MBT-70

MBT-70
Классификация	основной боевой танк
Боевая масса, т	50,4
Компоновочная схема	Совмещённое в БО и ОУ, МТО сзади.
Экипаж, чел.	3
История
Количество выпущенных, шт.	14
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	7188
Длина с пушкой вперёд, мм	9296
Ширина корпуса, мм	3505
Высота, мм	2870
Клиренс, мм	150—630
Бронирование
Тип брони	противоснарядная комбинированная. Защита от 115-мм бронебойного снаряда с 800 м
Вооружение
Калибр и марка пушки	152 мм XM150E5
Тип пушки	нарезная
Длина ствола, калибров	30,5
Боекомплект пушки	48
Углы ВН, град.	+20 -10
Углы ГН, град.	360
Пулемёты	7,62-мм пулемёт M73, спаренный с пушкой
Другое вооружение	20-мм пушка Rheinmetall RH202 в дистанционно управляемой установке
Подвижность
Тип двигателя	Continental AVCR-1100-3, дизельный двигатель
Мощность двигателя, л. с.	1500
Скорость по шоссе, км/ч	64
Запас хода по шоссе, км	643
Удельная мощность, л. с./т	26
Тип подвески	независимая гидропневматическая
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,91
Преодолеваемый подъём, град.	60%
Преодолеваемая стенка, м	1,1
Преодолеваемый ров, м	2,8
Преодолеваемый брод, м	2,2352 без подготовки; 4,88 с подготовкой

MBT-70 (англ. Main Battle Tank [for the] 1970s; нем. KPz 70  — рус. Основной боевой танк для 1970-х) — совместный американо-немецкий проект по созданию перспективного основного боевого танка для вооружения армий обоих государств. Проект относится ко второй половине шестидесятых годов двадцатого века, основной целью проекта стало создание замены танку M60, способной превзойти перспективный основной танк СССР (англ. Future Soviet Tank, FST), которым впоследствии оказался танк Т-64. В MBT-70 было воплощено множество оригинальных для своего времени технических решений, таких как низкий силуэт с расположением механика-водителя в башне танка, регулируемая гидропневматическая подвеска, применение комбинированной брони, дистанционно управляемая станция вспомогательного вооружения, и (на американском варианте) совмещённая с пусковой установкой управляемых противотанковых ракет 152-мм танковая пушка. Поскольку MBT-70 создавался как превосходящая система оружия (англ. superior tank system), его комплекс вооружения был рассчитан на поражение всех перспективных бронированных целей с обеспечением беспрецедентных (на 1965 год), в расчете на перспективу, показателей бронепробиваемости по гомогенной стальной броне: 250 мм/60°/2000 м — при стрельбе бронебойным оперенным подкалиберным снарядом (БОПС); и 600 мм/0° — при стрельбе ПТУР «Шилейла».

Несмотря на относительную успешность проекта, в сентябре 1969 года Министерство обороны США пересмотрело своё отношение к этой совместной программе, в основном по причине её высокой стоимости. В результате, 20 января 1970 года совместный проект был прекращён, разделившись на две независимые национальные программы, американскую XM803 и германскую Leopard II.

История создания

Начало работ по проекту MBT-70 связано с завершением в 1960 году американской программы разработки перспективного среднего танка T95. Танк T95 не был принят на вооружение, вместо этого были проведены работы по адаптации 105-мм орудия M68 на танк M48, танк с таким орудием был стандартизован как M60, и стал основным боевым танком американской армии. Разработка же нового ОБТ началась «с чистого листа».

В 1957 году в Америке началась разработка лёгкого танка, имеющего в качестве основного вооружения крупнокалиберное 152-мм гладкоствольное орудие с низкой начальной скоростью снаряда, являющееся также пусковой установкой для противотанковых ракет «Шилейла». Разработанный по данной программе танк получил название «Шеридан», а его КУРВ (Комплекс Управляемого Ракетного Вооружения) предполагалось также использовать на перспективном ОБТ. Программа разработки нового ОБТ получила рабочее название MBT(MR). В рамках этой программы была проведена начальная разработка многих систем перспективного танка, таких как гидропневматическая подвеска, совмещённое боевое отделение и отделение управления, и т. д.

В 1962 году между США и ФРГ было достигнуто соглашение о совместной разработке основного боевого танка. Это соглашение имело целью создание общего для армий обеих стран образца к 1970 году, причём соглашение предусматривало прекращение самостоятельных разработок по данному направлению. Считалось, что объединение конструкторских, финансовых и производственных ресурсов обеих стран даст возможность достаточно быстро и относительно дёшево создать ОБТ, воплощающий все наиболее передовые разработки в данной области. Кроме того, в перспективе это упрощало вопросы обслуживания, обучения и снабжения. Одной из существенных причин этого соглашения стало появление в СССР нового ОБТ Т-64, серьёзно превосходящего по своим характеристикам современные танки стран НАТО.

Для обеспечения контроля за ходом работ было создано Объединенное конструкторское управление (Joint Engeneering Agency, JEA), в которое вошли представители обеих стран. В это управление входила совместная группа разработки (Joint design Team, JDT), в котором были объединены конструкторские команды основных исполнителей проекта, фирм Allison (отделение General Motors Corporation) с американской стороны, и German Development Corporation с немецкой. Кроме того, в проекте принимала участие фирма Lockheed Martin. Участие сторон было равноправным. Тактико-технические требования к новому танку были сформулированы обеими сторонами в начале 1964 года.

Американский и немецкий варианты

С самого начала работ проявилась разница в требованиях немецкой и американской стороны. Американцы были склонны придерживаться первоначальных требований, и настаивали на вооружении MBT-70 пусковой установкой ракет «Шилейла». Немцы занимали более консервативную позицию, предпочитая видеть в качестве вооружения танка обычное гладкоствольное орудие с высокой начальной скоростью снаряда. Кроме того, немецкая сторона в первую очередь ориентировалась на условия Западной Европы, что наложило определённый отпечаток на их требования к перспективному танку, например, немцы имели более жёсткие весовые ограничения. В результате был достигнут определённый компромисс:

• Американский вариант MBT-70 должен быть вооружён 152-мм пушкой XM150, которая могла вести огонь ПТУР «Шилейла».
• Немецкий вариант KPz 70 предполагал установку 120-мм гладкоствольного орудия.

Предполагалось, что основным вооружением нового танка станет XM150, но некоторое количество танков немецкого производства получит 120-мм орудие, по желанию немецкой стороны.

В результате этого компромисса, каждая сторона занималась изготовлением и подготовкой собственного прототипа, сконструированного с учётом национальных требований. Итоговый вариант должен был быть выбран на основе сравнительных испытаний, и включать в себя черты как одного, так и другого прототипа.

Ход разработки

Выработка требований к новому танку затянулась до 1966 года, что не в в последнюю очередь было вызвано трудностями в обеспечении совместной работы двух равноправных команд разработчиков. Помимо того, что работы велись одновременно в Детройте и Аугсбурге, существовало также множество других препятствий, таких как языковой барьер, разница в инженерной практике американцев и немцев, разные системы измерения (немцы использовали метрическую, а американцы английскую), разница требований военных ведомств, и т. д. В результате основные противоречия удалось преодолеть, договорившись, что каждая группа будет работать над своим вариантом, используя привычные методики разработки, систему измерения и язык документации, при этом все системы двух вариантов должны были быть взаимозаменяемы, а описания промежуточных узлов и соединений должны были использовать метрическую систему и английский язык.

После того, как основная документация была разработана, в США и в ФРГ началась разработка первых опытных образцов MBT-70, и в 1967 году начались их испытания.

На американском опытном образце были установлены преимущественно американские системы, на немецком — немецкие. Такими различными системами были, в первую очередь:

• Основные орудия
• Автоматы заряжания
• Двигатели
• Гидропневматические подвески

Существовали также незначительные отличия в проектной документации корпусов и башен танков. Многие установленные системы были одинаковыми.

Первые опытные образцы предназначались в основном для ходовых испытаний, были выполнены из обычной конструкционной стали, и не имели приборов и систем, отвечающих за управление огнём. В 1969 году на испытания поступили полностью комплектные опытные образцы, с установленным комплектами СУО. В общей сложности было изготовлено 14 опытных образцов, по 7 каждой стороной проекта.

Окончание программы

Разработка MBT-70 сопровождалась многочисленными проблемами технического порядка, в частности, возникли проблемы с доводкой как американской, так и немецкой версии автомата заряжания. Кроме того, американцы столкнулись с недостаточной мощностью двигателя (она была впоследствии увеличена), а также с недостаточной производительностью системы разворота башни. Немцы испытывали проблемы с доводкой собственной системы СУО. Но наиболее значительной проблемой стало превышение на 4 тонны установленного весового лимита. Немецкая сторона, ограниченная требованиями существующей логистики, потребовала внесения изменений в конструкцию, направленных на снижение веса танка, американцы не были склонны пойти навстречу этим требованиям.

В сентябре 1969 года аппаратом Министра обороны США был затребован и проведён полный анализ программы MBT-70. Анализ выявил, что первоначальный бюджет программы был превышен в 5 раз, и что окончание разработки и начало серийного производства потребуют дополнительных затрат в 544 миллиона долларов, что давало конечную стоимость одного танка в 1,2 млн. долларов. Это оказалось неприемлемым для немецкой стороны, и ФРГ объявила о своем выходе из проекта. Американцы также посчитали дальнейшие работы по MBT-70 нецелесообразными, и 20 января 1970 года проект был закрыт. Тем не менее, работы по данной теме в США были продолжены, в рамках разработки упрощённой версии XM803. В ФРГ, тем временем, начались работы по новому танку Leopard II.

Описание конструкции

MBT-70 имел необычную компоновку. В переднем отделении танка размещался топливный бак, отделенный от боевого отделения герметичной бронеперегородкой. Весь экипаж располагался в башне танка, причём водитель был размещен в отдельной вращающейся капсуле, размещенной внутри башни. Моторно-трансмиссионное отделение располагалось сзади и имело увеличенные по высоте и длине размеры. Танк не имел отдельного отделения управления. Из-за увеличенной кормовой части, в которой должен был размещаться механизм заряжания, башня отличалась большой длиной. Крепление пушки выдвинуто вперед, цапфы вынесены из забронированного пространства и размещены в специальных щеках.

Корпус и башня танка

Броневая защита танка – противоснарядная. Корпус танка – сварной из катаных листов, для увеличения объема и размещения погонного устройства большого диаметра он был снабжен надгусеничными нишами. Углы наклона лобовых листов составляли 60°. Башня приплюснутой формы с большим углом наклона бортов также была выполнена сварной. ВЛД была собрана из внутренней литой детали и наружного броневого листа из катаной брони, представляя собой, таким образом, разнесенную бронепреграду. В целом по машине, по разнесенной (двухпреградной) схеме бронирования выполнены: верхняя лобовая деталь бронекорпуса, лобовая часть башни, её борта, а также боковые стенки ниши.

Характеристики бронирования МВТ-70 и спустя 40 лет после прекращения проекта, остаются закрытыми грифом. В общем виде известно, что бронирование МВТ-70 было рассчитано на обеспечение защиты от современных бронебойных кумулятивных и бронебойных подкалиберных снарядов танковых пушек в диапазоне значений курсовых углов обстрела ±30° на дальности 500...1000 м. И для защиты лобовой проекции башни танка была использована двухпреградная система брони из стали повышенной противоснарядной стойкости. Также известно, что ни на одном из 14 опытных образцов МВТ-70 проектная бронезащита не устанавливалась и в составе объекта не испытывалась.

По имеющимся данным, опубликованным за прошедшие десятилетия в зарубежных и отечественных изданиях, бронирование танка МВТ-70 ‒ разнесенное. Известно, однако, что разнесенное бронирование оказывается эффективным от оперенных подкалиберных снарядов (БОПС) с длинными корпусами в результате действия на них изгибающих моментов, вызванных асимметрией сопротивления их внедрению. Вместе с тем, с учетом приоритета защиты МВТ-70 от кумулятивных средств поражения (кумулятивных снарядов и ПТУР), бронепробивная способность последних в рассматриваемый период составляла 400...450 мм стали, а на перспективных образцах, типа ПТУР "Шилейла" достигала 600 мм, одно лишь разнесение преград из стали не дает необходимого эффекта по комплексной защите от БОПС и кумулятивным снарядам. И одним из решений является наличие наполнителя (вставок) с более высокой, чем у воздуха, струегасящей способностью.

Внешние изображения
	[st.otvaga2004.ru/wp-content/uploads/2012/12/otvaga2004_bm09_43.jpg Схема броневой защиты танка МВТ-70 на сайте otvaga2004.ru]

По данным работы М.В. Павлова, опиравшимся на исследования и архивы ВНИИтрансмаша, бронекорпус МВТ-70 выполнен из комбинированной брони (сталь + алюминий + стеклопластик), см. схему броневой защиты.

Лишь в последние годы (45 лет спустя) появилось на сайте, связанном с артиллерийским музеем сухопутных войск США (Абердин) краткое упоминание о планировавшейся для предсерийных образцов МВТ-70 разнесенной бронезащиты, у которой внешним (лицевым) слоем являлась комбинированная преграда «сталь + вольфрамовый сплав + сталь» - очевидно, прообраз тяжелой «урановой брони», реализованной в 1988 году на танке M1A1HA.

Проектный уровень защиты лобовой проекции МВТ-70 от боеприпасов с кумулятивной боевой частью (в эквивалентных толщинах гомогенной стальной брони) составлял порядка 400 мм стали (вероятно лоб башни). При том, что бронепробивная способность кумулятивного снаряда «3БК4» 115-мм пушки У-5ТС «Молот» составляла 440 мм/0° на любой дальности, а оперённого подкалиберного снаряда со стальным корпусом «3БМ3» - 300 мм/0°/1000 м.

Верхний и нижний лобовые листы устанавливались под наклоном, борта и корма корпус имели вертикальное бронирование. Задняя часть корпуса, в месте расположения МТО, имела большую высоту, чем передняя.

Башня танка представляла собой сварную конструкцию из литой внутренней детали, дополнительного разнесенного бронирования из катаной гомогенной брони в передней части башни с наполнителем, и развитой сварной ниши. Передняя часть башни имела форму усеченного конуса, ниша имела трапециевидную форму. Поскольку в башне размещался весь экипаж, она имела относительно большие размеры.

Башня имела закрытую цилиндрическую корзину, фактически, представляющую собой боевое отделение танка. За пределами корзины башни, в танке не было обитаемых отделений. В днище корзины по центру имелся эвакуационный люк, совпадающий с эвакуационным люком в днище корпуса.

На крыше башни с правой стороны размещался люк наводчика, командирская башенка, круглый вырез для верхней части капсулы водителя (с левой стороны), а также порты для панорамного и ночного прицелов. Кроме того, с левой стороны башни за капсулой водителя имелся цилиндрический наплыв, в котором располагалась станция дистанционного управляемого вспомогательного вооружения. Верхняя часть ниши башни представляла собой двустворчатую вышибную панель.

Внутри башни находилась вертикальная цилиндрическая капсула для водителя, заканчивающаяся с верхней части куполом наблюдения с двустворчатым люком. Капсула была установлена на крыше башни на подшипниковом подвесе, гидравлический привод капсулы обеспечивал её контр-вращение относительно башни танка таким образом, чтобы капсула всегда была ориентирована вдоль продольной оси танка, или с отклонением в 50 градусов в ту, или другую сторону. Позиция с отклонением использовалась для того, чтобы водитель мог использовать для вождения боковой перископ купола, в случае повреждения переднего. Кроме того, капсула имела фиксированное положение, развернутое на 180 градусов относительно продольной оси башни, такое положение использовалось тогда, когда башня была развернута по походному. Внутренняя часть капсулы могла гидравлически регулироваться по высоте, для того, чтобы обеспечить управление при открытом люке водителя.

Вооружение

Вооружение MBT-70 состояло из основного орудия XM150, Комплекса Управляемого Ракетного Вооружения (КУРВ) «Шилейла» и набора вспомогательного дистанционно управляемого вооружения.

XM150

В качестве основного вооружения на MBT-70 использовалась нарезная 152-мм танковая пушка XM150E5, являющаяся одновременно пусковой установкой для ПТУР «Шиллейла». Предполагалось, что такое относительно короткое орудие большого калибра имеет преимущество в могуществе осколочно-фугасных и кумулятивных снарядов, а малая начальная скорость компенсируется тем, что на больших дистанциях для борьбы с бронетехникой противника вместо снарядов будут применяться ПТУР.

XM150E5 представляла собой удлинённую до 30 калибров модификацию орудия, использовавшегося на легком танке M551 «Шеридан», а также на танке M60A2.

Орудие XM150E5 нарезное, калибра 152 мм, длина ствола 30,5 калибра, шаг правых нарезов 43,5. Для обеспечения правильного положения ракеты в нижней части ствола по всей длине имелась продольная проточка, с которой входил в зацепление специальный выступ на ракете. Затвор поршневой, полуавтоматический, с электрическим приводом. Орудие имело систему экстракции пороховых газов после выстрела, заимствованную у танка «Шеридан», впоследствии её заменили на систему принудительной продувки ствола сжатым воздухом.

Орудие стабилизировалось в двух плоскостях.

В нише башни находился автомат заряжания. Изначально предполагалось оснастить все танки немецким АЗ фирмы Rheinmetall, но из-за трудностей с доводкой последнего поздние американские прототипы оснащались американским АЗ фирмы General Motors, автоматы заряжания имели незначительные отличия. Магазин АЗ конвейерного типа, на 26 выстрелов, доступ к АЗ и заряжание производилось через люк, расположенный в нижней части ниши башни (для обеспечения доступа башня разворачивалась на 90 градусов). Кроме того, магазин АЗ можно было пополнять через лючок в бронеперегородке между нишей и БО танка, а также снаружи, через лючок в задней части ниши башни. Механизм досылателя имел цепной привод, размещённый внутри стационарной трубы досылателя, имеющей телескопический трубчатый удлинитель.

Заряжание происходило следующим образом:

• Конвейерный магазин осуществлял выбор и подачу нужного типа боеприпаса
• Орудие отсоединялось от системы стабилизации, и приводилось в нейтральное положение
• Электропривод открывал затвор, и выстрел подавался в орудие через выдвинутый удлинитель досылателя АЗ
• Затвор закрывался электроприводом, и орудие приводилось в своё исходное положение, соединяясь с системой стабилизации

Так как XM150 использовало унитарные выстрелы с полностью сгораемой гильзой, экстракции гильзы не требовалось. Была заявлена скорострельность около 10 выстрелов в минуту при использовании обычных боеприпасов. Возможно было также ручное заряжание, в этом случае декларировалась скорострельность 4 выстрела в минуту.

Кроме магазина АЗ, боеприпасы располагались также в нескольких дополнительных вертикальных боеукладках. Одна из них на 8 выстрелов располагалась в нише корпуса между боевым и моторно-трансмиссионным отделением, для доступа к этой боеукладке использовался специальный люк в корзине башни в районе расположения водителя. Кроме того, 12 выстрелов располагались спереди и сзади капсулы водителя внутри башенной корзины. Общий боезапас составлял 46 выстрелов пяти различных типов.

Боекомплект пушки XM150E5 включал те же типы выстрелов, что и боекомплект орудия танка «Шеридан», кроме того, с учетом увеличенной длины ствола для него арсеналом Пикатинни был разработан выстрел типа БОПС англ. APFSDS со сгораемой гильзой, индекс выстрела ХМ578Е1. Полётная часть (бронебойный сердечник) последнего был выполнен из нового, на вторую половину 1960-х годов, вольфрамового сплава, содержащего 97,5% вольфрама, массовая плотность сплава составляла 18,5 г/см³. Поддон четырёхсекторный из пластмассы. Оперение полётной части - стальное. Бронепробиваемость выстрела ХМ578Е1 составляла 220...250 мм стальной брони на дальности 2000 м при угле соударения (от нормали) 60°. После прекращения проекта наработки арсенала Пикатинни по выстрелу ХМ578 с оперённым подкалиберным снарядом были использованы при создании 105-мм выстрелов ХМ735 и ХМ774 для танка ХМ-1, принятых на снабжение.

Номенклатура боеприпасов 152-мм танкового орудия XM150E5
Тип	Обозначение	Вес выстрела, кг	Вес снаряда, кг	Начальная скорость, м/с	Дальность табличная, м
Противотанковая управляемая ракета с кумулятивной боевой частью	MGM-51C	28	28	-	3000
Бронебойный оперённый подкалиберный трассирующий, APFSDS-T	ХМ578Е1	18,2	9,1	1478	-
Кумулятивно-трассирующий, HEAT-T	М409А1	22,6	19,5	754	-
Противопехотный с готовыми стреловидными поражающими элементами	ХМ617	-	-	-	-
Картечь	М625А1	21,8	19	754	-

ПТУР «Шиллейла»

Комплекс Управляемого Ракетного Вооружения «Шилейла» (англ. Shillelagh) являлся основным противотанковым вооружением MBT-70, и предназначался для поражения бронетехники противника на дистанциях до 3000 метров (MGM-51B/C). Бронепробитие по стальной катанной гомогенной броне средней твердости (по американским данным, занижены): 400 мм/0° или не хуже 150 мм/60°. По данным ВНИИ-100 - 600 мм/0°.

В состав КУРВ входили:

• Управляемая противотанковая ракета MGM-51C с кумулятивной БЧ.
• Прибор наведения с ИК приемником, встроенный в прицел наводчика.
• Блок формирования команд.
• Модулятор.
• ИК передатчик.
• Блок питания.
• Панель проверки и управления.

ПТУР MGM-51C имела следующую конструкцию: в передней части ракеты размещалась кумулятивная БЧ массой 6,8 кг, закрытая головным пластиковым обтекателем. За ней располагался блок управления, после него — газовый генератор, питающий газовые рули ракеты, а также маршевый двигатель. Хвостовая часть ракеты, помимо сопла маршевого двигателя, содержала ИК излучатель и ИК приемник. Ракета стабилизировалась в полете раскрывающимися стабилизаторами, находившимися в её задней части.

Управляемая ракета выстреливалась из основного танкового орудия XM150 при помощи специального заряда со сгораемой гильзой. Подача и заряжание ракеты осуществлялась так же, как и подача других выстрелов, при помощи АЗ.

После выстрела наводчик должен был удерживать прицельную марку на цели в течение всего времени полета ракеты. Установленный в прицеле наводчика ИК приемник получал сигнал от установленного в хвостовой части ракеты ИК излучателя, при помощи чего вычислялось отклонение траектории ракеты от линии прицеливания. На основе этого отклонения, а также данных о расстоянии до цели (полученных с лазерного дальномера), данных о угловом перемещении цели (полученных от механизма стабилизации), и других данных, формировались корректирующие команды. Команды преобразовывались в модуляторе, и поступали на ИК передатчик, смонтированный на передней стенке башни слева от маски орудия. ИК передатчик транслировал команды на ИК приемник ракеты, где они преобразовывались в управляющие сигналы для её газовых рулей.

Вспомогательное вооружение

Вспомогательное вооружение MBT-70 составляли:

• 20-мм автоматическая пушка Rheinmetall RH202 с дистанционным управлением.
• 7,62-мм пулемет M73, спаренный с основным орудием.
• 8 дымовых гранатометов XM176, установленных на башне.

Пушка RH202 устанавливалась в турельной установке кругового обстрела, установленной в специальной капсуле в левой задней части башни. В походном положении установка находилась внутри башни, под двустворчатым люком, ствол пушки при этом разворачивался в сторону задней части башни. При ведении огня установка выдвигалась.

Автоматическая пушка имела двухленточное питание, в одной ленте находились бронебойные, в другой разрывные снаряды. Короба лент находились в корзине установки. Боезапас составлял 750 выстрелов двух типов. Турельная установка имела круговой обстрел, углы вертикальной наводки от −10 до +65 градусов. Огонь из автоматической пушки мог вести как наводчик, так и командир танка, используя свои основные прицелы. Пушка стабилизировалась в двух плоскостях.

Спаренный пулемет M73 был установлен справа от танкового орудия, имел ленточное питание, короба с лентой на 3000 патронов были смонтированы на передней стенке корзины башни. Дополнительные ленты находились в коробках, хранившихся на днище танка под полом корзины. Пулемет имел электроспуск, систему сбора стреляных гильз, также систему продувки для удаления пороховых газов. Огонь из пулемета могли вести наводчик и командир.

На боковых стенках ниши башни были смонтированы дымовые гранатометы XM176, по четыре с каждой стороны.

Двигатель и трансмиссия

На американских вариантах танка устанавливались дизельные двигатели Continental AVCR-1100. Двигатель AVCR-1100 имел воздушное охлаждение, степень сжатия двигателя могла изменяться в диапазоне от 1:22 при запуске до 1:10 при полной нагрузке. Двигатель выдавал 1475 л.с. при 2800 об. мин.

Существовало две версии AVCR-1100-2 и AVCR-1100-3, отличающиеся друг от друга рабочим объёмом и немного видоизмененной конструкцией системы воздушного охлаждения цилиндров. AVCR-1100-2 имел объём 18353 см² при диаметре цилиндра 12.38 см, в AVCR-1100-3 объём был увеличен до 22286 см² за счёт увеличения диаметра цилиндра до 13.65 см.

Немецкие версии оснащались дизельными двигателями водяного охлаждения производства компании Daimler-Benz, мощностью около 1500 л.с.

И американские и немецкие версии использовали автоматическую трансмиссию Renk HWSL 354. Трансмиссия имела четыре передние, четыре задние скорости, обеспечивала автоматическое и ручное переключение передач. Механизм поворота двухпоточный, с гидростатической передачей мощности от двигателя. Помимо этого, в трансмиссию был встроен гидродинамический механизм торможения. Танк имел планетарные бортовые передачи.

Американский вариант танка имел два складывающихся шнорхеля для преодоления водных преград умеренной глубины. Шнорхели выдвигались и убирались в корпус танка дистанционно, двигательный отсек танка при преодолении водной преграды затапливался. Для преодоления более глубоких водных преград предусматривался дополнительный комплект монтируемого оборудования. Немецкий вариант танка имел герметизируемый двигательный отсек.

Один топливный бак был размещен в носовой части танка, и служил дополнительной защитой, два других топливных бака располагались вдоль боковых стенок двигательного отделения.

Ходовая часть

Ходовая часть MBT-70 состояла из 12 обрезиненных опорных катков, двух ведущих колёс в задней части танка, двух направляющих колёс в передней части и шести поддерживающих катков.

Подвеска независимая, гидропневматическая, поршневого типа. Подвеска позволяла регулировать дорожный просвет танка, причём регулирование производилось независимо для четырёх групп из трёх катков каждая (группа объединяла три передних или три задних катка с каждой стороны танка). Таким образом кроме дорожного просвета мог изменяться продольный или поперечный наклон корпуса.

На американских версиях была установлена американская подвеска производства фирмы National Water Lift. Управление подвеской осуществлялось с пульта, установленного на месте наводчика. Пульт управления содержал четыре рычага управления, каждый из которых задавал дорожный просвет для одной из групп катков. Рычагами можно было оперировать как вместе, так и по отдельности.

Немецкие версии были оснащены немецкой подвеской фирмы Frieseke und Hoepfner, отличавшейся от американской конструкцией балансиров, а также возможностью автоматического управления. Управление подвеской могло осуществляться как поворотными регуляторами с пульта на рабочем месте водителя, так и тумблерами подъёма и опускания на рабочем месте наводчика.

Регулировка натяжения гусениц производилась перемещением опорного колеса, причём эта регулировка могла быть осуществлена как вручную, так и автоматически. При изменении дорожного просвета перенатяжение гусениц производилось автоматически.

Размещение экипажа и органы управления

Весь экипаж MBT-70 располагался в боевом отделении танка, ограниченном корзиной башни.

Водитель танка располагался в специальной капсуле, размещенной с левой стороны башни. Капсула крепилась на вращающемся подвесе к люку водителя, состояла из вращающейся части люка с приспособлениями для наблюдения, вертикальной балки с укрепленными на ней органами управления, а также полика с установленным на нём сиденьем водителя. Балка имела приспособления для регулирования высоты, что позволяло в случае необходимости вести танк «по походному».

Водитель осуществлял управление при помощи основного пульта, представляющего собой штурвал с двумя установленными под углом вращающимися рукоятками по типу мотоциклетных, вращение которых вокруг продольной оси отвечало за управление акселератором, а отклонение управляло торможением. На американской версии MBT-70 рукоятки были ориентированы вниз, на немецкой — вверх. Помимо пульта управления, на балке водительской капсулы располагался пульт интеркома, основной блок контрольных приборов, а также телевизионный монитор камеры переднего обзора (на американском варианте), установленной на ВЛД. Камера служила для наблюдения в пределах мертвой зоны в передней части танка. Дополнительное оборудование рабочего места водителя размещалось на левой стенке башни, в него входили резервные органы управления танком (на случай отказа основного пульта или заклинивания капсулы в непригодном для управления положении), дополнительный блок контрольных приборов, блок управления трансмиссией, органы управления прожектором.

Для наблюдения за обстановкой водитель использовал три перископа, встроенных в люк. В случае выхода из строя основного перископа, капсула могла быть сориентирована таким образом, что наблюдение по ходу движения можно было осуществлять в один из двух боковых перископов. В обычной ситуации капсула была всегда ориентирована вдоль продольной оси танка, вне зависимости от положения башни, но в случае необходимости могла быть развернута на 180 градусов относительно обычного положения, для осуществления движения задним ходом. В походном положении башня разворачивалась против хода танка, а капсула разворачивалась по ходу, причем и башня и капсула имели фиксацию в таком положении.

С правой стороны башни располагалось рабочее место наводчика орудия. Сиденье наводчика крепилось на правой стенке башни на регулируемом подвесе. Перед наводчиком располагался орудийный прицел, имевший ночной канал с подсветкой от инфракрасного прожектора. Поле зрения прицела наводчика было стабилизировано в двух плоскостях. Рядом с прицелом находился блок управления лазерным дальномером. Под прицелом находился пульт управления вооружением, состоящий из штурвала с двумя рукоятками, служащего для вертикального наведения орудия и разворота башни, а также контрольной панели выбора типа боеприпаса и переключения режимов стрельбы. На правой стенке башни над сиденьем наводчика был смонтирован пульт контрольной проверки ракет «Шилела», а также вспомогательный пульт управления разворотом башни. Наводчик имел монитор телевизионного ночного прицела командира танка.

За местом наводчика в правой задней части башни располагался командир танка. Сиденье командира было смонтировано на гидравлическом регулируемом подвесе, закрепленном на задней части погона башни, подвес сиденья был оборудован поликом. В купол люка командира были встроены шесть призматических приборов наблюдения, дававших круговой обзор. Перед люком командира на крыше башни были смонтированы панорамный стереоскопический прицел и ночной оптический и телевизионный прицел, монитор которого находился около окуляра панорамного прицела. Перед командиром располагался пульт управления в виде штурвала, который мог быть использован как для наведения орудия и разворота башни, так и для управления танком, переключение функций штурвала осуществлялось кнопками на его корпусе. С левой стороны от места командира были расположены основная приборная панель командира, панель радиостанции и интеркома, органы управления поисковым прожектором и навигационная панель. Поле зрения панорамного и ночного прицела командира танка было стабилизировано в двух плоскостях.

На немецком варианте танка командир также имел вспомогательный пульт дистанционного управления подвеской.

СУО и приборное оборудование

СУО MBT-70 состояло из:

• Стабилизированного в двух плоскостях перископического прицела наводчика орудия переменной кратности, имевшего инфракрасный ночной канал с подсветкой от инфракрасного прожектора
• Стабилизированного в двух плоскостях панорамного стереоскопического прицела командира танка
• Стабилизированного в двух плоскостях ночного панорамного прицела командира танка, имевшего оптический инфракрасный канал с подсветкой от инфракрасного прожектора и телевизионный пассивный канал
• Системы стабилизации в двух плоскостях основного орудия
• Системы стабилизации в двух плоскостях вспомогательного орудия
• Цифрового баллистического вычислителя
• Лазерного дальномера, совмещенного с прицелом наводчика
• Пульта управления вооружением наводчика
• Пульта управления вооружением командира танка
• Гирокомпаса
• Датчика температуры наружного воздуха, силы и направления ветра
• Датчика температуры пороха
• Датчика изгиба ствола основного орудия
• Прожектора инфракрасной подсветки

Кроме того, в СУО входили системы КУРВ «Шилейла».

Прицел наводчика, прожекторы, инфракрасный передатчик КУРВ имели броневые шторки с дистанционным управлением. Ночной прицел командира танка был выполнен выдвигающимся.

Наводчик мог переключаться между ведением огня из основного орудия, вспомогательного орудия или спаренного пулемета. Вспомогательное орудие, в случае ведения стрельбы наводчиком, наводилось в одну точку с основным, поскольку использовался тот же прицел. Наводчик также мог выбрать один из пяти типов боеприпасов для основного орудия, и один из двух для вспомогательного.

Командир мог вести огонь из основного с вспомогательного орудия при помощи панорамного или ночного прицела, наведение осуществлялось штурвалом управления. Переключатели управления оружием были выведены непосредственно на штурвал. В случае ведения огня из вспомогательного орудия командиром оно могло наводиться независимо от основного.

MBT-70 был оборудован радиостанциями КВ и УКВ диапазонов, интеркомом, системой очистки и кондиционирования воздуха с возможностью работы в условиях радиационного и химического заражения местности. Танк имел распределенную автоматическую систему пожаротушения.

См. также

Объект 432

Ссылки

• [btvt.narod.ru/3/mbt70/mbt70.htm]

Отрывок, характеризующий MBT-70

– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.