Layla

Это статья о песне. О женском имени см. Лейла

Layla
Исполнитель	Derek and the Dominos
Альбом	Layla and Other Assorted Love Songs
Дата выпуска	1970
Дата записи	Criteria Studios, Майами, август-сентябрь 1970
Жанр	блюз-рок
Длительность	7:02 - 7:11
Лейбл	Atco
Автор	Эрик Клэптон, Джим Гордон
Продюсер	Том Дауд
Трек-лист альбома «Layla and Other Assorted Love Songs»
It's Too Late (12) Layla (13) Thorn Tree In The Garden (14)

«Layla»
Сингл Derek and the Dominos
Выпущен	1971
Записан	1970
Жанр	блюз-рок
Длительность	2:43
Продюсер	Том Дауд
Композитор	Эрик Клэптон
Лейбл	Atco (US), RSO, Polydor
Места в чартах
#51 (US; 1971)
Хронология синглов Derek and the Dominos
«Layla» (1971) ««Bell Bottom Blues»»

RS	[www.rollingstone.com/news/story/6595872/layla/print Позиция №27] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone

«Layla» — заглавная песня группы Derek and the Dominos с альбома Layla and Other Assorted Love Songs, выпущенного в декабре 1970 года. Считается одной из самых значительных песен о любви в рок-музыке.

«Лейла» примечательна виртуозными гитарными проигрышами в исполнении Эрика Клэптона и Дуэйна Олмэна в первой части песни и контрастирующей фортепианной партией без слов, сочинённой Джимом Гордоном во второй.

Поводом для сочинения песни была любовь Клэптона к Патти Бойд, жене его друга Джорджа Харрисона. Первый релиз «Лейлы» не пользовался успехом, но затем песня приобрела любовь не только публики, но и критиков. Её нередко называли одной из величайших рок-песен всех времён. Дважды песня была успешна в чартах: в 1972 году и спустя 12 лет. В 2004 году песня заняла 27-ю позицию в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone.

Предыстория

Джордж Харрисон познакомился с Патти Бойд во время съёмок фильма «Вечер трудного дня» и женился на ней в 1966 году. Клэптон и Харрисон были в то время близкими друзьями. Так Эрик Клэптон участвовал в работе над песней Харрисона «While My Guitar Gently Weeps» со знаменитого Белого альбома, а Харрисон сыграл на гитаре в песне «Badge» группы Cream (где играл на тот момент Клэптон) под псевдонимом L’Angelo Misterioso. Во время, когда Blind Faith распадались, а Клэптон, раздражённый истерией, которая раздувалась вокруг группы, покинул коллектив и присоединился к малоизвестному семейному дуэту Делани и Бонни Брэмлетт, произошло нечто неожиданное: он влюбился в Патти.

Название песни было навеяно восточной легендой «Лейла и Меджнун», воспетой классиком персидской поэзии, азербайджанским поэтом из Гянджи Низами Гянджеви. Лейлу выдали замуж, а Гейс (прозванный «меджнуном», перс. مجنون‎ — одержимый, безумный) ушёл от своего племени в пустыню и жил одиноко, слагая песни в честь Лейлы. Лейла переехала с мужем в Ирак, где вскоре заболела и умерла. Через несколько лет был найден мёртвым и Гаис. Эту повесть Клэптону поведал его друг Иэн Даллас и его тронула эта история.

Отношения Харрисона с Бойд через несколько лет зашли в тупик. В 1977 году они развелись. По словам Харрисона к тому времени «отношения с Патти уже прекратились», поэтому свадьба Клэптона и Бойд не вызвала у него протеста: «Он женился на ней, … и настоящая проблема возникла у Эрика: его страшно злило, что я на него совсем не сердился!» Харрисон вместе с Ринго Старром и Полом Маккартни посетил свадьбу Клэптона и Бойд, состоявшуюся в 1979 году. Однако семейная жизнь Клэптона и Бойд не была счастливой: в 1989 году они развелись.

Запись

После распада Cream Клэптон принял участие в нескольких музыкальных проектах, в том числе в собственной недолговечной группе Blind Faith, а также выступал с дуэтом Delaney and Bonnie. Весной 1970 Клэптон узнал, что Delaney and Bonnie покинули аккомпанирующие музыканты: басист Карл Рэдл, барабанщик Джим Гордон, и клавишник Бобби Витлок. Воспользовавшись случаем, Клэптон предложил им стать участниками новой группы, получившей название Derek and the Dominos.

Во второй половине 1970 года к группе присоединился Дуэйн Олмэн, гитарист Allman Brothers. Клэптон и Олмэн высоко ценили творчество друг друга. Клэптон к тому времени успел по приглашению Тома Дауда выступить с Allman Brothers. Олмэн и Клэптон легко находили общий язык и вскоре стали хорошими друзьями.

Дауд к тому времени был известен по множеству работ, в том числе с Клэптоном в Cream (Клэптон однажды назвал его «идеальным человеком для записи»). Работа над данным альбомом станет ещё одним его достижением. В документальном фильме о Дауде, который назывался «Tom Dowd and the Language of Music», показано как он перемикшировал первоначальные мастер-ленты с «Лейлой».

Спустя некоторое время Клэптон возвратился в студию ночью. Там он застал Гордона, играющего сочинённую им мелодию на фортепьяно. Клэптону понравилась мелодия, и он убедил Гордона включить её в песню. Спустя примерно три недели после того как были записаны первые три минуты, «Layla» была завершена.

Структура

«Layla» состоит из двух частей, каждая характеризуется своим повторяющимся ритмико-мелодический элементом, или риффом. Первая часть, записанная в тональности ре минор для припевов и до-диез минор для куплетов, сосредоточена вокруг «фирменного» риффа — гитарной мелодии, сыгранной с применением hammer-on'ов, pull-off'ов и квинтаккордов. Рифф, как обычно полагают, был сочинён Дуэйном Олмэном на основе вокальной мелодии песни Альберта Кинга «As the Years Go Passing By» с альбома 1967 года Born Under a Bad Sign. Первая секция также содержит записанное при помощи наложения гитарное соло, своего рода дуэт между слайд-гитарой Оллмэна и вибрато бенда Клэптона. Помещая свой слайд в пунктах за концом накладки гитары, Оллмэн мог играть более высокие ноты, чем можно было бы без неё. Том Дауд называл их «нотами, которых нет на инструменте!».

Вторую часть, написанную Джимом Гордоном, обычно называют «фортепьянной кодой». Первоначально она была сыграна в до мажоре, однако во время микширования скорость ленты коды была увеличена. Получившаяся тональность находится где-то между до и до-диезом. Клавишная интерлюдия в конце песни дополнена акустической гитарой и является также сопровождением к outro-соло. Та же мелодия играется на слайд-гитаре Дуэйна, но на одну октаву выше. Джим Гордон в отличие от Клэптона и Олмэна, просто играет мелодию, не импровизируя. Клавишные — фактически главный инструмент во время коды, а соло выступает в качестве ритма.

Сам Эрик Клэптон так однажды сказал об этой песне:

«Лейла» — сложная, это песня, которую не так просто исполнять вживую. Нужен очень сильный коллектив музыкантов, чтобы все составляющие были на месте, но когда всё есть… К примеру, её сложно исполнять в квартете, потому есть партии в которых нужно петь и исполнять совершенно противоположные вещи, что практически невозможно. Однако если с вами большой коллектив, как у меня в турне, тогда исполнить что-то вроде «Лейлы» будет легко — и я очень этим горжусь. Мне очень нравится слушать эту песню. Как будто она не моя. Как будто я слушаю кого-то, кто мне очень нравится. Я любил группу Derek and The Dominos и в то же время я как будто бы сам в ней и не участвовал. Я просто фанат Derek and The Dominos. Иногда моя собственная музыка может быть такой. Если она сыграла своё предназначение быть хорошей музыкой, то я уже не ассоциирую себя с ней. Как будто это кто-то другой. И тогда такие песни легко исполнять.

Оригинальный текст (англ.)  

'Layla' is a difficult one, because it’s a difficult song to perform live. You have to have a good complement of musicians to get all of the ingredients going but, when you’ve got that… It’s difficult to do as a quartet, for instance, because there are some parts you have to play and sing completely opposing lines, which is almost impossible to do. If you’ve got a big band, which I will have on the tour, then it will be easy to do something like 'Layla' — and I’m very proud of it. I love to hear it. It’s almost like it’s not me. It’s like I’m listening to someone that I really like. Derek and The Dominos was a band I really liked—and it’s almost like I wasn’t in that band. It’s just a band that I’m a fan of. Sometimes, my own music can be like that. When it’s served its purpose to being good music, I don’t associate myself with it anymore. It’s like someone else. It’s easy to do those songs then.

Патти Бойд про эту песню сказала:

Он такой потрясающий музыкант, что способен вложить свои эмоции в музыку в такую форму, что слушатели могут чувствовать их инстинктивно. Это проходит прямо через тебя.

Оригинальный текст (англ.)  

I think that he was amazingly raw at the time... He's such an incredible musician that he's able to put his emotions into music in such a way that the audience can feel it instinctively. It goes right through you.

Дальнейшая судьба песни

RS	[www.rollingstone.com/news/story/6595872/layla Позиция №27] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone

Альбом «Layla and Other Assorted Love Songs» после своего появления на прилавках продавался плохо и итоге не попал в чарты в Великобритании. Это было, отчасти, обусловлено тем, что имя Клэптона было упомянуто лишь на внутренней стороне альбома, а снаружи он выглядел как двойной альбом неизвестной группы. Не повезло и заглавной песне: радиостанции отказывались ставить в эфир семиминутную композицию. В итоге её для выпуска на сингле пришлось укоротить до 2:43. Сингл «Layla» был выпущен в марте 1971 (лейбл Atco) и достиг 51-й позиции в Биллборде.

Однако, когда «Layla» в 1972 году вошла в сборник The History of Eric Clapton и затем выпущена как сингл, он достиг 7-й позиции Великобритании и #10-й в США. Оценки критиков с тех пор было всецело положительными. Дэйв Марш, в «The Rolling Stone Illustrated History of Rock and Roll», написал, что,

Найдётся немного моментов в репертуаре записанного рока, где певец или автор достигли такого глубокого погружения в себя, что слушание их является родственным наблюдению убийства или самоубийства… для меня, «Layla» является самым значительным из них.

Оригинальный текст (англ.)  

there are few moments in the repertoire of recorded rock where a singer or writer has reached so deeply into himself that the effect of hearing them is akin to witnessing a murder or a suicide… to me 'Layla' is the greatest of them.

В 1982 году «Layla» была ещё раз выпущена в качестве сингла в Великобритании и пользовалась ещё большим успехом чем в 1972 году, достигнув в 4-й позиции.

К концу 1980-х—началу 1990-х, песня стала культовой, что отразило её попадания в списки «величайших песен всех времён»: например 27 место среди 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone; и 16-ое место в списке VH1's 100 Greatest Songs of Rock and Roll. Известный гитарный риф из неё был показан в Британии в рекламе для автомобилей Vauxhall, а клавишная кода звучала в фильме Мартина Скорсезе «Славные парни».

Кавер-версии

• Первый кавер на эту песню появился в 1979 году, и исполнила его диско-группа Chilly, на альбоме Come to L.A.
• В 1981 году мелодию «Лейлы» исполнил Лондонский симфонический оркестр. Подобное была исполнена и Королевский филармонический оркестр.
• 20 сентября 1983 на благотворительном концерте под названием «ARMS Charity Concert» в пользу больных рассеянным склерозом в Королевском Альберте Холе в Лондоне, состоялся джем с участием Эрика Клэптона, Джеффа Бэка и Джимми Пэйджа, исполнивших «Layla» и «Tulsa Time».

• Кавер-версии «Лейлы» другими исполнителями был сравнительно редки: Джон Фэи, на альбоме 1985 года «Rain Forest, Oceans, And Other Themes» и джазовый гитарист Ларри Карлтон.

В 1992 году Эрик Клэптон представил новую блюзовую версию песни «Layla».

В 1994 году французский певец Анри Сальвадор записал кавер-версию песни на своем альбоме «Monsieur Henri».

В 2003 году группа Allman Brothers стала исполнять эту песню на концертах. Уоррен Хэйнес пел, Грегг Оллмэн играл клавишную партию, и Дерек Трукс играл гитарную партию Дуэйна. Это было данью уважения не только Дуэйну, но и продюсеру Тому Дауду, который умер годом ранее.

19 мая 2007 на бесплатном концерте, названном «The Road To Austin» Бобби Витлок исполнил собственные электрические версии песен «Layla» и «Why Does Love Got To Be So Sad» с участием гитаристов Эрика Джонсона и Дэвида Гриссома.

В 2016 году Guns N' Roses сделали кавер на эту песню и исполняли на своих концертах

Unplugged-версия

«Layla»
Сингл Эрика Клэптона с альбома Unplugged
Сторона «Б»	«Signe»
Выпущен	1992
Формат	Сингл
Записан	Bray Studios, Bray, Berkshire; 16 января 1992
Жанр	блюз
Длительность	4 мин. 46 с
Продюсер	Russ Titelman
Композитор	Эрик Клэптон
Лейбл	Reprise
Профессиональные рецензии
Allmusic [wc05.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=33:a9fqxzw5ldae ссылка]
Места в чартах
#12 (US)
Хронология синглов Эрика Клэптона
««Wonderful Tonight»» (1992) «Layla» (1992) ««Motherless Children»» (1994)

В 1992 году Клэптона пригласили сыграть концерт для MTV Unplugged. В альбом, под названием «Unplugged», записанный на этом концерте, вошло много блюзовых стандартов и новая песня «Tears in Heaven». На альбоме была и новая версия песни «Layla». Песня в новой аранжировке стала медленнее, её рифф был изменён, а клавишная кода убрана. В целом эта версия спокойнее и ближе к традиционному блюзу, чем оригинальная.

Новая версия «Лейлы» была выпущена в качестве сингла и достигла 12-й позиции в американских чартах, а через некоторое время выиграла премию Грэмми в 1992 году в категории лучшая рок-песня, потеснив «Smells Like Teen Spirit» Нирваны. Позже эту победу включат в список 10 самых больших неожиданных поражений в истории Грэмми по версии Entertainment Weekly. В концерте «MTV Unplugged» приняли участие музыканты:

• Eric Clapton — акустическая гитара, основной вокал
• Ray Cooper — перкуссия
• Nathan East — акустическая бас-гитара, бэк-вокал
• Andy Fairweather-Low — акустическая ритм-гитара
• Steve Ferrone — ударные
• Chuck Leavell — фортепьяно
• Katie Kissoon — бэк-вокал
• Tessa Niles — бэк-вокал

Примечания

• Рэй Коулман — Clapton! (Warner Books, 1985) стр. 179—192
• Джен Рейд — Layla and Other Assorted Love Songs by Derek and the Dominos (Rock of Ages, 2007)

Ссылки

• [perevod.pesenki.ru/?bnd=Eric%20Clapton&sng=Layla Текст песни (c переводом)]
• [www.youtube.com/watch?v=fX5USg8_1gA Eric Clapton — Layla (видео)]
• [vids.myspace.com/index.cfm?fuseaction=vids.individual&videoID=1507580194 Unplugged-версия (видео)]

Отрывок, характеризующий Layla

– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.