Джоунс, Маркус Юджин

Поделись знанием:
(перенаправлено с «M.E.Jones»)
Перейти к: навигация, поиск
Маркус Юджин Джоунс
англ. Marcus Eugene Jones
Дата рождения:

25 апреля 1852(1852-04-25)

Место рождения:

Джефферсон, Огайо

Дата смерти:

3 июня 1934(1934-06-03) (82 года)

Место смерти:

Сан-Бернардино, Калифорния

Страна:

США

Научная сфера:

геология, ботаника

Систематик живой природы
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «M.E.Jones».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=M.E.Jones&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI
[www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=21057-1 Персональная страница] на сайте IPNI


Страница на Викивидах

Маркус Юджин Джоунс (англ. Marcus Eugene Jones, 18521934) — американский геолог, горный инженер и ботаник.



Биография

Маркус Джоунс родился 25 апреля 1852 года в небольшом городе Джефферсон (англ.) штата Огайо. Большую часть жизни Джоунс прожил в городе Солт-Лейк-Сити в штате Юта.

Маркус Юджин Джоунс описал множество ранее неизвестных науке растений с запада США. Среди его известных научных работ — книга Revision of North-American Species of Astragalus, изданная в 1923 году, посвящённая видам рода Астрагал, произрастающим в Северной Америке.

Маркус Джоунс умер 3 июня 1934 года в Сан-Бернардино.

Напишите отзыв о статье "Джоунс, Маркус Юджин"

Примечания

Литература

  • Lenz, Lee W. (1986). Marcus E. Jones. Rancho Santa Ana Botanic Garden.


Отрывок, характеризующий Джоунс, Маркус Юджин

По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.