Let It Be
| Let It Be | ||||
 | ||||
| Студийный альбом The Beatles | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан |
Apple Records: 2 января — 30 апреля 1969 | |||
| Жанр | ||||
| Длительность |
34:58 | |||
| Продюсеры | ||||
| Лейблы | ||||
| Профессиональные рецензии | ||||
| ||||
| Хронология The Beatles | ||||
| ||||
| RS | [www.rollingstone.com/music/lists/6862/35223/35654 Позиция № 392] в списке 500 величайших альбомов всех времён по версии журнала Rolling Stone |
Let It Be (рус. Пусть будет так) — тринадцатый и последний студийный альбом группы The Beatles. Выпущен в мае 1970 года, большинство песен было записано в январе 1969, ещё до записи альбома Abbey Road.
Содержание
История альбома
В январе 1969 года «The Beatles» задумали создать полнометражный фильм-хронику своей студийной работы и выпустить его одновременно с очередным альбомом и аналогичного содержания книгой. Названием этого комплексного проекта стала сочинённая Полом песня «Get Back» («Вернись»). Музыканты преследовали две основные цели — воссоздать на экране обстановку и атмосферу непринуждённости, характерные для их концертов начала 60-х в клубе «Каверн», и продемонстрировать публике, что квартет по-прежнему единый и здоровый творческий организм. Ни та, ни другая цель не была достигнута, потому что на самом деле всё было не так.
В течение января 1969-го кинооператоры отсняли многие километры плёнки, музыканты за тот же срок записали сто с лишним песен, из которых лишь несколько вышли затем на пластинках. Заключительным эпизодом съёмок стал импровизированный концерт, который группа устроила 30 января на крыше здания студии звукозаписи. «The Beatles» исполнили (и записали) пять песен: «Get Back» (в двух вариантах), «Don’t Let Me Down», «One After 909», «I’ve Got a Feeling» и «All I Want Is You» (позднее получила название «Dig a Pony»). В концерте, продолжавшемся около 40 минут, принимал участие Билли Престон, исполнивший партии клавишных. Но выступление было прекращено полицией, вызванной жителями соседних домов. Этот мини-концерт, как в итоге оказалось, стал последним выступлением группы.
3 февраля 1969 года менеджером «The Beatles» стал Аллен Клейн, предприимчивый шоу-бизнесмен из США, одно время представлявший за океаном коммерческие интересы ансамбля «The Rolling Stones». С этого дня начался стремительный распад квартета, так как Маккартни, который считал, что более достойным кандидатом на этот пост должен быть отец его будущей жены Линды, Ли Истмен, был против, и в итоге начал судебное разбирательство против собственной группы (которое, правда, началось уже после распада The Beatles в декабре 1970 года).
Работа над альбомом «Get Back» была заброшена (было выпущено лишь несколько синглов с наиболее удачными песнями), но группа всё-таки смогла найти в себе силы создать альбом «Abbey Road» — шедевр, ставший последним творением группы. Альбом «Let It Be» хоть и вышел позднее, но состоял из записей, созданных ещё в начале 1969 года.
Последней песней группы стала «I Me Mine» Джорджа Харрисона, которую музыканты записывали уже без Леннона 3 января 1970 года. В марте этого же года фонограммы с неудавшегося альбома «Get Back», который так и не был выпущен, были отданы американскому продюсеру Филу Спектору, который переработал старые записи, добавил к ним последние песни The Beatles (в том числе «Let It Be» и «I Me Mine») и подготовил к выпуску альбом «Let It Be». Дело осложнялось тем, что Пол был крайне недоволен работой Спектора, особенно ему не понравилась версия его песни «The Long And Winding Road», где Спектор добавил скрипичный ансамбль, создавая пресловутую «стену звука» и помпезно звучащий хор, что по мнению Маккартни окончательно уничтожило суть песни и он даже хотел запретить выпуск альбома, что ему не удалось. В конечном счёте, прав оказался Джон, говоривший, что «… Фил из кучи дерьма сделал альбом, который, при всех оговорках, можно слушать» (а пластинка получилась довольно удачной). И, несмотря на все трудности, «Let It Be», который считается последним «прижизненным» альбомом The Beatles, был выпущен 8 мая 1970 года. 20 мая вышел документальный фильм «Let It Be», но на его премьере ни один из битлов не присутствовал, потому что ансамбля, как такового, уже не существовало.
В начале 2002 Маккартни нанял звукоинженеров с Abbey Road — Пола Хикса, Гая Масси и Аллана Рауза и переиздал альбом «Let It Be» так, как это планировалось сделать изначально, во время записи материала. Альбом получил название Let It Be… Naked (2003)[1].
Фильм
Список композиций
Первая сторона
«Two of Us»
- Перевод: «Двое из нас»
- Авторы — Джон Леннон / Пол Маккартни
- Длительность — 3:36
- Записана: 31 января 1969 года
- Вокал — Пол Маккартни / Джон Леннон
«Dig a Pony»
- Автор — Джон Леннон
- Длительность — 3:54
- Записана: 30 января 1969 года
- Вокал — Джон Леннон
«Across the Universe»
- Перевод: «Через вселенную»
- Автор — Джон Леннон
- Длительность — 3:48
- Записана: 4 февраля 1968 года
- Вокал — Джон Леннон
Леннон написал песню за одну ночь. Позже (в 1970 году) Леннон в интервью журналу Rolling Stone признался, что за ту ночь он написал, возможно, самую лиричную песню во всём своём творчестве.
«I Me Mine»
- Перевод: «Я мне моё»
- Авторы — Джордж Харрисон
- Длительность — 2:25
- Записана: 3 января, 1 апреля 1970 года
- Вокал — Джордж Харрисон
Песня впервые была исполнена в январе 1969 года во время записи альбома «Get Back» в Твикенхемской студии и съёмок фильма «Пусть будет так». В фильме песня исполняется Джорджом Харрисоном и Ринго Старром, пока Джон Леннон танцует вместе с Йоко Оно. Позже композиция была перезаписана в 1970 году.
«Dig It»
- Перевод: «Полюби это»
- Авторы — Джон Леннон, Пол Маккартни, Ринго Старр, Джордж Харрисон
- Длительность — 0:49
- Записана: 26 января 1969 года
- Вокал — Джон Леннон
«Let It Be»
- Перевод: «Пусть будет так»
- Автор — Пол Маккартни
- Длительность — 4:03
- Записана: 31 января, 30 апреля 1969 года, 4 января 1970 года
- Вокал — Пол Маккартни
«Maggie Mae»
- Перевод: «Мэгги Мей»
- Автор - народная, аранжировка: Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Ринго Старр
- Длительность - 0:40
- Записана: 24 января 1969 года
- Вокал - Джон Леннон
Вторая сторона
«I've Got a Feeling»
- Перевод: «У меня есть чувство»
- Авторы — Джон Леннон / Пол Маккартни
- Длительность — 3:38
- Записана: 30 января 1969 года
- Вокал — Джон Леннон, Пол Маккартни
Песня «I’ve Got a Feeling» скомбинирована из двух незаконченных песен «I’ve Got a Feeling» Пола Маккартни и «Everybody Had a Hard Year» Джона Леннона, которые сочинялись во время записи Белого альбома, с гитарным проигрышем из незаконченой «Watching Rainbows». Пол посвятил песню своей будущей жене Линде Истман.
«One After 909»
- Перевод: «Поезд, следующий за отправляющимся в 9:09»
- Авторы — Джон Леннон / Пол Маккартни
- Длительность — 2:55
- Записана: 30 января 1969 года
- Вокал — Джон Леннон, Пол Маккартни
Песня была написана в 1957 году преимущественно Джоном Ленноном и стала первой композицией написанной дуэтом Джон Леннон / Пол Маккартни. В альбом «Let it be» вошла версия концертного выступления группы на крыше, состоявшегося 30 января 1969 года. Изданная версия песни включала в себя несколько ошибок, которые были исправлены в «Let It Be... Naked».
«The Long and Winding Road»
- Перевод: «Долгая и извилистая дорога»
- Автор — Пол Маккартни
- Длительность — 3:37
- Записана: 26 января 1969 года
- Вокал — Пол Маккартни
«For You Blue»
- Автор — Джордж Харрисон
- Длительность — 2:32
- Записана: 25 января 1969 года
- Вокал — Джордж Харрисон
«Get Back»
- Перевод: «Вернись»
- Авторы — Джон Леннон / Пол Маккартни
- Длительность — 3:07
- Записана: 27 января 1969 года
- Вокал — Пол Маккартни
Песня «Get Back» была первым синглом с альбома «Let It Be» вышедшем 11 апреля 1969 года. Но при записи и микшировании альбома обнаружилось, что альбомная версия сильно отличается от сингла. Позже материал был издан и новая альбомная версия стала больше походить на концертное выступление группы на крыше студии «Эбби Роуд». В США сингл «Get back» вышел 5 мая. Песня появилась в американских чартах и спустя две недели вышла на первое место, сохранив эту позицию на пять недель. Это был первый сингл Битлз, выпущенный в стерео[2].
Альбомные синглы
- Get Back / Don't Let Me Down — апрель 1969
- Let It Be / You Know My Name (Look Up the Number) — март 1970
Let It Be… Naked
«Let It Be… Naked» — ремикс альбома «Let It Be» 1970 года, созданный из оригинальных записей The Beatles.
В «Let It Be… Naked» изменён порядок песен так, как это планировалось в неудавшемся «Get Back», в результате альбом приобрёл цельность, которой не было у «Let It Be». Полу Маккартни не нравился вариант песни «The Long and Winding Road», поэтому в ремикс была добавлена другая версия песни. Так же народная «Maggie Mae» и «Dig It» были заменены песней «Don’t Let Me Down». При перестановке были вырезаны диалоги участников группы, что стало одним из объектов критики ремикса.
Кавер-версии
- Альбом словенской группы Laibach Let It Be (1988 год) представляет собой индастриал-ремикс всех песен альбома Let It Be.
Напишите отзыв о статье "Let It Be"
Примечания
Ссылки
- [www.beatles.com/hub/tracklisting.php?img=LIB&menuItem=the%20music&order=chrono Let It Be] (англ.) на официальном сайте группы [www.beatles.com/ Beatles.com] (недоступная ссылка)
| ||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Let It Be
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
