Liberum veto

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Свободное вето» (лат. Liberum veto) — принцип парламентского устройства в Речи Посполитой, который позволял любому депутату сейма прекратить обсуждение вопроса в сейме и работу сейма вообще, выступив против. "Единогласие" было принято как обязательное в 1589 году, в 1666 году было расширено на воеводские сеймики[1].

Истоком этого принципа стала традиция единодушного принятия решений в сейме, где каждый шляхтич представлял свою область, был избран местным сеймиком и нёс перед ним ответственность за все решения сейма, а также федеративного характера самого польско-литовского государства. Решение, принятое большинством против желания меньшинства (даже если это был только один сеймик) считали нарушением принципа политического равенства. Кроме того, для обоснования указанного принципа ссылались на закон Nihil novi (так называемая Радомская конституция), который запрещал королям принимать новые законы без согласия шляхты.

Обычно считается, что впервые этим правом воспользовался и прекратил работу сейма представитель Троков Владислав Сициньский в 1652 г. Но это мнение ошибочно в действительности, он только наложил вето на продолжение дебатов в сейме вне установленного законом срока. Только в 1669 году в Кракове работа сейма была досрочно прекращена на основании liberum veto, наложенного представителем Киева Адамом Олизаром.

В первой половине XVIII века, эта практика становится все более и более обычной для сессий сейма, которые прекращались в соответствии с liberum veto. Соседи Речи Посполитой: Россия и Пруссия сочли это удобным инструментом ослабления Польши.

После 1764 г. liberum veto практически не применялось: принцип единодушия не препятствовал работе конфедеративных сеймов. Депутаты в начале сессии формировали «конфедерацию» (польск. konfederacja), чтобы предотвратить её остановку работы сейма в соответствии с liberum veto.

Liberum veto было упразднено 3 мая 1791 года; Конституция (принятая конфедеративным Четырёхлетним сеймом) установила принцип большинства.

Достижения той конституции, однако — призванной стать первой современной кодифицированной конституцией Европы — были аннулированы другим, конфедеративным сеймом, собранным в Гродно в 1793 г. Этот сейм, под принуждением России и Пруссии, ратифицировал предпоследний, Второй раздел Речи Посполитой.



См. также

Напишите отзыв о статье "Liberum veto"

Примечания

  1. Г.П.Пашкоў (гал. рэд.) і інш. Энцыклапедыя. Вялікае Княства Літоўскае - Том 2. — 2-е. — Мінск: Беларуская Энцыклапедыя імя Пятруся Броўкі, 2007. — С. 195-196. — 790 с. — ISBN 978-985-11-0394-8.


Отрывок, характеризующий Liberum veto

– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых: