Lockheed A-12
| Lockheed A-12 | |
|---|---|
 | |
| A-12 (сер. №06932) в полёте, 1960-е гг. | |
| Тип | высотный стратегический разведчик |
| Разработчик |  Skunk Works
|
| Производитель | Lockheed Corporation
|
| Главный конструктор | Кларенс «Келли» Джонсон |
| Первый полёт | 25 апреля 1962 года |
| Начало эксплуатации | 1963 год |
| Конец эксплуатации | 1968 год |
| Статус | снят с вооружения |
| Основные эксплуатанты | ЦРУ США
|
| Единиц произведено | 16 (включая 3 прототипа) |
| Варианты | Lockheed SR-71 |
 Изображения на Викискладе
| |
Lockheed A-12 (Локхид А-12) — американский высотный самолёт-разведчик, разработанный для ЦРУ США секретным отделением корпорации Lockheed Corporation — Skunk works. Самолет был создан на основе идей американского авиаконструктора Кларенса «Келли» Джонсона. А-12 был в производстве с 1962 по 1964 год и находился в эксплуатации с 1963 по 1968 год, последний раз самолет поднялся в воздух в мае 1968 года. Конструкция одноместного самолета, первый полет которого состоялся в апреле 1962 года, послужила основой для создания высокоскоростного высотного разведчика SR-71 Blackbird.
Содержание
История
Предварительная разработка А-12, известного под названием «Архангел», велась компанией Локхид в конце 1950-х годов, и её целью было дальнейшее развитие самолёта-разведчика U-2, известного под кодовым названием «Ангел». По мере дальнейших разработок планера самолета и изменений в его конфигурации, изменялись и его обозначения, принятые в компании Локхид (Архангел-1, Архангел-2 и т. д.). Вскоре эти названия были сокращены и стали известны просто как «А-1», «А-2» и т. д.[1] Таким образом, А-12 являлся 12-й разработкой в серии перспективных самолётов-разведчиков, имевших целью заменить действовавшие на тот момент U-2.
В 1959 году проект А-12 был предпочтен аналогичному проекту компании Convair — KINGFISH. 26 января 1960 года ЦРУ заказало 12 самолетов А-12. После победы в конкурсе проектов дальнейшее производство и разработка А-12 шли под кодовым названием OXCART.
Летные испытания самолета начались 25 апреля 1962 года на полигоне Грум Лэйк. Третий, он же первый "официальный" полет произошел 30 апреля, а в начале мая 1962 года на самолете была достигнута сверхзвуковая скорость в 1.1 М. Первый пилотом, пилотировавшим А-12, был летчик-испытатель Лу Шальк.
Первые 5 самолетов А-12, построенные в 1962 году, были оснащены двигателями Pratt & Whitney J75 с тягой 76 кН, позволявшими А-12 достигать скоростей в пикировании приблизительно в 2 М.
В октябре 1962 года на самолеты А-12 стали устанавливать специально разработанные для них новые двигатели J58, с помощью которых в 1963 году на А-12 удалось достичь скоростей 3,2 М. Кроме того, в 1963 году произошла и первая потеря самолета, когда 24 мая А-12, пилотируемый Кеннетом Коллинсом потерпел крушение над штатом Юта. Тогда для прикрытия ЦРУ выдало самолет под именем F-105[2].
Всего по программе разработки А-12 было произведено 18 самолетов, из них 13 были непосредственно А-12, 3 являлись прототипами перехватчика YF-12A, остальные 2 были прототипами авианесущих самолетов-разведчиков M-21.
Конструкция
Значительная часть деталей планера была изготовлена из титанового сплава В-120 (непосредственно титан закупался в СССР[3]).
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Эксплуатация
Несмотря на то, что изначально самолет разрабатывался для проведения разведки над территорией Советского Союза и Кубы, А-12 никогда не использовались для этих задач. После того, как 1 мая 1960 года самолёт-разведчик U-2 был сбит в районе Свердловска, СССР считался слишком опасным для выполнения подобных задач (кроме того, для задач разведки к тому времени уже с успехом использовались спутники)[4].
После продолжительных споров ЦРУ решило разместить А-12 в Азии. Первый А-12 прибыл на авиабазу в Окинаве в Японии 22 мая 1967 года, после чего к 30 мая туда прибыло еще 2 подобных самолета. В течение 1967 с авиабазы в Окинаве самолеты А-12 произвели около 22 вылетов для проведения разведки над территорией Северного Вьетнама. Кроме того, А-12 принимали участие в поисках захваченного американского корабля «Пуэбло».
Программа по производству и разработке А-12 была официально закрыта 28 декабря 1968 года в целях экономии бюджета и в связи с разработкой нового самолета SR-71 Blackbird, основой которого и послужил А-12.
Летно-технические характеристики
Технические характеристики
- Экипаж: 1 человек
- Длина: 31,26 м
- Размах крыла: 16,97 м
- Высота: 5,64 м
- Площадь крыла: 170 м²
- Масса пустого: 30 600 кг
- Нормальная взлётная масса: около 53 000 кг
- Двигатели: 2 × Турбопрямоточный двигатель с осевым компрессором Pratt & Whitney J58-P4
Лётные характеристики
- Предельная скорость на высоте: 3100 км/ч (2,6 М)
- Практическая дальность: до 4000 км (с использованием ТРДД без форсажа)
- Продолжительность полёта: до 5 ч
- Практический потолок: 25 000 м
- Скороподъёмность: 60 м/с
- Нагрузка на крыло:
- при нормальной взлётной массе: 311 кг/м²
- Тяговооружённость:
- при нормальной взлётной массе: 0,54
Напишите отзыв о статье "Lockheed A-12"
Примечания
- ↑ [www.blackbirds.net/sr71/oxcart/successortou2.html «The U-2’s Intended Successor: Project Oxcart 1956—1968».] Central Intelligence Agency, approved for release by the CIA in October 1994. Retrieved: 26 January 2007.
- ↑ Jacobsen, Annie. «[www.latimes.com/la-mag-april052009-backstory,0,786384.story The Road to Area 51]». Los Angeles Times, 5 April 2009.
- ↑ д/ф [www.youtube.com/watch?v=77j2HBrcQyg «Секретные файлы ЦРУ: Зона 51»] (National Geographic)
- ↑ McIninch 1996, p. 19.
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/spy/a12.html А-12 на сайте «Уголок неба»]
- 32°43′36″ с. ш. 117°09′13″ з. д. / 32.7267639° с. ш. 117.1538722° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=32.7267639&mlon=-117.1538722&zoom=14 (O)] (Я) — Местоположение одного из A-12, установленного около Аэрокосмического музея в Сан-Диего, США
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Lockheed A-12
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Lockheed A-12
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
