Led Zeppelin III
Поделись знанием:
К:Альбомы 1970 года
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.
На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
| Led Zeppelin III | ||||
 | ||||
| Студийный альбом Led Zeppelin | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан |
январь — август 1970 | |||
| Жанры | ||||
| Длительность |
43:04 | |||
| Продюсер | ||||
| Лейбл | ||||
| Atlantic |
SD 7201 (США, 1970) | |||
|
| ||||
| Хронология Led Zeppelin | ||||
| ||||
| Синглы из Led Zeppelin III | ||||
|
||||
Led Zeppelin III (МФА: [lɛd ˈzɛpəlɪn ðə θɜː(ɹ)d]) — третий студийный альбом британской рок-группы Led Zeppelin, выпущенный 5 октября 1970 года лейблом Atlantic Records. Песни, вошедшие в альбом, были написаны в коттедже Брон-эр-айр[en] в Уэльсе, где отдыхали участники группы. В альбоме преобладают акустические инструменты, что было нетипичным для Led Zeppelin и ознаменовало изменение в стиле группы.
Led Zeppelin III стал одним из самых малопродаваемых альбомов группы[3] и получил негативные отзывы критиков. Вместе с тем, группа добавила в свой концертный репертуар акустические версии некоторых песен, в последующих альбомах всё чаще появлялись фолк- и акустические песни.
Содержание
История создания
В 1970 году, после двух с половиной лет изнурительных гастролей, Led Zeppelin решили сделать перерыв. Плант планировал написать несколько калифорнийских блюзов в каком-нибудь тихом месте и предложил Пейджу поселиться в коттедже Брон-эр-айр на севере Уэльса[3]. Коттедж был назван так в честь полоски солнечного света, золотившей холм, на котором он стоял. Оба музыканта интересовались фолком: Пейдж слушал Дэйви Грэхема[en] и Берта Дженша, а Плант — Джона Фэи[4]. В тихой сельской местности двое участников группы получили возможность в спокойной обстановке сочинять ту музыку, которой интересовались. Они много музицировали, прогуливались по окраинам и иногда посещали сельские пабы, где их никто не узнавал[5].
В коттедже не было электричества, и Пейдж использовал классическую гитару. Это отчасти объясняет то, что после двух тяжёлых альбомов Led Zeppelin выпустили акустический. По словам Пейджа, умиротворённая местность и обстановка, задавшие тон будущему альбому, способствовали использованию классической гитары[6]. Однако не только условия, в которых сочинялись песни, стали причиной нового звучания: участники группы сами хотели изменений, Роберт Плант в интервью журналу Uncut[en]* сказал[4]:
|
Песни, написанные в Брон-эр-айре, оказали большое влияние на будущее творчество группы; впоследствии Пейдж говорил, что в период их проживания в коттедже по-настоящему узнал Планта[3]:
|
Запись
В мае 1970 года Пейдж и Плант перебрались из Уэльса в Хэмпшир, где встретились с Джонсом и Бонэмом. В Хэмпшире участники группы поселились в старом особняке Хэдли Гранж[en], который впоследствии стал их излюбленным местом, и начали репетировать, воспользовавшись мобильной студией Rolling Stones[en][7]. Благодаря мобильной студии музыканты получили возможность записывать песни прямо в доме, где во всех комнатах были установлены микрофоны[5].
В Хэдли Гранж были записаны почти все песни, написанные в Брон-эр-айр. «Since I’ve Been Loving You» и «That’s the Way» были записаны в июле в Basing Street Studios лейбла Island Records, а «Out on the Tiles» и «Hats Off To (Roy) Harper» — в студии Olympic Studios (Лондон)[1]. Монтаж проводился в августе в студиях Island Records, Olympic Studios, Electryc Lady (Нью-Йорк), Ardent Studios (Мемфис); этот период совпал с началом третьего американского турне Led Zeppelin, поэтому альбом пришлось заканчивать в спешке[1][8]. Работа была закончена 17 августа[5].
Дизайн обложки
Оригинальное издание винилового диска Led Zeppelin III упаковано в двойной раскладной конверт. Дизайном обложки занялся художник Zacron[en], который познакомился с Пейджем ещё в 1963 году. Сюрреалистическое изображение состоит из отдельных абстрактных элементов, которые во взаимодействии дают единое целое[9]. Во внутреннем развороте конверта изображены воздушные суда разных типов, в том числе дирижабли и самолёты, соединённые линиями, а на задней стороне обложки — фотографии участников группы[10].
Обложку переделывали несколько раз, так как первый вариант Zacron-a не понравился участникам Led Zeppelin[5]. Когда обложка была закончена, Пейдж позвонил художнику из Нью-Йорка и сказал, что, по его мнению, обложка «фантастична»[11]. Всё же дизайн конверта диска не полностью удовлетворил участников группы[5]. Пейдж в интервью журналу Guitar World 1998 года выразил сожаление, что обложку не успели доработать до конца, так как срок работы над альбомом уже подходил к концу[12].
В Великобритании и Японии были изданы CD, упакованные в миниатюрную версию обложки оригинала. Во французском издании альбома на обложке была помещена фотография участников группы на белом фоне[13].
Релиз и критика
| Рецензии | |
|---|---|
| Оценки критиков | |
| Источник | Оценка |
| Allmusic |  [14]
|
| Rolling Stone | (смешанный)[15] |
| Роберт Кристгау | B+[16] |
| Q | [17]
|
| Пьеро Скаруффи | (6/10)[18] |
| Melody Maker | (смешанный)[6] |
| Георгий Старостин | (10/15)[19] |
Несмотря на то что работа над альбомом была закончена в августе 1970 года, релиз затянулся до октября[5]. Led Zeppelin III был очень ожидаемым альбомом: число предварительных заказов только в США приблизилось к миллиону[8]. После релиза (5 октября, лейбл Atlantic) LZ III[20] получил негативные отзывы критиков.
Журналист Rolling Stone Лестер Бэнгс раскритиковал третий альбом, сказав, что он является продолжением линии, взятой в двух предыдущих альбомах, несмотря на несколько акустических песен[15]. По его мнению, акустические песни получились стандартными по меркам Led Zeppelin, а тяжёлые песни похожи одна на другую. Наиболее удачными композициями Бэнгс назвал «Immigrant Song» и «That’s the Way», о «Friends» критик отозвался негативно из-за монотонного вокала Планта, а «Since I’ve Been Loving You» назвал «смертельно скучным семиминутным блюзом»[15].
В отзыве музыкального еженедельника Melody Maker было сказано, что участники группы решили использовать акустическую гитару, потому что до этого фолк-рок-группа Crosby, Stills, Nash & Young уже использовала этот инструмент[6]. Примечательно, что до релиза Melody Maker посвятил новому альбому Led Zeppelin целую страницу, в которой говорилось: «Спасибо вам, что сделали нас группой номер один в мире» (англ. Thank you for making us the world’s number one band)[8].
Джимми Пейдж очень болезненно воспринял критику альбома и отказывался давать интервью в течение восемнадцати месяцев после релиза[6]. Это также способствовало тому, что четвёртый альбом вышел без какой-либо предварительной информации. А тот факт, что LZ III стал самым малопродаваемым доселе альбомом группы, не расстроил Пейджа[3]. Плант так объяснял малый объём продаж[21]:
|
Более поздние отзывы в основном были положительными. Журнал Q положительно отозвался об альбоме, дав ему максимальную оценку в пять звёзд и подобрав для Led Zeppelin эпитет «вращающейся карусели»[17]; в 2004 году LZ III занял 9-е место в списке 50 лучших британских альбомов журнала Q[22]. Также альбом удостоился пяти звёзд на Allmusic. По мнению критика ресурса Стивена Томаса Эрлевина[en], LZ III дал участникам коллектива возможность для роста в музыкальном плане, и хотя на нём есть хард-рок-песни, они звучат по-новому[14]. Эрлевин похвалил все песни, отметив «Immigrant Song» (в частности вокал Планта), «Celebration Day» (блюз-рок с искривлённым риффом слайд-гитары) и «Hats Off to (Roy) Harper» (по мнению критика, превосходящая «Since I’ve Been Loving You»). Российский музыкальный критик Георгий Старостин в своём обзоре дал альбому оценку 10 из 15[23], лучшей песней выбрал «Since I’ve Been Loving You», назвав её абсолютной классикой[19].
«Декан американских критиков» Роберт Кристгау в своём рейтинге дал альбому оценку B+, выразив недовольство вокалом Планта, по его мнению, негармонирующим с гитарой Пейджа даже в фолковых песнях, и сожаление, что в LZ III нет ударного соло Бонэма[16]. Итальянский музыкальный критик Пьеро Скаруффи[en] в целом похвалил альбом, выделив песни «Gallows Pole» (баллада) и «Tangerine» («нежность востока»)[18].
LZ III неоднократно входил в списки лучших альбомов, составленных разными критиками. Журнал Mojo включил его в список 100 лучших альбомов (99-я позиция)[24]. В списке 1000 лучших альбомов всех времён Колина Ларкина[en] альбому досталось 361-е место[25]. Журнал Classic Rock в 2006 году составил список 100 величайших британских роковых альбомов, в котором LZ III занял 31-е место[26].
Список композиций
| Сторона 1 | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| № | Название | Автор | Длительность | ||||||
| 1. | «Immigrant Song» | Пейдж/Плант | 2:23 | ||||||
| 2. | «Friends» | Пейдж/Плант | 3:54 | ||||||
| 3. | «Celebration Day» | Пейдж/Плант/Джонс | 3:28 | ||||||
| 4. | «Since I’ve Been Loving You» | Пейдж/Плант/Джонс | 7:24 | ||||||
| 5. | «Out on the Tiles» | Пейдж/Плант/Бонэм | 4:05 | ||||||
| Сторона 2 | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| № | Название | Автор | Длительность | ||||||
| 6. | «Gallows Pole» | народная, в аранжировке Пейджа/Планта | 4:56 | ||||||
| 7. | «Tangerine» | Пейдж | 2:57 | ||||||
| 8. | «That’s the Way» | Пейдж/Плант | 5:37 | ||||||
| 9. | «Bron-Y-Aur Stomp» | Пейдж/Плант/Джонс | 4:16 | ||||||
| 10. | «Hats Off to (Roy) Harper» | народная, в аранжировке Чарльза Обскюра | 3:42 | ||||||
Описание
We come from the land of the ice and snow,
from the midnight sun where the hot springs blow.
The hammer of the gods will drive our ships to new lands,
to fight the horde, singing and crying: Valhalla, I am coming!
Led Zeppelin — «Immigrant Song»
- «Immigrant Song» — в этой песне повествование ведётся от лица викингов, плывущих покорять новые земли. Идея текста возникла у Роберта Планта, когда группа в рамках европейских гастролей посетила Рейкьявик[21]. Песня стала известной благодаря вступительному вокализу Планта, который отметили многие критики[14][15]. «Immigrant Song» исполнялась на всех концертах Led Zeppelin (полностью или частично) до 1974 года[8].
- «Friends» — одна из редких песен группы, в которой использован струнный аккомпанемент, сочинённый Джоном Полом Джонсом. Записывая партию акустической гитары, Пейдж использовал устройство Altair Tube Limiter[8]. Известно только одно концертное исполнение песни — в рамках японского турне[27].
- «Celebration Day» — текст отражает первые впечатления Планта от Нью-Йорка. Во время монтажа партия ударных в начале композиции была случайно уничтожена инженером; пустое место было заполнено гулом синтезатора, который переходит из «Friends» в начало «Celebration Day», затем ударные «догоняют» мелодию[6]. Так трек был спасён и включён в альбом.
- «Since I’ve Been Loving You» — блюзовая песня. Одна из первых записанных для LZ III песен[8]. Это единственная композиция на альбоме, которую группа исполняла на концертах ещё до сессий. В интервью журналу Guitar World Джимми Пейдж признался, что песню было очень трудно записывать и было сделано несколько попыток[6]. В окончательную версию вошла партия Джона Пола Джонса, играющего на органе Хаммонда[21]. «Since I’ve Been Loving You» исполнялась на всех турне Led Zeppelin в 1970—1980 годах.
- «Out on the Tiles» — текст песни был написан Джоном Бонэмом, вдохновлённым застольной песней, которую он пел, будучи пьяным[6]. Гитарный рифф сочинил Пейдж. На записи композиции можно услышать посторонние звуки, проникшие на неё отчасти из-за того, что Пейдж расположил микрофоны на расстоянии от инструментов, чтобы получить пространственный звук[8]. Песня закрывает первую, тяжёлую, часть альбома. «Out on the Tiles» исполнялась участниками Led Zeppelin и после распада группы.
- «Gallows Pole» — фолк-песня (оригинальное название — «The Maid Freed from the Gallows») в аранжировке Пейджа и Планта. В начале песни вокал сопровождает акустическая гитара, позже к ней присоединяются мандолина и бас-гитара, затем начинается партия банджо и ударных. Записывая композицию, Пейдж использовал электрогитару Gibson Les Paul и банджо Джонса (на этом инструменте гитарист никогда раньше не играл)[6]. Группа исполняла «Gallows Pole» на концертах 1971 года[8].
- «Tangerine» — фолковая песня, написанная Пейджем. Материалом для создания песни послужила неизданная композиция группы The Yardbirds под названием «Knowing That I’m Losing You», текст которой также начинался со слов «Measuring a summer’s day»[8]. Песня исполнялась на концертах 1970-х.
- «That’s the Way» — ещё одна фолк-рок-песня. Пейдж и Плант сочинили песню во время прогулки: у Пейджа была гитара, он начинал играть, а Плант подпевал ему; у них был диктофон, на который они и записали мелодию[21]. Во время записи Пейдж помимо всего прочего исполнил партию бас-гитары, в то время как Джонс сыграл на мандолине. Рабочее название песни — «The Boy Next Door»[8]. По мнению биографа Led Zeppelin Стивена Дэвиса, текст песни отражает отношение Планта к загрязнению окружающей среды[28]. «That’s the Way» исполнялась на фестивале блюза и прогрессивной музыки[en] в городе Шептон Маллет (Сомерсет, июнь 1970), в рамках турне 1971 года (запись можно найти на концертном альбоме BBC Sessions), американского турне 1972 года (How the West Was Won) и в 1975 году в Эрлс-Корте (Led Zeppelin DVD[en]).
- «Bron-Y-Aur Stomp» — смесь фолк- и блюз-рока. Бонэм сыграл на ложках и кастаньетах[8], а Джонс использовал пятиструнную безладовую бас-гитару. Композиция была названа в честь коттеджа, однако во время печатания обложки в названии «Bron-Yr-Aur» была пропущена одна буква. Группа часто исполняла песню в попурри с более поздними композициями.
- «Hats Off to (Roy) Harper» — блюз, представляющий собой попурри из разных блюзовых песен, в том числе отрывок из песни Букки Уайта «Shake ’Em on Down». Официальное авторство песни — «традиционная, в аранжировке Чарльза Обскюра». Название композиции — дань блюзовому певцу Рою Харперу, который сотрудничал с Пейджем и Плантом. Пейдж в интервью 1977 года сказал о песне, что это дань всем тем людям, которые придерживаются своего мнения и имеют мужество не продаться[6]. Эта песня исполнялась лишь в качестве попурри с другими композициями и никогда не исполнялась отдельно[8].
Участники записи
Led Zeppelin
- Джимми Пейдж — гитара, банджо, мандолина, слайд-гитара, бэк-вокал, продюсер
- Роберт Плант — вокал, губная гармоника
- Джон Пол Джонс — бас-гитара, орган, бэк-вокал
- Джон Бонэм — барабаны, перкуссия, бэк-вокал
Другие[29]
- Чарльз Обскюр — аранжировка
- Вирам Ясани — табла
- Питер Грант — исполнительный продюсер
- Тэрри Мэннинг[en] — инженер
- Джордж Марино — ремастеринг
- Энди Джонс — инженер, сведение
- Эдди Крамер — ассистент, сведение композиции 6
- Zacron[en] — визуальный дизайн
Позиции в чартах и сертификации
Альбом
Синглы
|
Продажи и сертификацииЧисло продаж в большинстве случаев основано на сертификациях.
|
Напишите отзыв о статье "Led Zeppelin III"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.discogs.com/Led-Zeppelin-Led-Zeppelin-III/release/440879 Led Zeppelin III] (англ.). Discogs. Проверено 20 февраля 2012.
- ↑ [www.discogs.com/Led-Zeppelin-Led-Zeppelin-III/release/438865 Led Zeppelin LP]. Discogs. Проверено 11 марта 2012.
- ↑ 1 2 3 4 Cameron Crowe. [www.ledzeppelin.ru/cgi-bin/ez/csvread_art_body.pl?rec_n=013 Официальная биография Led Zeppelin]. Atlantic Records. Проверено 18 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncpK25c Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 Nigel Williamson Good Times...Bad Times // Uncut. — май 2005. — P. 56.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Илья Кормильцев. Глава 7 // [www.ledzeppelin.ru/cgi-bin/ez/csvread_art_body.pl?rec_n=022-07 Взлёт и падение СвЕнцового дирижабля].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Dave Schulps. [www.iem.ac.ru/zeppelin/docs/interviews/page_77.trp Интервью Джимми Пейджа 1977 года]. Trouser Press. Проверено 18 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncq0rrk Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.philsbook.com/rolling-mobile-3.htm Led Zeppelin at Headley Grange] (англ.). Проверено 19 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncqcpnS Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Dave Lewis. [books.google.ru/books?id=xBk3w1yr2scC&dq=The+Complete+Guide+to+the+Music+of+Led+Zeppelin&hl=ru&sa=X&ei=ykVCT7nXDMOE-wbjt53NBQ&ved=0CDUQ6AEwAA The complete guide to the music of Led Zeppelin]. — иллюстрированное. — Omnibus Press, 1994. — 104 p. — ISBN 0711935289.
- ↑ [www.zacron.com/view-item.asp?iid=4 Zacron - Led Zeppelin III Rock album cover] (англ.). Проверено 10 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncrBdAq Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.ledzeppelin.ru/alb/a_LZ3_cover.htm Фотографии обложки альбома]. Русскоязычный сайт, посвящённый Led Zeppelin. Проверено 10 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncriOyn Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ Hats Off to Zacron // Classic Rock. — декабрь 2007.
- ↑ Brad Tolinski and Greg Di Bendetto Light and Shade // Guitar World. — январь 1998.
- ↑ [www.vinylrecords.ch/L/LE/Led_Zeppelin/III-FR2/ledzeppelin-iii.html Led Zeppelin III France]. Vinyl Records. Проверено 10 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncsJ9G3 Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.allmusic.com/album/r11457 Led Zeppelin III] (англ.) на сайте Allmusic (проверено 2012-2-24).
- ↑ 1 2 3 4 Lester Bangs. [www.rollingstone.com/music/albumreviews/led-zeppelin-iii-19701126 Led Zeppelin — Led Zeppelin III] (англ.). Rolling Stone. Проверено 24 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nct7ady Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 Robert Christgau. [www.robertchristgau.com/get_artist.php?name=Led+Zeppelin Led Zeppelin] (англ.). Проверено 24 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncuFPBH Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 [www.cduniverse.com/search/xx/music/pid/1097454/a/Led+Zeppelin+III.htm Led Zeppelin III CD] (англ.). Q. Проверено 24 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncugHBR Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 Piero Scaruffi. [www.scaruffi.com/vol2/ledzeppe.html#title The History of Rock Music: Led Zeppelin] (итал.). Проверено 25 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncvTdEw Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ 1 2 Георгий Старостин. [starling.rinet.ru/music/ledzep.htm#III Led Zeppelin III] (англ.). Проверено 2 апреля 2012. [www.webcitation.org/67ncwSbis Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ Для удобства далее по тексту будет использоваться аббревиатура названия альбома.
- ↑ 1 2 3 4 Chris Welch. Led Zeppelin. — Лондон: Orion Books, 1994. — ISBN 1-85797-930-3.
- ↑ [www.rocklistmusic.co.uk/qlistspage3.htm#50%20Best%20British%20Albums%20Ever! Q Magasine Lists] (англ.). Проверено 26 февраля 2012. [www.webcitation.org/65p9H7e1n Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
- ↑ [starling.rinet.ru/music/zratings.htm Система оценок Старостина] (англ.). Проверено 2 апреля 2012. [www.webcitation.org/67ncvupWN Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.rocklistmusic.co.uk/mojo_p3.htm#albums Mojo Lists Page 3] (англ.). Проверено 26 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncxLra9 Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.rocklistmusic.co.uk/virgin_1000_v3.htm Colin Larkin 1000 Albums] (англ.). Проверено 26 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncxxfdK Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.rocklistmusic.co.uk/steveparker/classicrock2.htm More classic Rock Lists] (англ.). Classic Rock. Проверено 26 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncySa07 Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [ledzeppelin.com/show/september-29-1971 Shows — September 29, 1971] (англ.). ledzeppelin.com. Проверено 28 февраля 2012. [www.webcitation.org/67ncywYea Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ Stephen Davis. [books.google.ru/books?id=Q3o3AQAAIAAJ&q=hammer+of+the+gods&dq=hammer+of+the+gods&hl=ru&sa=X&ei=grJRT8v0E4eeOsO8-YcC&ved=0CDEQ6AEwAA Hammer of the Gods]. — HarperCollins, 2008. — 432 p. — ISBN 0061473081.
- ↑ [www.allmusic.com/album/led-zeppelin-iii-r11457/credits Led Zeppelin III — Credits] (англ.) на сайте Allmusic (проверено 2012-2-10).
- ↑ 1 2 [www.allmusic.com/album/led-zeppelin-iii-r11457/charts-awards Led Zeppelin III — Charts & Awards] (англ.) на сайте Allmusic (проверено 2012-2-25).
- ↑ [www.chartstats.com/albuminfo.php?id=2720 Charts Stats — Led Zeppelin III] (англ.). Проверено 25 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nczR3Hh Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [norwegiancharts.com/showitem.asp?interpret=Led+Zeppelin&titel=Led+Zeppelin+III&cat=a Led Zeppelin — Led Zeppelin III (album)] (англ.). norwegiancharts. Проверено 27 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd0BQUR Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [dutchcharts.nl/showitem.asp?interpret=Led+Zeppelin&titel=Led+Zeppelin+III&cat=a Led Zeppelin — Led Zeppelin III (album)] (нид.). dutchcharts. Проверено 27 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd0ycvX Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.infodisc.fr/B-CD_1970.php InfoDisc — Led Zeppelin] (фр.). Проверено 27 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd1tpgB Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [acharts.us/album/60199 Led Zeppelin — Led Zeppelin III — Music Charts] (англ.). Проверено 27 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd3RsRN Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.billboard.com/artist/led-zeppelin/chart-history/5047#/song/led-zeppelin/immigrant-song/1244308 Immigrant Song — Led Zeppelin]. Billboard. Проверено 27 февраля 2012.
- ↑ [www.aria.com.au/pages/ARIACharts-Accreditations-2006Albums.htm ARIA Charts — Accreditations — 2006 Albums] (англ.). ARIA. Проверено 28 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd4ZEdg Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.musikindustrie.de/gold_platin_datenbank/?action=suche&strTitel=III&strInterpret=Led+Zeppelin&strTtArt=alben&strAwards=checked Gold-/Platin-Datenbank] (нем.). BVMI. Проверено 28 февраля 2012. [www.webcitation.org/65wPo0go9 Архивировано из первоисточника 5 марта 2012].
- ↑ [www.swisscharts.com/search_certifications.asp?search=Led+Zeppelin+3 The Official Switch Charts and Music Community] (нем.). Проверено 28 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd5Mer5 Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
- ↑ [www.riaa.com/goldandplatinumdata.php?artist=%22Led+Zeppelin+III%22 Recording Industry Association of America] (англ.). Проверено 28 февраля 2012. [www.webcitation.org/6IE83vHbL Архивировано из первоисточника 19 июля 2013].
- ↑ [www.disqueenfrance.com/fr/pag-259165-CERTIFICATIONS.html?year=2001&type=12 Disque en France] (фр.). Проверено 28 февраля 2012. [www.webcitation.org/67nd8qSrs Архивировано из первоисточника 20 мая 2012].
Литература
- Lewis, Dave. [books.google.ru/books?id=xBk3w1yr2scC&dq=The+Complete+Guide+to+the+Music+of+Led+Zeppelin&hl=ru&sa=X&ei=ykVCT7nXDMOE-wbjt53NBQ&ved=0CDUQ6AEwAA The complete guide to the music of Led Zeppelin]. — иллюстрированное. — Omnibus Press, 1994. — 104 p. — ISBN 0711935289.
- Кормильцев, Илья. Глава 7 // [www.ledzeppelin.ru/cgi-bin/ez/csvread_art_body.pl?rec_n=022-07 Взлёт и падение СвЕнцового дирижабля].
- Welch, Chris. Led Zeppelin. — Лондон: Orion Books, 1994. — ISBN 1-85797-930-3.
- Davis, Stephen. [books.google.ru/books?id=Q3o3AQAAIAAJ&q=hammer+of+the+gods&dq=hammer+of+the+gods&hl=ru&sa=X&ei=grJRT8v0E4eeOsO8-YcC&ved=0CDEQ6AEwAA Hammer of the Gods]. — HarperCollins, 2008. — 432 p. — ISBN 0061473081.
Ссылки
- [zeppelinlyrics.com/ZEP3_LYRICS.HTML Тексты песен альбома «Led Zeppelin III»]
- [www.allmusic.com/album/r11457 Led Zeppelin III] (англ.) на сайте Allmusic (проверено 2012-2-24).
- [www.discogs.com/Led-Zeppelin-Led-Zeppelin-III/release/2562178 Led Zeppelin III] (англ.). Discogs. Проверено 20 февраля 2012.
| ||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Led Zeppelin III
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.
На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
