Messerschmitt Me.209
| Me.209 | |
|---|---|
 | |
| Самолёт Me 209 V4. | |
| Тип | «рекордный» самолёт, истребитель |
| Разработчик | Messerschmitt |
| Главный конструктор | Вильгельм Мессершмитт |
| Первый полёт | 1 августа 1938 |
| Начало эксплуатации | 1938 |
| Конец эксплуатации | 1940 |
| Статус | не эксплуатируется |
| Основные эксплуатанты | люфтваффе |
| Годы производства | июнь 1938 - май 1939 |
| Единиц произведено | 4 |
 Изображения на Викискладе
| |
Мессершмитт Me 209 (нем. Messerschmitt Me.209) — самолёт, специально созданный в нацистской Германии для установления нового абсолютного мирового рекорда скорости.
Содержание
Описание
Самолёт приспособили к специально построенному двигателю Даймлер-Бенц (Daimler-Benz) DB 601ARJ с взлетной мощностью 1342 кВт (1800 л.с.), с кратковременным форсажем до 1715 кВт (2300 л.с.).
26 апреля 1939 г. Ме.209, пилотируемый капитаном Фрицем Венделем, установил новый рекорд, показав среднюю скорость на маршруте 755,136 км/час (469,22 миль/час). Прежний рекорд принадлежал также немецкому самолёту-рекордсмену He.100.
Из установленного рекорда скорости немецким командованием было принято решение сделать пропагандистскую акцию. В Международную авиационную федерацию FAI подали документы на Ме.109R, для того, чтобы показать, что это был серийный боевой самолёт, а не специально построенная машина.
За всю войну немецкие специалисты так и не смогли окончательно завершить проект Ме.209 и создать машину, пригодную для условий фронтового использования, поэтому всю войну на Восточном фронте воевали машины предыдущего поколения — Messerschmitt bf 109 — модификаций Е («Эмиль»), F («Фридрих») и G («Густав»).
В итоге, данная модель так и не стала полноценным боевым самолётом, оставшись одним из многочисленных экспериментальных образцов в истории авиации.
Отзывы советских специалистов
Во время предвоенной поездки советского конструктора Яковлева в Германию предложенный советской стороне для покупки Ме.209 никакого интереса у авиаконструктора не вызвал, поскольку было ясно, что истребителя из гоночного самолёта не получилось. Известный летчик Супрун возмущался, говоря, что немцы пытаются «втереть очки» советской делегации. Ещё один участник советской делегации Гусев вообще заявил: «нам подсовывают всякую ерунду!»
Самолёт и СССР
Перед визитом советских представителей немцы пытались продать Ме-209 японцам, но те вежливо отказались.
Существует неясность с приобретением или не приобретением Советским Союзом экспериментального Ме-209. Исследователи истории авиации Д. А. Соболев и А. С. Степанов полагают, что «мифический» и малоценный экспериментальный самолёт не поставили в СССР. Существует и другая версия, что по приказу Сталина всё же был приобретён экземпляр Ме-209, чтобы не обострять отношений с Германией. Он был поставлен, но так и простоял в ангаре ЛИИ ВВС в Жуковском до своего уничтожения накануне эвакуации в октябре 1941 года, не совершив ни одного полёта.
Тактико-технические характеристики
Приведены данные варианта Me.209 V4.
Источник данных: У.Грин, 1993 г.
Технические характеристики
Лётные характеристики
- Максимальная скорость: 750 км/ч
Напишите отзыв о статье "Messerschmitt Me.209"
Примечания
Источники
- [base13.glasnet.ru/wol/me/209.htm Мессершмитт Me.209] У. Грин «Крылья люфтваффе (Боевые самолёты Третьего рейха)»; © Перевод Андрея Фирсова, 1993 — изд. ОНТИ ЦАГИ (Москва), 1994-96.
- www.cofe.ru/avia/M/M-83.htm
- www.kosmonaft.net/60.php
- Соболев Д. А. Немецкий след в истории советской авиации. М., 1996.
- Степанов А. С. Советско-германские контакты в области авиастроения 1939—1941 гг. и оценка военно-авиационного потенциала Германии советскими экспертами. Интернет-публикация.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Messerschmitt Me.209
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
