Marine One

Marine One — позывной любого летательного аппарата Корпуса морской пехоты США, на борту которого находится президент США.

Как правило, это один из 19 вертолётов авиаэскадрильи HMX-1 «Nighthawks» — либо относительно большой VH-3D, либо более современный VH-60N. Планируется, что обе эти модели заменит собой VH-71, модифицированная версия EH101. Позывной Marine Two даётся воздушному судну Корпуса морской пехоты, несущему вице-президента США.

История

Использование вертолётов в качестве президентского транспорта началось в США в 1957 г. с полёта Дуайта Эйзенхауэра на H-13. В 1958 г. должность президентского вертолёта перешла к H-34, а в 1961 г. — к VH-3A.

До 1976 г. вертолётный транспорт для президента предоставлялся совместно Корпусом морской пехоты и сухопутными войсками США. Вертолёты сухопутных войск использовали позывной Army One.

Общая информация

В некоторых ситуациях использование вертолёта является более удобной, дешёвой и безопасной альтернативой автомобильному кортежу.

В целях обеспечения безопасности президента Marine One всегда перемещается в группе из нескольких (иногда до пяти) внешне неотличимых вертолётов. В одном из них находится президент, другие служат ложными целями для злоумышленников. В полёте вертолёты постоянно меняются местами в строю. Кроме того, Marine One оборудован средствами инфракрасного и радиоэлектронного противодействия самонаводящимся ракетам. Весь состав авиаэскадрильи «HMX-1» должен иметь уровень доступа «Yankee White».

Marine One, как и президентский лимузин, всегда сопровождает президента в его путешествиях по США и за границей.

Новый вертолёт VH-71 Kestrel

Вертолётный парк авиаэскадрильи «HMX-1» к настоящему времени устарел (первые вертолёты вступили в строй в 1962 г.). Вследствие этого была начата подготовка новых вертолётов, эксплуатация которых должна начаться в 2008 г., а полное развёртывание закончиться не позже 2014 г.

В качестве замены был выбран британско-итальянский AgustaWestland EH101, который будет производиться в США по лицензии под обозначением VH-71 Kestrel.

Ожидаемая стоимость замены всего парка — около 6,1 млрд долларов [www.tomorrowyesterday.com/2007/07/feature_creep_a.html].

Источники

• [www.faa.gov/airports_airtraffic/air_traffic/publications/atpubs/ATC/Chp2/atc0204.html Order 7110.65R (Air Traffic Control)] (недоступная ссылка с 12-08-2013 (3909 дней))  (англ.)

Ссылки

• [www.popsci.com/popsci/aviationspace/fe69366fbff8a010vgnvcm1000004eecbccdrcrd.html Статья в Popular Science о Marine One]
• [sketchup.google.com/3dwarehouse/details?mid=9754fc47cc7b69c6faef8b73dcc55f99 Модель нового Marine One в формате Google Sketchup] (недоступная ссылка с 12-08-2013 (3909 дней) — история, копия)
• [sketchup.google.com/3dwarehouse/details?mid=155386c12d39a0c78b723fbbdd4cdc8 Модель старого Marine One в формате Google Sketchup] (недоступная ссылка с 12-08-2013 (3909 дней) — история, копия)

Отрывок, характеризующий Marine One

– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»