Koi Suru Fortune Cookie
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
| «Koi Suru Fortune Cookie» | ||||
| Сингл AKB48 | ||||
|---|---|---|---|---|
| Выпущен |
21 августа 2013 | |||
| Формат | ||||
| Жанр | ||||
| Лейбл |
You, Be Cool! / King Records | |||
|
| ||||
|
| ||||
| Хронология синглов AKB48 | ||||
| ||||
«Koi Suru Fortune Cookie» (яп. 恋するフォーチュンクッキー) — 32-й сингл японской идол-группы AKB48. Выходит в Японии 21 августа 2013 года на лейбле King Records.
Содержание
История
Девушки, принимающие участие в записи этого сингла, были определены на 5-х выборах AKB48, состоявшихся в мае—июне 2013 года. Наибольшее количество голосов получила Рино Сасихара, она и станет центром в заглавной песне (т. е. участницей, которая находится в центре в хореографии к этой песне). Для Рино Сасихары это первая центральная позиция в сингле AKB48. По бокам от неё находятся Юко Осима и Маю Ватанабэ[1], занявшие, соответственно, 2 и 3 места.
Этот сингл станет последним синглом AKB48 с участием Марико Синода и Томоми Итано, ранее анонсировавшими, что «выпускаются» (уходят) из группы[1].
«Koisuru Fortune Cookie» — танцевальный номер, отражающий характер Сасихары. Участницы одеты в костюмы марширующего оркестра[1].
Видеоклип к «Koi Suru Fortune Cookie» был снят в префектуре Фукуока. В массовке приняли участие 3800 местных жителей[1].
Премьера заглавной песни «Koisuru Fortune Cookie» состоялась 29 июня в специальной (нерегулярной) программе «Ongaku no Hi» на канале TBS[2].
Список композиций
Сингл будет издан в 4-х версиях — Type A (CD+DVD), Type K (CD+DVD), Type B (CD+DVD) и в театральном издании (яп. 劇場盤) (CD). Поскольку Type A, Type K и Type B будут в двух вариантах с разными каталоговыми номерами, обычном и лимитированном, то по факту версий будет 7[3].
На сингле будет несколько песен, список песен в различных версиях будет несколько отличаться.
Участницы
«Koi Suru Fortune Cookie»
Заглавная песня исполняется сембацу из 16 девушек, занявшими места с 1 по 16 в 5-х выборах группы AKB48.
Центр — Рино Сасихара. Номер в скобках — место, которое данная участница заняла в выборах.
- Team A: Марико Синода (5), Минами Такахаси (8), Юи Ёкояма (13), Маю Ватанабэ (3)
- Team K: Томоми Итано (11), Юко Осима (2)
- Team B: Юки Касиваги (4), Харуна Кодзима (9), Харука Симадзаки (12)
- SKE48 Team S / AKB48 Team K: Дзюрина Мацуи (6)
- SKE48 Team KII: Акари Суда (16)
- SKE48 Team E: Рэна Мацуи (7)
- NMB48 Team N / AKB48 Team B: Миюки Ватанабэ (15)
- NMB48 Team N: Саяка Ямамото (14)
- HKT48 Team H: Рино Сасихара (1)
- SNH48: Саэ Миядзава (10)
Напишите отзыв о статье "Koi Suru Fortune Cookie"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [hochi.yomiuri.co.jp/entertainment/news/20130624-OHT1T00024.htm ３８００人背にセンターさしこ！ＡＫＢ新曲「恋するフォーチュンクッキー」] (яп.). Sports Hochi (24 июня 2013). Проверено 11 июля 2013. [www.webcitation.org/6JLS0020J Архивировано из первоисточника 3 сентября 2013].
- ↑ [www.nikkansports.com/entertainment/akb48/news/f-et-tp0-20130629-1149899.html 指原莉乃初センターで新曲「緊張した～」] (яп.). nikkansports.com (29 июня 2013). Проверено 11 июля 2013. [www.webcitation.org/6JLS26Lsm Архивировано из первоисточника 3 сентября 2013].
- ↑ [www.kingrecords.co.jp/cs/artist/artist.aspx?artist=34767 Дискография AKB48] (яп.). King Records. Проверено 11 июля 2013. [www.webcitation.org/6JLS47VGZ Архивировано из первоисточника 3 сентября 2013].
Ссылки
- Профили на King Records
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gKIZM-90225/ Type A, первопрессное лимитированное издание]
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gKIZM-225/ Type A, обычное издание]
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gKIZM-90227/ Type K, первопрессное лимитированное издание]
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gKIZM-227/ Type K, обычное издание]
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gKIZM-90229/ Type B, первопрессное лимитированное издание]
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gKIZM-229/ Type B, обычное издание]
- [www.kingrecords.co.jp/cs/g/gNMAX-1153/ Театральное издание]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о музыкальном сингле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Koi Suru Fortune Cookie
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
