Maxinquaye

</td></tr> </td></tr>

Maxinquaye
студийный альбом Tricky
Дата выпуска	20 февраля 1995
Жанр	Трип-хоп
Длительность	57:07
Продюсеры	Марк Сондерс Tricky
Страна	Великобритания Великобритания
Лейбл	Island Records Fourth & Broadway
Профессиональные рецензии
Q [www.cduniverse.com/productinfo.asp?pid=1055600 ссылка] Spin [www.cduniverse.com/productinfo.asp?pid=1055600 ссылка] Allmusic [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=10:kx8ibks9jakc~T1 ссылка] Rolling Stone [www.rollingstone.com/reviews/album/249416/review/5941140?utm_source=Rhapsody&utm_medium=CDreview ссылка] The Observer [www.guardian.co.uk/music/2009/nov/01/tricky-maxinquaye-reissue-review ссылка] Slant Magazine [www.slantmagazine.com/music/music_review.asp?ID=254 ссылка] Роберт Кристгау (A+) [www.robertchristgau.com/get_artist.php?name=tricky ссылка]
Хронология Tricky
Maxinquaye (1995) Nearly God (1996)
Синглы из Maxinquaye
«Aftermath» Выпущен: 24 января 1994 года «Ponderosa» Выпущен: 25 апреля 1994 года «Overcome» Выпущен: 16 января 1995 года «Black Steel» Выпущен: 3 апреля 1995 года «The Hell EP» Выпущен: 24 июля 1995 года «Pumpkin» Выпущен: 30 октября 1995 года

К:Альбомы 1995 года

Maxinquaye — дебютный студийный альбом британского музыканта Tricky, выпущенный 20 февраля 1995 года. Жанрово запись довольно неоднородна и включает такие направления как хип-хоп, соул, даб, рок и электроника. Для подобного жанрового сплава в прессе стал использоваться термин трип-хоп, а Tricky был назван в числе основоположников нового музыкального направления наряду с такими группами как Massive Attack и Portishead.

Большинство композиций альбома созданы при участии британской вокалистки и тогдашней подруги Трики — Мартины Топли-Бёрд. В записи отдельных песен приняли участие Элисон Голдфрапп — солистка британского дуэта Goldfrapp, исландская певица Рагхильдюр Гисладоуттир (Ragga), шотландский композитор и продюсер Howie B. Продюсированием альбома занимался Марк Сондерс совместно с Трики.

Отзывы музыкальных критиков были весьма благосклонны. Английский музыкальный журнал NME присудил Maxinquaye звание лучшего альбома 1995 года. Музыкальный еженедельник Melody Maker также удостоил запись первого места в рубрике «Альбом года». Журнал Spin поставил Maxinquaye на второе место в списке «20 лучших альбомов 1995 года». Журнал Q включил запись в списки «50 лучших альбомов 1995 года» и «90 лучших альбомов 1990-х».

В 1999 году Rolling Stone, подводя итоги десятилетия, назвал дебютный альбом Трики в числе «Наиболее значимых записей 1990-х», а журнал Spin поставил Maxinquaye на 14 место в списке «90 величайших альбомов 1990-х».

19 октября 2009 года состоялось повторное издание альбома. Звукозаписывающая компания Island Records выпустила Maxinquaye Deluxe Edition на двух дисках с ремиксами, альтернативными версиями песен и одним новым треком «Slick 66».

Информация об альбоме

История записи

В 1991 году Трики познакомился с Мартиной Топли-Бёрд. В то время он работал вместе со своими приятелями из Massive Attack над их дебютным альбомом Blue Lines. Мартине тогда было 15 лет и она ещё училась в школе. Трики был впечатлен её голосом. Он привел Мартину в студию и они записали песню «Aftermath». В записи им помог бристольский музыкант Марк Стюарт. Трики показал свой новый трек участникам Massive Attack, но они не заинтересовались записью. Впоследствии, чувствуя напряженность в отношениях с коллективом, Трики отправляется в Лондон, чтобы начать свою сольную карьеру.

В 1993 году Трики выпустил несколько сотен виниловых копий демозаписи Aftermath. После этого релиза компания звукозаписи попыталась связаться с артистом, у которого в то время не было постоянного адреса. Вскоре Трики подписал контракт с Island Records. Компания Island выпустила его следующий сингл Ponderosa и наладила тираж сингла Aftermath. Обе записи снискали признание со стороны критиков.

В феврале 1995 года, вслед за третьим синглом Overcome, состоялся релиз дебютного альбома Maxinquaye, с успехом вышедшего в Европе и достигшего третьей позиции в британском чарте. Продюсированием альбома занимались Марк Сондерс и сам Трики. Большинство композиций альбома созданы при участии Мартины Топли-Бёрд. Трек «Pumpkin» записан совместно с вокалисткой Элисон Голдфрапп из группы Goldfrapp. Композиция «You Don’t» записана вместе с исландской певицей Рагхильдюр Гисладоуттир (Ragga). «Ponderosa» создана при участии шотландского композитора и продюсера Howie B.

Альбом Maxinquaye Трики назвал в честь своей матери — Maxine Quaye (Максин Ки), — которая совершила самоубийство, когда ему было четыре года.

Переиздание

Переиздание альбома состоялось 19 октября 2009 года. Звукозаписывающая компания Island Records выпустила двухдисковое издание Maxinquaye Deluxe Edition. Первый диск идентичен релизу 1995 года. В состав второго диска вошли ремиксы, альтернативные версии песен и один новый трек «Slick 66».

Список композиций

Maxinquaye (1995)

№	Название	Длительность
1.	«Overcome»	4:28
2.	«Ponderosa»	3:30
3.	«Black Steel»	5:39
4.	«Hell Is Round the Corner»	3:46
5.	«Pumpkin»	4:30
6.	«Aftermath»	7:37
7.	«Abbaon Fat Tracks»	4:26
8.	«Brand New You’re Retro»	2:54
9.	«Suffocated Love»	4:52
10.	«You Don’t»	4:39
11.	«Strugglin'»	6:38
12.	«Feed Me»	4:02

Maxinquaye Deluxe Edition (2009)

CD 1

№	Название	Длительность
1.	«Overcome»	4:28
2.	«Ponderosa»	3:30
3.	«Black Steel»	5:39
4.	«Hell Is Round the Corner»	3:46
5.	«Pumpkin»	4:30
6.	«Aftermath»	7:37
7.	«Abbaon Fat Tracks»	4:26
8.	«Brand New You’re Retro»	2:54
9.	«Suffocated Love»	4:52
10.	«You Don’t»	4:39
11.	«Strugglin'»	6:38
12.	«Feed Me»	4:02

CD 2

№	Название	Длительность
1.	«She Devil» (rough monitor mix)	6:27
2.	«Ponderosa» (Dobies Rub Part One)	4:25
3.	«Slick 66» (commercial 12)	4:15
4.	«Overcome» (Bungle Mix)	2:38
5.	«Brand New You’re Retro» (Alex Reece mix)	4:47
6.	«Black Steel» (Been Caught Steeling mix)	5:59
7.	«Aftermath» (version 1)	5:01
8.	«Just For The Hate Of It» (rough monitor mix)	4:28
9.	«Karma Coma» (accapella — rough monitor mix))	2:51
10.	«Black Steel» (accapella — rough monitor mix)	5:58
11.	«Overcome» (2009 mix by Tricky & Al Riley)	3:26
12.	«Hell Is Round The Corner» (2009 mix by Tricky & Gareth Bowen)	5:44
13.	«Black Steel» (2009 mix by Tricky, Jose Maria & Kidd Rasta)	3:54

Комментарии

Использованные семплы

Название композиции	Использованные семплы
Overcome	Shakespeares Sister — «Moonchild»
Ponderosa	Jagjit Singh & Chorus — «O Maa Tujhe Salaam»
Black Steel	A. R. Rahman — «Rukkumani Rukkuman»
Hell Is Round The Corner	Айзек Хейз — «Ike’s Rap II»
Pumpkin	The Smashing Pumpkins — «Suffer»
Aftermath	Марвин Гайе — «That’s The Way Love Is» Отрывок аудиозаписи из фильма «Бегущий по лезвию» («Let me tell you about my mother»)
Abbaon Fat Tracks	Отрывок аудиозаписи из фильма «The Rapture» («Can you fly? You fly as fast as you can to baby Jesus»)
Brand New You’re Retro	Майкл Джексон — «Bad»
Suffocated Love	The Chantels — «Look In My Eyes»

Использованные цитаты

Название композиции	Использованные цитаты
Overcome	В основу текста песни положен куплет Tricky, взятый из композиции «Karmacoma», которую он совместно с Робертом «3D» Дель Ная из Massive Attack записал для альбома Protection.
Black Steel	Композиция «Black Steel» является кавер-версией песни «Black Steel In The Hour Of Chaos» с альбома It Takes A Nation Of Millions To Hold Us Back американской хип-хоп группы Public Enemy.
Aftermath	Фраза «Let me tell you about my mother» (в переводе с англ. — «Сейчас я расскажу о своей матери»), звучащая в середине композиции, является репликой из кинофильма «Бегущий по лезвию». В фильме эти слова произносит репликант Леон Ковальски перед тем, как выстрелить в тестирующего его агента. Слова «How can I be sure / In a world that’s constantly changing» (в переводе с англ. — «Как я могу быть уверен / В мире, который постоянно изменяется?») заимствованы из песни «How Can I Be Sure» с альбома «Groovin'» американской рок-группы The Young Rascals. Звучащие в конце песни строки «Just when I thought I was winning / Just when I thought I could not be stopped» (в переводе с англ. Когда я думал, что победил / Когда казалось, меня ничто не остановит) заимствованы из песни «Ghosts» с альбома Tin Drum британской рок-группы Japan.
Abbaon Fat Tracks	«Hotel, motel» — заимствование из песни «Rapper’s Delight» американской рэп-группы The Sugarhill Gang.
Brand New You’re Retro	«You don’t think I’m a brother / Then check my chromosome» (в переводе с англ. — «Вы не думаете, что я брат / Тогда проверьте мои хромосомы») — цитата из песни «Prophets Of Rage» группы Public Enemy.
Suffocated Love	«I know why the caged bird sings» (в переводе с англ. — «Я знаю отчего поет запертая в клетке птица») — название автобиографии американской писательницы Майи Ангелу. Аналогичное название также носит песня с альбома Buckshot LeFonque группы Buckshot LeFonque организованной Брэнфордом Марсалисом. «How I could just kill a man» (в переводе с англ. — «Как я мог убить человека») — строка из одноименной песни «How I Could Just Kill A Man» группы Cypress Hill.

Жанр

Вскоре после выхода альбома Tricky был назван изобретателем нового музыкального жанра, названного трип-хопом. Сам Трики говорил, что ненавидит этот термин и не рассматривает свою музыку как образец трип-хопа.

Я не придерживаюсь какого-либо жанра. Если вы слушали трип-хоп….если вы действительно слушали, что из себя представляет трип-хоп, вы бы заметили, что моя музыка звучит совершенно иначе….Моя музыка — это моя музыка.

Оригинальный текст (англ.)  

I'm not in any genre. If you listen to trip-hop...if you actually listen to what trip-hop is, my music don't sound nothing like it....My music's my music, though.

Концертные выступления

Вслед за выходом альбома Tricky отправился в концертный тур. Вместе с ним во время турне выступали вокалистки: Мартина Топли-Бёрд, Элисон Голдфрапп (солистка британского дуэта Goldfrapp) и Кэт Коффи (вокалистка Stereo MC's).

Внешние изображения
	[www.moon-palace.de/tricky/160995.html билет на концерт Трики], состоявшийся 16 сентября 1995 года в здании Opera House, в канадском городе Торонто.
	[www.moon-palace.de/pics/tricky/291095.jpg рекламный плакат] с датами концертов в Германии.

В период со 2 марта по 10 июня 1995 года Трики выступал совместно с британской певицей PJ Harvey. В марте они давали концерты у себя на родине, в Великобритании, посетив такие города как Йовиль, Глазго, Лидс, Кембридж, Манчестер, Бирмингем, Лондон. С апреля и до начала мая музыканты выступали в крупных европейских городах и столицах: Ницце, Барселоне, Мадриде, Модене, Лионе, Париже, Бурже, Амстердаме, Кёльне, Генте, Франкфурте, Гамбурге, Гётеборге, Осло, Стокгольме, Копенгагене, Лондоне. С начала мая и в течение целого месяца Трики и Полли Джин Харви выступали на североамериканском континенте посетив с концертами США и Канаду. Они посетили Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Портленд, Сиэтл, Ванкувер, Детройт, Торонто, Монреаль, Бостон, Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон, Атланту, Чикаго.

После концертных выступлений в Америке и Канаде Трики принял участие в ряде крупных европейских музыкальных фестивалей. 24 июня состоялся британский фестиваль в Гластонбери, в котором участвовал Трики. 30 июня он выступил в бельгийском фестивале Torhout Festival, 2 июля побывал на датском Roskilde Festival, 14 июля принял участие в британском Phoenix Festival. 4 августа Трики выступал на фестивале Feile Festival, проводившемся в Корке. 25 августа — Lowlands Festival, проходивший в голландском Дронтене. На следующий день, 26 августа, Трики выступил на британском фестивале Reading Festival.

С 9 по 30 сентября Трики снова отправился с концертами в США и Канаду. На этот раз он побывал в Нью-Йорке, Монреале, Торонто, Детройте, Чикаго, Миннеаполисе, Ванкувере, Сиэтле, Портленде, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Спустя месяц Трики в рамках концертной программы посетил Европу с 27 октября по 17 ноября. Концерты состоялись в Орхусе, Линце, Мюнхене, Имоле, Фрибуре, Барселоне, Мадриде, Монпелье, Бордо, Амстердаме, Брюсселе, Париже, Берлине, Гамбурге, Роттердаме, Нанте.

Отзывы и критика

Альбом Maxinquaye удостоился множества положительных отзывов со стороны музыкальной прессы. Сам Tricky был назван одним из основоположников трип-хопа, наряду с такими группами как Massive Attack и Portishead.

«…полноценный шедевр трип-хопа…»

— журнал New York Times (№ 1, 1996, стр. C16)

По версии журнала Rolling Stone в 1996 году альбом занял третье место в рубрике «Critics Poll» (опрос общественного мнения). В 1999 году Rolling Stone, подводя итоги десятилетия, назвал Maxinquaye в числе «Наиболее значимых записей 1990-х» («Essential Recordings of the 90’s»).

Журнал Spin присудил альбому второе место в списке «20 лучших альбомов 1995 года» («20 Best Albums Of '95»). В сентябрьском выпуске 1999 года альбом Maxinquaye был поставлен на 14 место в списке «90 величайших альбомов 1990-х» по версии журнала Spin («90 Greatest Albums of the '90s»).

«…уличные биты и скретчи с гитарами, дабовым басом, шумами и другими составляющими….отличная и притягательная музыка….Один из лучших альбомов года…»

— журнал Option (№ 7-8 1995 год, стр. 141)

Журнал Q включил Maxinquaye в списки «50 лучших альбомов 1995 года» («50 Best Albums of 1995») и «90 лучших альбомов 1990-х» («90 Best Albums Of The 1990s»). Помимо этого альбом был в 2000 году поставлен на 36 место в списке «100 величайших альбомов Великобритании» («100 Greatest British Albums»).

Английский музыкальный еженедельник Melody Maker присудил альбому первое место в рубрике «Альбом года» («Albums Of The Year»). Журнал New York Times включил Maxinquaye в десятку лучших альбомов 1995 года. Журнал NME присудил Maxinquaye первое место в своем списке «50 альбомов 1995 года» («Top 50 Albums Of The Year»).

Влияние на популярную культуру

Композиции с дебютного альбома Tricky неоднократно использовались в саундтреках к фильмам и телевизионным сериалам. В фильме Go Now (1995) Трики вместе с Элисон Голдфрапп исполняют песню «Pumpkin» на сцене клуба. В саундтрек к фильму также вошел трек «You Don’t». Заглавная композиция альбома — «Overcome», — была включена в саундтреки к фильмам «Странные дни» (1995) и Зона преступности (1997). Трек «Hell Is Round the Corner» звучит в фильме Перевозчик 3 (2008), а также в эпизодах Intramural (серия американского телесериала Sleeper Cell, 2005) и Sid (серия британского телесериала Молокососы, 2007). Композиция «Aftermath» звучит в трех фильмах: Le confessionnal (1995), Охота на Веронику (2003), Alien Autopsy (2006). Песня «Black Steel» использована в саундтреке к серии Stewart Is Missing (1996) американского мультсериала Бивис и Баттхед. Трек «You Don’t», помимо саундтрека к фильму Go Now (1995), звучит в фильме Бойлерная (2000). Композиция «Abbaon Fat Tracks» присутствует в саундтреках к фильмам Virtuosity (1995) и The Book of Revelation (2006).

Видеоклипы

Всего снято шесть клипов на шесть первых одноименных трека. Первые три видеозаписи Трики были созданы ещё до выхода Maxinquaye, их режиссировал Майк Липскомб. Во всей видеографии музыканта это максимальное количество видеоклипов созданных на композиции с одного альбома.

Aftermath — первый клип Трики, снятый в 1994 году Майком Липскомбом. Видеоряду путём цветовой коррекции придан оттенок сепии. Какой-либо четкой сюжетной линии в клипе не наблюдается. Действие происходит в старом сумрачном жилище. Покачивающаяся лампочка периодически освещает Трики и Мартину, изображаемых крупным планом. В видеоряд вставлены непродолжительные пиротехнические эпизоды: сцена горящей ветоши, огни, вспышки. Пару раз в кадре появляется пробегающая крыса; сверчки, сидящие на проводе; пожилая женщина, которая держит округлый аквариум на коленях. Примерно в середине клипа можно увидеть Трики и Мартину, сидящих вместе на ступенях и разговаривающих друг с другом.

Ponderosa — второй клип, снятый в 1994 году Майком Липскомбом. Видео схоже с клипом Aftermath выбранной цветовой гаммой. Трики и Мартина выступают в той же одежде, которая использовалась во время съемок Aftermath. Они большую часть времени поют, находясь в кабине лифта. В клипе также присутствуют некоторые религиозные символы, такие как статуя ангела с расправленными крыльями, горящий крест, сложенный из тележек, которые обычно встречаются в супермаркетах.

Overcome — третий клип, снятый в 1995 году Майком Липскомбом. Видео снято на пляже в английском городке Кэмберсэндс. Клип исполнен в духе научной фантастики. По пляжу прогуливаются люди в старых костюмах, ездит минивэн. Появляются два вертолета. Они поднимают из воды крупное овальное кольцо с каплеобразной фигурой на внутренней стороне обода и продолжают свой полет. Трики и Мартина появляются в клипе редко.

Black Steel — четвертый клип, снятый после выхода альбома в 1995 году Майком Липскомбом и Pinko. Большую часть клипа в кадре изображена Мартина. Трики появляется несколько раз, опираясь ладонями на экран. В клипе использована кинетическая типографика — строки песни динамично выводятся на экран во время исполнения. В видео периодически изображаются гитаристы и барабанщики с пустыми головами; жирафы; пилот, похожий на тех, которые были засняты для клипа Overcome.

Hell Is Round The Corner — пятый клип, снятый в 1995 году Стефани Седнау. Доминирующий цвет клипа — красный. Трики читает свой куплет, стоя посреди ярко-красной комнаты в ярком красном одеянии, а камера вращается вокруг него на протяжении всего видео. Перед началом куплета Трики мотает головой и в это время на его месте возникает Мартина. По окончании припева Трики сменяет Мартину. В конце клипа Трики перемещается в сторону двери и растворяется в красном цвете, заполняющем весь экран.

Pumpkin — шестой клип, снятый в 1995 году Стефани Седнау. Преобладающий цвет клипа — синий. Трики и Элисон Голдфрапп поочередно изображаются крупным планом. На протяжении видеоклипа в центральную точку кадра проецируется когерентный красный луч, который создается лазерной указкой.

Участники записи

Студийная запись Tricky — вокал, тексты, музыка, продюсирование Мартина Топли-Бёрд — вокал Элисон Голдфрапп — вокал («Pumpkin») Ragga — вокал («You Don’t») Марк Сондерс — клавишные («Overcome»), продюсер Кевин Петри — продюсирование («Aftermath») Howie B — продюсирование («Ponderosa») FTV — ударные, гитара Тони Рафтер — флейта («Aftermath») Джеймс Стивенсон — гитара («Brand New You’re Retro») Пит Брикетт — бас-гитара («Suffocated Love») Карлтон Райденауэр, Эрик Сэдлер, Хэнк Шокли, Уильям Дрейтон — авторы текста «Black Steel» Энди Эрл, Пол Райдер, Валери Филлипс, Барон Фон Коллмейстер — фотографы Ричард Бэйкер, Роб Крейн — оформление Cally On Art Island G.M.B.H. — оформление, дизайн

Концертные выступления Tricky — вокал Мартина Топли-Бёрд — вокал Элисон Голдфрапп — вокал Кэт Коффи — вокал Патрис Шевалье — гитара Пит Брикетт — бас-гитара Лес Циркель — ударные Дэймон Батчер — клавишные Zeb — клавишные Джим Лав — бас-гитара (с 25 августа 1995) Джон Тонкс — ударные (с 25 августа 1995) Слай Уилкинсон — клавишные (с 25 августа 1995)

Позиции в чартах

Страна	Позиция
Великобритания Великобритания, UK Charts	3
Швеция Швеция, Swedish Charts Portal	18
Новая Зеландия Новая Зеландия, New Zealand Charts Portal	23
Бельгия Бельгия, Ultratop Belgian Charts	29
Австралия Австралия, Australian Charts Portal	48
Нидерланды Нидерланды, Dutch Charts Portal	64

Ссылки

• [www.lastfm.ru/music/Tricky/Maxinquaye Maxinquaye] на сайте Last.fm
• [www.discogs.com/Tricky-Maxinquaye/master/50297 Maxinquaye] (англ.) на сайте Discogs
• [www.moon-palace.de/tricky/l_maxinquaye.html Тексты песен с альбома Maxinquaye] (англ.)

Клипы

• [www.youtube.com/watch?v=6V26zxH_JMk Overcome] на сайте YouTube
• [www.youtube.com/watch?v=5OTlDSU9IkQ Black Steel] на сайте YouTube
• [www.youtube.com/watch?v=agZLAxJmZyw Hell Is Round The Corner] на сайте YouTube
• [www.youtube.com/watch?v=Qft2TNfbF3o Pumpkin] на сайте YouTube

Отрывок, характеризующий Maxinquaye

– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.