Леман, Иоганн Георг Христиан

Иоганн Георг Христиан Леман
нем. Johann Georg Christian Lehmann
Место рождения:	Хазелау, Гольштейн, Дания
Научная сфера:	ботаника, медицина, физика
Учёное звание:	член-корреспондент СПбАН

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Lehm.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Lehm.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=5434-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Ио́ганн Гео́рг Христиа́н Ле́ман (нем. Johann Georg Christian Lehmann, 25 февраля 1792 — 12 февраля 1860) — немецкий ботаник, доктор медицинских наук, профессор физики и естественных наук, директор ботанического сада в Гамбурге и библиотекарь.

Имя

Встречаются разные формы записи имени Лемана:

• нем. Johann Georg Christoph Lehmann,
• нем. Johannes Georg Christian Lehmann,
• нем. Joannes Georgius Christianus Lehmann,
• нем. Christianus Lehmann,
• нем. Christian Lehmann,
• нем. Johann Georg Cristian Lehmann.

Биография

Иоганн Георг Христиан Леман родился в Хазелау 25 февраля 1792 года.

Леман изучал медицину в Гёттингене и Копенгагене. В 1813 году он получил степень доктора медицинских наук, а год спустя — степень доктора философии в Йенском университете имени Фридриха Шиллера.

В 1817 году Иоганн Георг Христиан Леман опубликовал Monographia generis Primularum — сочинение, которое принесло ему известность. В 1818 году он опубликовал Plantae e familiae Asperifoliarum nuciferae descripsit Joannes Georgius Christianus Lehmann, в 1820 году — Monographia generis Potentillarum, а в 1821 году — Icones et descriptiones novarum et minus cognitarum stirpium.

Научные достижения Лемана не остались без признания. Он был членом 26 научных обществ, в том числе иностранным членом-корреспондентом Петербургской Академии наук (1822). Леман внёс значительный вклад в ботанику, описав множество видов растений.

Иоганн Георг Христиан Леман умер в Гамбурге 12 февраля 1860 года.

Научная деятельность

Иоганн Георг Христиан Леман специализировался на папоротниковидных, мохообразных, водорослях и на семенных растениях.

Научные работы

• Johann Georg Christian Lehmann. Monographia generis Primularum (Лпц., 1817, с 9 табл.).
• Johann Georg Christian Lehmann. Generis nicotianiarum historia quam munus professoris in Gymnasio Hamburgensi academico in gressurus studiosis offert Joannes Georgius Christianus Lehmann. 1818.
• Johann Georg Christian Lehmann. Plantae e familiae Asperifoliarum nuciferae descripsit Joannes Georgius Christianus Lehmann. (Берлин, 1818).
• Johann Georg Christian Lehmann. Monographia generis Potentillarum. (Гамбург, 1820, с 20 табл.).
• Johann Georg Christian Lehmann. Icones et descriptiones novarum et minus cognitarum stirpium (Гамбург, 1821, с 50 табл.).
• Johann Georg Christian Lehmann. Novarum et minus cognitarum stirpium pugillus I-X (Гамбург, 1828—1857).
• Johann Georg Christian Lehmann; Karl Friedrich Hipp. Carolo Friderico Hippio diem mensis Augusti 27. ... gratulatur J. G. Chr. Lehmann ... offerens florum fasciculum nuper repertorum. Stirpium ab J. G. C. Lehmann primum descriptarum pugillus secundus. 1830.
• Johann Georg Christian Lehmann. Memoriam viri amplissimi Guilhelmi Amsinckii Iuris utriusque licentiati Magnifici nuper consulis Civitatis Hamburgensis civibus ex publica auctoritate commendat Ioannes Georg. Christ[ian] Lehmann ... 1833.
• Johann Georg Christian Lehmann; Ludwig Preiss. Plantae Preissianae sive enumeratio plantarum : quas in Australasia Occidentali et meridionali-occidentali annis 1838-1841 collegit Ludovicus Preiss, partim ab aliis partim a se ipso determinas descriptas illustratas edidit Christianus Lehmann. 1844—1847.
• Johann Georg Christian Lehmann. Delectus Seminum quae in Horto Hamburgensium Botanico e Collectioni Anni 1830–1840 (Гамбург, 1849—1852).
• Johann Georg Christian Lehmann. Index Seminum in Horto Botanico Hamburgensi A. 1851 Collectorum (Гамбург, 1851—1855).
• Johann Georg Christian Lehmann. Revisio Potentillarum iconibus illustrata (Бонн, 1856, с 64 табл.).

Литература

• Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890—1916 гг.). (рус.)
• Леман, Иоганн Георг Христиан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (рус.)
• Robert Zander; Fritz Encke, Günther Buchheim, Siegmund Seybold (Hrsg.): Handwörterbuch der Pflanzennamen. 13. Auflage. Ulmer Verlag, Stuttgart 1984, ISBN 3-8001-5042-5. (нем.)
• Ernst Wunschmann: Lehmann, Johann Georg Christian. In: Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). Band 18, Duncker & Humblot, Leipzig 1883, S. 143—145. (нем.)

Ссылки

• [d-nb.info/gnd/116866950/about/html DNB, Katalog der Deutschen Nationalbibliothek: Johann Georg Christian Lehmann] (нем.)
• [daten.digitale-sammlungen.de/bsb00008376/images/index.html?seite=145 Allgemeine deutsche Biographie & Neue deutsche Biographie (Digitale Register): Johann Georg Christian Lehmann] (нем.)
• [www.worldcat.org/search?q=Johann+Georg+Christian+Lehmann&fq=&sd=desc&qt=first_page Werke von Johann Georg Christian Lehmann] (англ.)

Отрывок, характеризующий Леман, Иоганн Георг Христиан

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.