

Влияние

Knuckles’ Chaotix представила пять новых персонажей в играх серии: хамелеона Эспио, крокодила Вектора и пчелу Чарми, роботов Хэви и Бомб. С тех пор первые три героя появлялись в последующих играх про Соника, остальные — лишь в качестве камео. Концепция командной игры позже была использована в Sonic Advance 3, в которой игрок действует не один, а с напарником. Сюжет игры был адаптирован в комиксах Sonic Specials от Archie Comics, и Sonic the Comic от Fleetway Publications. Однако, в отличие от оригинала, в журналах появляется команда «Борцы за Свободу» во главе с ежом Соником.

Примечания

Источники

Литература

• [info.sonicretro.org/images/f/f8/Chaotix_32X_US_manual.pdf Knuckles’ Chaotix Instruction Manual]. — США. — Редвуд-Сити : Sega, 1995. — 28 с.</span> (англ.)

Ссылки

• [www.theghz.com/sonic/chaotix/chaotix.html Knuckles’ Chaotix] (англ.) на сайте-энциклопедии The Green Hill Zone.
• [info.sonicretro.org/Chaotix Knuckles’ Chaotix] (англ.) на сайте-энциклопедии Sonic Retro.
• [sonic.wikia.com/wiki/Knuckles%27_Chaotix Knuckles’ Chaotix] (англ.) на вики-проекте Sonic News Network.

Отрывок, характеризующий Knuckles’ Chaotix

– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.