Konica

Konica
	Konica
Тип	коммерческая организация
Год основания	1873
Основатели	Рокусабуро Сагиура
Расположение	Япония, Токио
Отрасль	Машиностроение, электроника
Продукция	Фототехника, фотоплёнки, лазерные принтеры
Материнская компания	Minolta

К:Предприятия, основанные в 1873 году

Konica (яп. コニカ Коника) — японская компания, один из ведущих мировых производителей фотоплёнок, фотокамер и вспомогательного оборудования для них, оборудования обработки фотоплёнок, фотокопиров, факсовых аппаратов и лазерных принтеров.

5 августа 2003 пережила крупное слияние с корпорацией Minolta, образовав холдинг «Konica Minolta».

История

История компании восходит к 1873 году, когда фармацевт Рокусабуро Сагиура (Rokusaburo Sugiura) начал продавать фотоматериалы в собственном магазине. Сперва предприятие называлось Konishiroku Photo, с 1985 года приобрело современное название — Konica. Вместе с Xerox является первым разработчиком копировальной техники (под торговой маркой U-bix), разработав собственную оригинальную технологию: вместо селенового фотобарабана, носителя (девелопера) и тонера — окись цинка и монокомпонентный тонер, не требующий никакого носителя.

СССР c 1971 года и до середины 80-х закупал копиры только двух марок (отцов-основателей этой техники): Xerox и U-bix.

5 августа 2003 произошло историческое слияние с корпорацией Minolta и образование холдинга Konica Minolta.

В марте 2007 ожидается сворачивание подразделения, занимающегося изготовлением фотоплёнок, фотобумаги, фотохимических реактивов и цифровых минилабов.

Подразделение DSLR-камер (цифровых однообъективных зеркальных камер) было продано корпорации Sony.

Кроме того, корпорация Dai Nippon заявила о приобретении завода фирмы Konica в Одаваре, провинция Канагава (Odawara, Kanagawa) и продолжении выпуска фотобумаги под своим брендом, а фирма Seapac приобрела завод химических веществ.

Продукты

Фотоплёнка

Фотоаппараты

Малоформатные дальномерные фотоаппараты

Konica 1 (1946) — первая камера фирмы Konica
Konica 2 (1950)
Konica 3 (1956)
Konica S (1959) — появился встроенный экспонометр
Konica S2 (1961)
Konica S3 (1963)
Konica Auto S (1963) — первая камера с CdS-экспонометром
Konica Auto S2 (1965)
Konica C35 (1968) — лучшие продажи в классе компактных фотокамер
Konica C35 Flashmatic (1971)
Konica C35 E&L (1971) — бюджетный вариант Konica C35
Konica C35 EF (1975) — первая модель со вспышкой типа «speedlight»
Konica C35 AF (1977) — первая модель с автофокусом
Hexar RF (1999)

Однообъективные зеркальные фотоаппараты с байонетным креплением «F»

Первые однообъективные зеркальные фотоаппараты Konica оснащались байонетом Konica F с одним из самых коротких рабочих отрезков 40,5 мм. Этот байонет не имеет ничего общего с байонетом Nikon F и объективы Konica и Nikon невзаимозаменяемы.

Konica F (1960-?)
Konica FS (1962—1964)
Konica FSW (1962-?
Konica FP (1963-?)
Konica Domirex (1963-?)
Konica FM (1965-?)

Однообъективные зеркальные фотоаппараты с байонетным креплением «AR»

Konica Auto-Reflex (1965—1968) — японский бренд Autorex
Konica Auto-Reflex P (1966—1968) — японский бренд Autorex P
Konica Autoreflex T (1968—1970)
Konica Autoreflex A (1968—1971)
Konica Autoreflex T2 (1970—1973)
Konica Autoreflex A2 (1971—1972)
Konica Autoreflex A1000 (1972—1973)
Konica Autoreflex T3 (1973—1975)
Konica Autoreflex A3 (1973-?)
Konica Autoreflex T3N (1975—1978)
Konica Autoreflex TC (1976—1982)
Konica Autoreflex T4 (1978—1979)
Konica FS-1 (1979—1983)
Konica FC-1 (1980—1983)
Konica FP-1 (1981—1983)
Konica FT-1 (1983—1987)
Konica TC-X (1985—1987) — бренд Cosina

Объективы

Конкуренты

См. также

Fotomat — компания, приобретённая фирмой Konica в 1982.

Это заготовка статьи о фотографии. Вы можете помочь проекту, дополнив её.

Напишите отзыв о статье "Konica"

Отрывок, характеризующий Konica

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.