Locomotion № 1

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Locomotion № 1

Реплика паровоза
Основные данные
Страна постройки

Великобритания Великобритания

Завод

Robert Stephenson and Company

Главные конструктора

Джордж и Роберт Стефенсоны

Годы постройки

1825

Ширина колеи

1435 мм

Конструкционная скорость

20 км/ч

Технические данные
Осевая формула

0-2-0

Служебный вес паровоза

8 т

Диаметр движущих колёс

1,2 м

Эксплуатация
Дорога

Стоктон - Дарлингтон

Locomotion № 1 на Викискладе

Locomotion № 1 (с англ. — «Движение», можно также перевести как Локомотив № 1; первоначально назывался Active — Активный) — один из первых паровозов, построенный Джорджем и Робертом Стефенсонами в 1825 году и провёзший первый поезд по открывшейся 27 сентября того же года железной дороге Стоктон-Дарлингтон — первой в мире общественной железной дороге. Само имя паровоза («Локомотив») стало нарицательным, а вскоре локомотивами стали называть все двигающиеся по рельсам тяговые транспортные средства.



Конструкция

Locomotion имел ряд признаков современного паровоза. Его горизонтальный паровой котёл длиной 3,04 м и диаметром 1,2 м вырабатывал пар высокого давления, который поступал в расположенные наверху два вертикальных цилиндра паровой машины. Тяговые усилия от поршней через пару шатунов передавались на две движущие колёсные пары (осевая формула — 0-2-0). Помимо этого, движущие колёса были соединены между собой дышлом. Всё это делало Locomotion первым в мире паровозом, у которого тяговые усилия от паровой машины на колёса передавались непосредственно, а не через цепную или какую-либо подобную передачу. Также на нём впервые на паровозах было применено устройство для смены направления движения — реверс.

Судьба паровоза

Паровоз эксплуатировался всего несколько лет, пока в 1828 году на нём не взорвался котёл, убив при этом машиниста. Паровоз вскоре был восстановлен, однако ещё в период его ремонта появились более совершенные паровозы, в том числе и «Ракета». Всё это сразу сделало вновь вернувшийся к эксплуатации Locomotion сильно устаревшим, и в 1841 году было решено паровоз отстранить от работы и сделать памятником. В 1857 году паровоз был передан на сохранение. В 1875 году на торжестве по поводу 50-летнего юбилея железных дорог «Locomotion» проехал своим ходом, а через год он был представлен на Всемирной выставке в Филадельфии. В 1881 году паровоз представляют в Лондоне, а в следующем году устанавливают в качестве памятника на перроне центрального вокзала Дарлингтона. В 1889 году паровоз посещает ещё одну Всемирную выставку, но на сей раз в Париже. Наконец в 1975 году «Locomotion № 1» занял своё окончательное место в экспозиции Дарлингтонского центрального железнодорожного музея.

Также точная рабочая копия паровоза Locomotion № 1 находится в Beamish Museum.

Напишите отзыв о статье "Locomotion № 1"

Ссылки

  • [www.drcm.org.uk/Content/Collections/Locomotion.htm Darlington Railway Centre and Museum]
  • [www.pbase.com/csdesign/image/23664260 Photograph of Locomotion at the Darlington Railway Museum]
  • [www.pbase.com/csdesign/image/50705216 Postcard of Locomotion at the Darlington Bank Top station in 1959]
  • www.spartacus.schoolnet.co.uk/RAlocomotion.htm

Отрывок, характеризующий Locomotion № 1

Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.