Martin Maryland
Поделись знанием:
Martin MarylandMartin Maryland
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Model 167 / Maryland | |
---|---|
Бомбардировщики A-22 Maryland в Северной Африке 1941/1942 год | |
Тип | лёгкий бомбардировщик |
Разработчик | Glenn L. Martin Company |
Производитель | Завод «Martin» в Балтиморе |
Главный конструктор | Джеймс С. Макдонелл |
Первый полёт | 14 марта 1939 года |
Начало эксплуатации | октябрь 1939 года |
Конец эксплуатации | 1945 год |
Статус | снят с вооружения |
Основные эксплуатанты | Armée de l'Air Королевские ВВС ВВС ЮАС |
Годы производства | август 1939 — 1941 |
Единиц произведено | 450 |
Варианты | Martin Baltimore |
Изображения на Викискладе |
Мартин Мэриленд (англ. Martin Maryland) — американский лёгкий бомбардировщик.
Создан в 1930-х годах. Первый полёт совершил в 1939 году. Разработан и производился фирмой «Гленн Мартин энд Компани» под руководством инженера Джеймса С. Макдонелла. Применялся ВВС Франции во время Второй мировой войны. Всего было построено около 450 самолётов.
ТТХ
- Модификация Maryland Mk.II
- Размах крыла, м 18.69
- Длина, м 14.22
- Высота, м 3.01
- Площадь крыла, м² 50.03
- Масса, кг
- пустого самолета 5700
- нормальная взлетная 7624
- Тип двигателя 2 ПД Pratt Whitney R-1830-S3C4G Twin Wasp
- Мощность, л.с. 2 х 1200
- Максимальная скорость, км/ч 508
- Крейсерская скорость, км/ч 399
- Практическая дальность, км 2890
- Максимальная скороподъемность, м/мин
- Практический потолок, м 9450
- Экипаж 3
- Вооружение: четыре установленных в крыле 7,62-мм пулемета Browning
по одному 7,7-мм пулемету Vickers 'К' на верхней и нижней поверхностях фюзеляжа
- Бомбовая нагрузка до 907 кг
Напишите отзыв о статье "Martin Maryland"
Ссылки
- www.airwar.ru/enc/bww2/type167.html
Это заготовка статьи о военном летательном аппарате. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Martin Maryland
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.