MI9

MI9  — аббревиатура от англ. Military Intelligence, Section 9 (Военная разведка, Секция 9), — спецслужба Великобритании, действовавшая в 1939—1945 годах, основной функцией которой было содействие побегам из плена британских военнопленных, а также военных, оказавшихся на оккупированной неприятелем территории (в частности, сбитых лётчиков и военнослужащих, оставшихся на континенте после битвы при Дюнкерке). В задачи MI9 также входило поддержание контактов с британскими военнопленными и отправка им рекомендаций и оборудования.

Создание

MI9 официально была создана 23 декабря 1939 года майором (впоследствии бригадиром) Норманом Крокеттом, ранее служившем в Королевском шотландском полку. В декабре 1940 года из MI9 выделилась в качестве самостоятельной организации MI19 — спецслужба, которая отвечала за получение информации от вражеских военнопленных. Штаб-вартира MI9 поначалу располагалась в номере 424 отеля «Метрополь» на Нортумберленд-авеню в Лондоне. Штат MI9 был недоукомплектован, а финансирование урезано из-за конкуренции за ресурсы с МИ-6 (в лице заместителя начальника, сэра Клода Дэнси), Управлением специальных операций и Военным исполнительным органом.

Поскольку помещений в «Метрополе» для нужд спецслужбы не хватало, ей был выделен дополнительно один этаж в отеле The Landmark London, напротив вокзала Мэрилбон, где проводились допросы военнопленных. которым удалось вернуться в Великобританию из плена. Позже штаб-квартира MI9 была перемещена в Уилтон Парк, Биконсфилд, графство Бакингемшир.

Деятельность на Ближнем Востоке

В конце 1940 года подполковник (впоследствии бригадир) Дадли Кларк прибыл в Каир по просьбе главнокомандующего британскими войсками на Среднем Востоке генерала Уэйвелла. Официально миссия Кларка заключалась в проведении мероприятий по маскировке британских частей, но это было «прикрытие» для его подлинной миссии по руководству деятельностью MI9 на Ближнем Востоке. В рамках своей миссии Кларк создал отдел «A», формально занимавшийся маскировкой и одновременно служивший прикрытием для деятельности MI9 в регионе до конца войны.

Содействие побегам военнопленных

MI9 разрабатывала и доставляла в лагеря военнопленных различные приспособления для побегов. Многие из этих приспособлений были изобретениями офицера Кристофера Хаттона. В частности, среди этих приспособлений были компасы, которые монтировались внутрь карандашей или пуговиц на одежде. При изготовлении этих карандашей Хаттон использовал левую резьбу, в расчёте на то, что в случае обнаружения немцы будут поворачивать их вправо, тем самым завинчивая их. Хаттон организовал изготовление специальных карт для побегов, которые печатались на шёлке для бесшумности использования, и маскировались как носовые платки. Для лётных экипажей он разработал специальные ботинки с съёмными леггинсами, которые могли быстро принимать вид гражданской обуви, с полыми каблуками, в которых размещались пакеты с пищевыми концентратами. Некоторые из мундиров, которые отправлялись военнопленным, также могли быть легко трансформированы в гражданские костюмы. Военнопленные, находившиеся в замке Кольдиц, запросили и получил полный поэтажный план замка.

Хаттон также разработал специальный «нож беглеца», оснащённый прочным лезвием, отверткой, тремя пилками, отмычкой и приспособлением для разрезания проводов.

MI9 пользовалась услугами известного иллюзиониста Джаспера Маскелайна для разработки приспособлений маскировки средств для побега, включая бейсбольные биты, карты, скрытые в игральных картах и деньги, скрытые в настольных играх.

MI9 также тайно доставляла в лагеря военнопленных фальшивые немецкие удостоверения личности, талоны и путевые листы.

Доставку средств побега в лагеря военнопленных MI9 осуществляла путём передачи в посылках от различных, как правило, несуществующих, благотворительных организаций. При этом MI9 не использовала посылки от имени Международного Красного Креста, чтобы не нарушать Женевскую конвенцию 1929 года. MI9 передавала свои посылки по каналам, которые не контролировались немцами, либо с возможностью заблаговременно удалить из посылок средства побега. Со временем охрана лагерей военнопленных научилась выявлять «нежелательные» вложения в посылки. Бывший британский военнопленный Пэт Рейд, содержавшийся в замке Колдиц, описывает в своих мемуарах, как однажды немецкий охранник уронил на пол посылку, из которой посыпались деньги и поддельные удостоверения личности. После этого остальные заключённые начали разрывать свои посылки в надежде, что они найдут там средства для побега, уничтожая их содержимое.

Во время второй мировой войны на юге Китая связанная с MI9 организация British Army Aid Group помогала британским военнопленным, содержавшимся в японских лагерях, бежать в Китай.

В массовой культуре

В научно-фантастическом сериале BBC «Секретные агенты», название MI9 (стилизованное под M.I.9) используется для вымышленной секретной британской разведслужбы, которая является своего рода комбинацией MI5 и MI6 и осуществляет операции, которые в реальном мире выполняются этими двумя спецслужбами.

Литература

• Foot, M. R. D.,Langley, J. M. MI9 Escape and Evasion 1939–1945. — The Bodley Head Ltd, 1979. — ISBN 0-370-30086-6.
• Holt, Thaddeus. The Deceivers: Allied Military Deception in the Second World War. — Scribner, 2004. — ISBN 0-7432-5042-7.
• Nicholas Rankin. Churchill's Wizards: The British Genius for Deception, 1914–1945. — Faber and Faber, 2008. — 466 с. — ISBN 0-571-22195-5.

Ссылки

• [www.arcre.com/archive/mi9/mi9history/ MI9 Historical Report]
• [www.mi9-is9.com/ A Husband’s Most Secret War in MI9 IS9]

Отрывок, характеризующий MI9

– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.