Mamy Blue
Поделись знанием:
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
| Mamy Blue | |
| Жанр |
баллада, блюз, поп |
|---|---|
| Автор |
Hubert Giraud (Юбéр Жирó) |
фр. Mamy Blue (Тоска по маме), Mommy Blue, Mummy Blue, англ. Mammy Blue (англ. blue — грусть, тоска) — песня Юбера Жиро (англ. Hubert Giraud) и Фила Трима (Phil Trim) (перевод на английский).
Содержание
История
Существует несколько версий происхождения песни:
- песню в начале 1970-х годов написал француз Юбер Жиро (в дорожной «пробке») и разослал её нескольким исполнителям из разных стран на нескольких языках (в текст песни каждый привнёс своё). Некоторые исполнили в 1971 году.
- Юбер Жиро отправил свою песню итальянскому продюсеру, и она была записана 16-летней Иваной Спанья (Ivana Spagna).
- первая исполнительница — Nicoletta.
- первой исполнила группа Pop-Tops, благодаря которой песня стала всемирным хитом.
Правдоподобна версия, по которой песней Юбера Жиро занялась одна французская компания (два года Жиро пытался хоть кому-нибудь продать свою композицию), которая передала песню итальянцам (видимо, Иване Спанья). Французская компания для записи песни наняла Джоэла Дейда (Joel Dayde, исполнил часть песни на английском языке) и Николетту (Nicoletta, исполнила на французском). И 15 августа 1971 года песня вышла в свет[1].
Исполнители песни
- Ricky Shayne
- Ian Lloyd & Stories
- Ладо Лесковар(в СССР название перевели «Грустная мама»[2])
- Николетта (англ.)
- Поп-топс (англ.)
- Далида
- Вики Леандрос
- Роджер Уиттакер
- Хулио Иглесиас
- Селин Дион (франкоязычный студийный альбом «Les chemins de ma maison» содержит 2 кавер-версии: «Ne me plaignez pas» и «Mamy Blue»)
- Cherry Laine
- Демис Руссос
- Лара Фабиан
- Golden Gate Quartet
- Martin Lucia
- Emil Dimitrov
- Радмила Караклаич
- Сергей Пенкин
- Лайма Вайкуле
- Муслим Магомаев
- ВИА Весёлые ребята (название русскоязычной версии: «Где же ты, мама»[3], солист Александр Лерман)
- Jose Merce
- Хорас Энди
- Slip
- Алеся Маньковская, Вадим Самойлов в фильме Мне не больно.
- Кроме того, слова и мотив песни используется в венгерско-цыганских напевах, например Догош Роби, Короди Йозси и других.
Инструментальная композиция
- Paul Mauriat
- Мигель Рамос — исполнение на органе Хаммонда
- Nini Rosso
- The Manzanilla Sound
- Виктор Зинчук
- James Last альбом 1971 Voodoo Party
См. также
Напишите отзыв о статье "Mamy Blue"
Примечания
- ↑ [in.1963.ru/readarticle.php?article_id=46&y=2011&m=5 Mammy Blue]
- ↑ [www.discogs.com/%D0%9B%D0%B0%D0%B4%D0%BE-%D0%9B%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80-%D0%93%D1%80%D1%83%D1%81%D1%82%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D0%9C%D0%B0%D0%BC%D0%B0/release/1989652 Грустная Мама 1972 г. Vinyl, 7", 33⅓ RPM, Mono Мелодия - 33Д-00032919]
- ↑ [www.retroisland.net/P_Lerman.html Александр Лерман на сайте «Васильевский остров» (проект «Ностальгия»)]
Ссылки
- [youtube.com/watch?v=mk33lQSKnYY Los Pop-Tops - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=VpoRCyx9hlg Ricky Shane - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=o8FOC6ILlsA Lado Leskovar - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=AG4OXg0IjpE Nicoletta - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=nwVfci-YtMM Pop Tops - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=g7qL8diUyEU Далида - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=QROA7wBbFRA Вики Леандрос - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=4rYR82XxKBI Роджер Уиттакер - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=GZ7rr_kB8JU Хулио Иглесиас - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=bbICC27fe48 Селин Дион - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=9EWXz_TJfQg Демис Руссос - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=DhyPnUQcG_o Лара Фабиан - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=bTq1r9AoCMs Лайма Вайкуле - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=adxFiO21dbM Муслим Магомаев - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=OCFBa7uD8-g Оркестр Поля Мориа - Mamy Blue] на YouTube
- [youtube.com/watch?v=u1ZKROiUAtY Веселые ребята - Где же ты, мама?] на YouTube
Отрывок, характеризующий Mamy Blue
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
