Marquee Club
The Marquee — музыкальный клуб, открытый в Лондоне в 1958 году, сыгравший важную роль в развитии британской и европейской поп-и рок-культуры[1].
История
Клуб «Марки» открылся 19 апреля 1958 года в доме #165 по Оксфорд-стрит. Некоторое время здесь выступали джаз-оркестры и скиффл-группы, но вскоре появились и бит-ансамбли. 12 июля 1962 года в клубе «Марки» своё первое выступление дали The Rolling Stones. К этому времени заведение стало основной сценой для джазовых и ритм-энд-блюзовых музыкантов: здесь регулярно выступал Сонни Бой Уильямсон, Алексис Корнер с Blues Incorporated, Сирил Дэвис[1].
13 февраля 1964 года клуб переехал на Уордор-стрит, 90. Первыми здесь выступили The Yardbirds — в тот момент всего лишь разогревщики для хедлайнеров, которыми были в тот вечер Лонг Джон Болдри и Сонни Бой Уильямсон[2]. Очень скоро клуб «Марки» на Уордор-стрит стал центром лондонской концертной жизни. В течение последующих 25 лет здесь выступили практически все известные группы и исполнители, включая Pink Floyd, The Who, Yes, Дэвида Боуи, Jethro Tull, The Jimi Hendrix Experience, Dire Straits, а также — в 1970-х годах — восходящие звёзды панк-рока и новой волны: Eddie and the Hot Rods, The Stranglers, Generation X, London, The Police, The Sinceros, Buzzcocks, The Jam, Joy Division, The Cure.
В начале 1980-х годов Marquee Club стал центром становления NWOBHM: в числе его завсегдатаев были Angelwitch, Diamond Head, Witchfynde, Praying Mantis. Именно здесь было заснято выступление Iron Maiden, позже включённое в документальный фильм LWT «20th Century Box». Возрождение британского прог-рока также начиналось в клубе Marquee: отсюда стартовали к тогда ещё не имевшие контракта Marillion, а также — Pendragon, Solstice, Twelfth Night, IQ, Haze, Cardiacs, Liaison. В эпоху расцвета ранней инди-сцены в Marquee разворачивались «битвы ансамблей», организованные еженедельником Melody Maker.
По мере того, как клуб обретал популярность, здесь всё чаще появлялись суперзвёзды (как правило, инкогнито): Принс, Genesis, Iron Maiden, Squeeze, Mötley Crüe и др. В 1990 году «секретный гиг» здесь провела Metallica.
В 1988 году участок земли на Уордор-стрит был перепродан, и клуб вновь переехал — на Чаринг-кросс Роуд, 105, просуществовав здесь до 1996 года. Вскоре после его открытия Dream Theater записали здесь материал для своего первого концертного альбома Live At The Marquee. В 2001 году группа антрепренёров (включая Дэйва Стюарта из Eurythmics) перекупила Marquee и открыла его в Ислингтоне, неподалеку от Islington Academy. Год спустя из-за финансовых проблем заведение закрылось и возникло вновь — на Лестер-сквер, 1, где также просуществовало лишь полтора года, закрывшись в 2006 году.
В августе 2007 года Marquee Club открылся вновь — на Аппер Сент-Мартин-лейн (Upper Saint Martins Lane) в Ковент-Гардене, но закрылся 10 февраля 2008 года. Последними, кто дал концерт в клубе Marquee, были музыканты из колчестерской группы Torn Asunder.
Напишите отзыв о статье "Marquee Club"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.themarqueeclub.net/history Club history]. www.themarqueeclub.net. Проверено 1 июля 2010. [www.webcitation.org/66lMY7Ass Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
- ↑ [www.themarqueeclub.net/factoids Factoids]. www.themarqueeclub.net. Проверено 1 июля 2010. [www.webcitation.org/66lMYgBas Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
Ссылки
- [www.themarqueeclub.net/ TheMarqueeClub.net — Historical Tribute Site of the Old Marquee Club]
Отрывок, характеризующий Marquee Club
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
