Mauser 98
Поделись знанием:
Mauser 98Mauser 98
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
| Mauser 98 | |
|---|---|
 Mauser Gewehr 98 | |
| Тип: | магазинная винтовка |
| Страна: |  Германская империя Веймарская республика Третий рейх
|
| История службы | |
| Годы эксплуатации: | 1898-н.в. |
| На вооружении: |
рейхсхеер, рейхсвер, вермахт, Бельгия, Югославия, Вьетнам, Иран, Израиль,СССР (как трофей) |
| Войны и конфликты: | Вторая мировая война, Первая мировая война, Ихэтуаньское восстание, Индокитайская война, Вьетнамская война, Шестидневная война (1967), Гражданская война в Югославии, горячие точки на постсоветском пространстве, Вооружённый конфликт на востоке Украины[1] |
| История производства | |
| Конструктор: | Вильгельм и Пауль Маузеры |
| Разработан: | 1898 год (Mauser 98) 1935 год (Karabiner 98 kurz) |
| Производитель: | Mauser, Sauer und Sohn и другие |
| Годы производства: | 1898—1945 |
| Всего выпущено: | более 15 млн |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 4.1 |
| Длина, мм: | 1250 |
| Длина ствола, мм: | 740 |
| Патрон: | 7,92×57 мм |
| Калибр, мм: | 7,92 |
| Принципы работы: | скользящий затвор, УСМ ударникового типа |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
15 (боевая) |
| Начальная скорость пули, м/с: | 880 |
| Прицельная дальность, м: | 2000 |
| Вид боепитания: | неотъёмный двухрядный магазин на 5 патронов |
| Изображения на Викискладе?: | Mauser 98 |
Mauser Gewehr 98 (Маузер 98) — магазинная винтовка образца 1898, разработанная немецкими конструкторами, братьями Вильгельмом и Паулем Маузерами.
Винтовка Маузер 98 состояла на вооружении многих армий мира вплоть до конца Второй мировой войны и получила репутацию точного и надёжного оружия.
Благодаря таким особенностям, как высокая точность, сила боя и надежность, винтовка до сих пор широко используется в качестве базы для охотничьего и спортивного оружия.
История
В 1898 году рейхсхеер принимает на вооружение новую винтовку Gewehr 98 (также обозначалась G98 или Gew.98 — винтовка образца 1898 года), созданную компанией Маузер (Gebrüder Mauser und Cie) на основе её предыдущих успешных моделей. Новая винтовка оказалась настолько удачной, что почти в неизменном виде прослужила в Германской армии вплоть до конца Второй мировой войны, а также в различных вариантах поставлялась на экспорт и производилась по лицензии в различных странах (Австрия, Польша, Чехословакия, Югославия и др.).
Первым боевым применением винтовок Mauser 98 стало их использование при подавлении «восстания боксёров» в Китае в 1900—1901 годах[2].
Вплоть до настоящего времени винтовки, основанные на конструкции Gew.98, пользуются большой популярностью, производятся и продаются, правда, в основном в виде охотничьего оружия. Впрочем, многие современные снайперские винтовки также представляют собой вариации на тему системы Маузера 1898 года.
Винтовка Mauser 98, с учётом конструктивно сходных винтовок других производителей имеющих иное официальное наименование, считается самой массовой неавтоматической винтовкой в мире. По некоторым подсчётам выпущено около 100 миллионов винтовок, которые можно считать разновидностями Mauser 98 (то есть включая, как военные (например, Vz. 24), так и охотничьи (например, Brno 98, CZ 550)[3][4].
Mauser Karabiner 98k
Основным и наиболее массовым стрелковым оружием вермахта был магазинный карабин Mauser 98k (Kurz — «короткий»), официально принятый на вооружение в 1935 году.
Следует отметить, что название «карабин» для данного образца не является корректным с точки зрения русскоязычной терминологии: более корректно называть его «укороченной» или «облегчённой» винтовкой, так как немецкий термин «карабин» в его использовавшемся в те годы значении не соответствует пониманию этого слова, принятому в русском языке. По своим габаритам этот «карабин» лишь весьма незначительно уступал например советской винтовке-«трёхлинейке». Дело в том, что это слово в немецком языке в то время обозначало лишь наличие более удобных боковых, «кавалерийских» креплений для ремня — вместо «пехотных» антабок, расположенных снизу на ложе. Например, некоторые немецкие «карабины» были существенно длиннее некоторых вариантов винтовок той же модели. Такая терминологическая разница порождает определённую путаницу, усугубляемую тем, что впоследствии в немецком языке термин «карабин» приобрёл своё «обычное» значение и тоже стал обозначать сильно укороченную винтовку.
На вооружении
- Германская империя.
-
Российская империя — в ходе первой мировой войны трофейные винтовки широко использовались в русской армии в связи с нехваткой отечественных винтовок и патронов к ним[5]. -
Финляндия — в 1918 году из Германии, а в 1919—1921 гг. — из Франции были получены крупные партии винтовок G.98 и патронов к ним, которые поступили на вооружение финской армии[6]. -
Польша — основное оружие пехоты и кавалерии. Выпускался также карабин 98а (аналог 98k). Трофейные винтовки использовал вермахт, в СССР поступали в начале войны на вооружение части партизанских отрядов Карелии, московского ополчения, спецчастей НКВД. -
Чехословакия — с момента провозглашения независимости государства Чехословакия винтовки начали поступать на вооружение подразделений формирующейся чехословацкой армии (вместе с винтовками иных систем). В 1922 году было принято решение оставить на вооружении чехословацкой армии только винтовки системы «Маузер» под патрон 7,92×57 мм, винтовки других систем были сняты с вооружения[7]. - Веймарская республика.
- Третий рейх.
- Во многих бывших республиках СССР эти винтовки в больших количествах находились на хранении. После распада СССР немалое количество Маузеров попало в руки различных военизированных организаций и преступных группировок.
- До сих пор активно используется по всему миру в качестве гражданского охотничьего и спортивного оружия.
Напишите отзыв о статье "Mauser 98"
Ссылки
- [1941-1945.ru/nemeckaja-vintovka-mauzer-98.htm описание Mauser 98 на сайте 1941-1945.ru]
- [gewehr.ru/2006/12/22/mauzer_98.html описание Mauser 98 на сайте gewehr.ru]
- [otvaga.ucoz.ru/publ/4-1-0-32 описание Mauser 98 на сайте otvaga.ucoz.ru]
- [world.guns.ru/rifle/rfl02-r.htm описание Mauser 98 на сайте world.guns.ru]
- [k98.at.ua/ описание Mauser 98 на сайте k98.at.ua]
Примечания
- ↑ Александр Сибирцев. [reporter.vesti.ua/51919-territorii-dikih-strelkov Территории диких стрелков. Как и против кого работает оружие в Донбассе] // «Репортёр». — № 15 (33). — 25 апреля — 1 мая 2014.
- ↑ Сергей Монетчиков, статья «Ваше слово, товарищ Маузер». Журнал «Братишка» за ноябрь 2005 г. [bratishka.ru/archiv/2005/11/2005_11_7.php]
- ↑ [www.sniper.nnov.ru/manual_mauser_bga.php Джон Сандра, статья «Мистика Маузера». Журнал «Best of Guns&Ammo», русское издание, 2/1 2005 г.]
- ↑ [www.uahunter.com.ua/okhotnichi-vintovki-drobovye-ruzhya-i-pricely-firmy-mauzer.html Винтовки Маузер — Украинский сервер охотника]
- ↑ Жук, 2002, с. 587: «Во время первой мировой войны царская Россия испытывала недостаток в стрелковом вооружении, поэтому в армии кроме винтовок русского образца были также и иностранные — японские Арисака обр. 1897[en] и 1905 гг., австро-венгерские Манлихера 1889 и 1895 гг., германские «88»[en] и «98». Кроме этих винтовок использовались также и устаревшие образцы, стрелявшие патронами, снаряженными дымным порохом — Бердана № 2 образца 1870 г., Гра 1874 г., Гра-Кропачека[en] 1874/85 г., Веттерли 1870/87 г.[en]».
- ↑ Александр Борцов. Патроны Финляндии // журнал «Мастер-ружьё», № 4 (121), апрель 2007. стр.60-65
- ↑ Александр Борцов. Патроны Чехословакии // журнал «Мастер-ружьё», № 11 (116), ноябрь 2006. стр.62-67
Литература
- А. Б. Жук. Энциклопедия стрелкового оружия: револьверы, пистолеты, винтовки, пистолеты-пулеметы, автоматы. — М.: Воениздат, АСТ, 2002. — 780 с. — (Энциклопедия оружия). — 5100 экз. — ISBN 5-17-010819-2, 5-203-01849-9.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Mauser 98
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
