Milites Templi

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Milites Templi» (с лат. — «солдаты Храма») — булла римского папы Целестина II, датированная 9 января 1144 годом, приказавшая духовенству защищать тамплиеров и призвавшая всех верующих оказывать им посильную помощь.

Булла даровала отпущение грехов жертвователям в пользу ордена и разрешала совершать богослужения даже на землях, подвергшихся интердикту, когда там присутствовали сборщики ордена[1], что дало тамплиерам возможность собирать пожертвования раз в год даже с тех, кого Церковь временно отлучала[2].

Как и все папские буллы, «Milites Templi» получила название по первым словам текста.

Одна из важнейших папских булл, касающихся ордена храмовников, — вместе с буллами «Omne Datum Optimum» (1139) и «Militia Dei» (1145) создавшая условия для обогащения и процветания Ордена тамплиеров.

Напишите отзыв о статье "Milites Templi"



Примечания

  1. Барбер М. Процесс тамплиеров. —М.: Алетейа, Энигма: 1998. 496 с.
  2. Денис Абсентис. Злая корча. — OraCo, 2011, 294 с. — С. 95.


Отрывок, характеризующий Milites Templi

– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.