Метаилурус
| † Метаилурус | ||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Скелет Metailurus major | ||||||||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||||||||
| Metailurus Zdansky, 1924 | ||||||||||||||||||||
| Виды | ||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
| Ареал | ||||||||||||||||||||
 | ||||||||||||||||||||
|
|
Метаилурус (лат. Metailurus, от др.-греч. μετα- приставка, обозначающая промежуточность, и αἴλουρος «кошка»), или ложный саблезубый тигр — род семейства кошачьих. Обитал в Северной Америке, Африке, Европе и Азии с миоцена по плейстоцен, 9 млн — 11 тыс. лет назад[1].
Metailurus получил название в трудах Зданского (Zdansky, 1924), а причислен к настоящим кошачьим Кэрроллом (Carroll, 1988).
Метаилурус также известен как «ложный саблезубый тигр», поскольку вместо настоящих саблевидных зубов он имел нечто среднее между длинными, плоскими и клинкоподобными саблевидными зубами настоящих саблезубых тигров и более короткиими конусовидными зубами современных кошачьих. Его клыки — длиннее, чем даже у дымчатого леопарда, но намного короче, чем у настоящих саблезубых кошек и более конические, чем клинкообразные.
Из-за фрагментарности найденных до настоящего времени останков остаётся предметом дискуссий количество видов внутри данного рода[2].
Напишите отзыв о статье "Метаилурус"
Примечания
|
Это заготовка статьи о доисторических млекопитающих. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Метаилурус
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
