MTV Movie Awards 2002

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
2002 MTV Movie Awards
Дата 1 июня 2002
Место проведения «Аудитория Святыни», Лос-Анджелес
Ведущий (ие) Джек Блэк
Сара Мишель Геллар
Телесеть MTV

MTV Movie Awards 2002 — ежегодная церемония вручения кинонаград канала MTV, которая прошла 1 июня 2002 год года в Лос-Анджелесском здании «Аудитория Святыни» (англ. Shrine Auditorium). Ведущими церемонии были Джек Блэк и Сара Мишель Геллар. Церемония является одиннадцатой по счету, начиная с 1992 год года.





Выступления

Церемония награждения прошла совместно с выступлением следующих музыкантов:

Статистика

Фильмы, получившие наибольшее число номинаций.

Фильм номинации
Властелин колец: Братство Кольца / The Lord of the Rings: The Fellowship of the Ring
6
Форсаж / The Fast and the Furious <center>5
Блондинка в законе / Legally Blonde <center>5
Мулен Руж! / Moulin Rouge! <center>5
Час пик 2 / Rush Hour 2 <center>5
Образцовый самец / Zoolander <center>5
Шрек / Shrek <center>4

Победители и номинанты

Победители написаны первыми и выделены жирным шрифтом.

Лучший фильм

Награду вручал: Майк Майерс.

Властелин колец: Братство Кольца (англ. The Lord of the Rings: The Fellowship of the Ring)

Лучшая мужская роль

Награду вручали: Дженнифер Гарнер и Шарлиз Терон.

Уилл Смит в Али (англ. Ali)

Лучшая женская роль

Награду вручали: Натали Портман и Юэн Макгрегор.

Николь Кидман в Мулен Руж! (англ. Moulin Rouge!)

Прорыв года: актер

Награду вручали: Бриттани Мёрфи и Эдди Гриффин.

Орландо Блум в Властелин колец: Братство Кольца (англ. The Lord of the Rings: The Fellowship of the Ring)

Прорыв года: актриса

Награду вручали: Вин Дизель и Ив.

Мэнди Мур в Спеши любить (англ. A Walk to Remember)

Лучшая экранная команда

Награду вручали: Адам Сэндлер и Вайнона Райдер.

Вин Дизель и Пол Уокер в Форсаж (англ. The Fast and the Furious)

Лучший злодей

Награду вручали: Bow Wow и Кэти Холмс.

Дензел Вашингтон в Тренировочный день (англ. Training Day)

Лучшая комедийная роль

Награду вручали: Бен Аффлек и Бриджит Мойнахан.

Риз Уизерспун в Блондинка в законе (англ. Legally Blonde)

Лучший поцелуй

Награду вручали: Линда Карделлини, Мэттью Лиллард и Фредди Принц.

Джейсон Биггз и Шон Уильям Скотт в Американский пирог 2 (англ. American Pie 2)

Самый зрелищный эпизод

Награду вручали: Николас Кейдж и Кейт Бекинсэйл.

«Сцена атаки» в Пёрл-Харбор (англ. Pearl Harbor)

Лучшая музыкальная сцена

Награду вручали: Уилл Смит и Джонни Ноксвилл.

Николь Кидман и Юэн Макгрегор в Мулен Руж! (англ. Moulin Rouge!)

Лучшая драка

Награду вручали: Мэтт Деймон и Франка Потенте.

Джеки Чан и Крис Такер против Гонгконгской банды в Час пик 2 (англ. Rush Hour 2)

Лучшая фраза

Риз Уизерспун — «Oh, I Like your Outfit Too, Except When I Dress Up As a Frigid Bitch, I Try Not to Look so Constipated» из фильма Блондинка в законе (англ. Legally Blonde))

Лучший эпизод

Snoop Dogg в Тренировочный день (англ. Training Day)

Лучший костюм

Риз Уизерспун в Блондинка в законе (англ. Legally Blonde)

Лучший новый режиссёр

Награду вручал: Хилари Суонк.

Кристофер Нолан в Помни (англ. Memento)

Напишите отзыв о статье "MTV Movie Awards 2002"

Ссылки

  • [www.mtv.com/ontv/movieawards/2002/ Официальный сайт MTV Movie Awards] (англ.)
  • [www.imdb.com/Sections/Awards/MTV_Movie_Awards/2002 MTV Movie Awards 2002] на сайте IMDb (англ.)


Отрывок, характеризующий MTV Movie Awards 2002



Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.