Minor Threat

Minor Threat рус. Незначительная угроза
Minor Threat во время концерта в Уилсон Центре в Вашингтоне в 1981 году.
Основная информация
Жанры	хардкор-панк
Годы	1980 — 1981 1982 — 1983
Страна	США США
Город	Вашингтон
Язык песен	английский
Лейбл	Dischord Records
Состав	Иэн Маккей Джефф Нельсон Брайан Бейкер Лайл Пристал Стив Хансген
Другие проекты	Fugazi The Teen Idles Embrace Samhain Bad Religion Government Issue
[www.dischord.com/band/minor-threat Страница группы на сайте dischord.com]

Minor ThreatMinor Threat

Minor Threat (МФА: [ˈmaɪnər Ɵret]) — американская хардкор-панк-группа, существовавшая в период с 1980 по 1983 год. Несмотря на столь непродолжительное время существования, группа оказала значительное влияние на дальнейшее развитие американской независимой хардкор-сцены 1980-х годов. В честь композиции группы «Straight Edge» было названо движение для определённого панк-сообщества. В своих песнях музыканты пропагандировали здоровый образ жизни и призывали людей отказаться от употребления алкоголя и наркотиков, а выступления группы проходили в тех местах где продажа алкоголя была запрещена.

История

Ранние годы

Группа Minor Threat была основана в Вашингтоне в ноябре 1980 года двумя бывшими участниками The Teen Idles Иэном Маккеем и Джеффом Нельсоном. Маккей, до этого выступавший в роли бас-гитариста, стал вокалистом группы, место барабанщика занял Нельсон, на место басиста был взят Брайан Бейкер и в роли гитариста Лайл Пристал, ранее являющийся вокалистом группы The Extorts.

На заработанные за время гастролей The Teen Idles деньги Маккей и Нельсон, вместе с ещё одним участником группы Натаном Стреджсеком, основали независимый музыкальный лейбл Dischord Records, на котором впоследствии были выпущены все пластинки Minor Threat.

Первое выступление Minor Threat состоялось 17 декабря 1980 года. В 1981 году группа записала и выпустила первые EP — Minor Threat и In My Eyes. Парни быстро стали популярными на местной альтернативной сцене и успешно гастролировали с концертами по восточному побережью США.

«Straight Edge» — композиция с их первого EP, стала весьма популярной в формирующейся стрейт-эдж среде. Текст песни — призыв к отказу от употребления алкоголя, наркотиков, призыв к здоровому образу жизни — полное противопоставление традиционному слогану рок-музыки — «секс, наркотики, рок-н-ролл».

Композиция «Guilty of Being White» («Виновен, потому что белый») послужила основой для обвинения группы в расизме, но, по заявлениям Маккея некоторые слушатели просто неправильно понимали истинный смысл текста. В школе, где учился Маккей, около 70 % учеников были чернокожими, так что Маккей и его друзья не раз сталкивались с проявлениями расовой нетерпимости.

Маккей:

«По мне, так это абсолютно антирасистская песня, что сейчас, что тогда. Конечно, во время написания этой песни я и представить не мог, что кто-либо за пределами 20-30 человек моей тусовки, для которых я пел, будет действительно обдумывать текст или брать его во внимание вообще.»

Оригинальный текст (англ.)  

To me, at the time and now, it seemed clear it's an antiracist song, of course, it didn't occur to me at the time I wrote it that anybody outside of my twenty or thirty friends who I was singing to would ever have to actually ponder the lyrics or even consider them.

Позже на эту песню был записан кавер группой Slayer где строки «Guilty of being white» были заменены на «Guilty of being right» («виновен, потому что прав»).

Перерыв 1981—1982 годов

Летом 1981 года группа прекратила свои выступления, так как Лил Преслар, являясь студентом Northwestern University, был вынужден уехать в Иллинойс, откуда он, впрочем возвратился довольно скоро — в апреле 1982 года. В этот период Маккей и Нельсон работали над проектом с двойным названием Skewbald/Grand Union (парни не смогли договориться об общем названии), который так и остался студийным. Брайан Бейкер в это время играл на гитаре в группе Government Issue. С возвращением Преслера группа вновь начала работу. Осенью 1982 года к группе добавился гитарист Стив Хансген (Steve Hansgen).

В 1983 году группа выпустила альбом Out of Step.

Распад группы

Minor Threat распались в 1983 году. Решающим фактором стали разногласия во взглядах на дальнейшее развитие группы. Перед распадом, Маккей начал периодически пропускать репетиции и писать текст к песням альбома Salad Days в студии. Хотя он и участвовал в создании большей части музыки, этот текст очень отличался от раннего творчества группы. Minor Threat, которые вернулись к составу из четырех человек, уже без Хангсена, дали свой последний концерт 23 сентября, 1983 года, вместе с группой Trouble Funk и Big Boys в Вашингтоне. Закончив выступление на кавер-версии песни «(I’m Not Your) Steppin' Stone», группы The Monkees.

Кроме того, Маккей сообщил что это не он ушёл из хардкора, а хардкор сам ушёл в отставку. Объясняя это, он упомянул случай произошедший в 1984 году. На концерте Minutemen фанат ударил младшего брата Маккея по лицу и получил от него удар в ответ. Именно в этот момент Маккей понял, что насилие это глупо, он смог увидеть свою роль в этой глупости. Сразу после этого инцидента Маккей решил навсегда покинуть хардкор сцену.

Деятельность после распада

Маккей впоследствии недолгое время играл в группах Embrace, Egg Hunt, а в 1987 году основал Fugazi.

Бейкер работал с группами Junkyard, The Meatmen, Dag Nasty, Government Issue, впоследствии с Bad Religion.

Лил Преслар короткое время играл с группой Samhain. Также какое-то время он поучаствовал в The Meatmen вместе с Бейкером. Позже Преслар работал в Caroline Records, в том числе и с Peter Gabriel, Ben Folds, Chemical Brothers, группой Idaho.

Джефф Нельсон играл в Three и The High Back Chairs, впоследствии, как и Маккей, основал свой лейбл Adult Swim Records.

Стив Хансген основал группу Second Wind. Также он работал с Tool в 1992 году над созданием их первого EP Opiate.

Собственный лейбл группы Dischord Records продолжил существование и после распада Minor Threat, став, со временем известным независимым рекорд-лейблом . На нем записывались многие хардкор-группы восточного побережья США — Government Issue, Void, Scream, Fugazi, Artificial Peace, Rites of Spring, Gray Matter, Dag Nasty.

Straight Edge

Песня группы «Straight Edge», пропогандирующая здоровый образ жизни, дала название молодёжному движению. Идея группы быстро добралась до основной части восточного побережья США и Бостона, а позднее и до Европы. Послание было предельно простым: нет необходимости курить, употреблять алкоголь или наркотики для того, чтобы хорошо проводить своё время. Одними из первых, кто подхватил идею группы были такие коллективы, как SSD и DYS из Бостона, Necros из Мичигана и 7 Seconds из Невады. Minor Threat и их лейбл всегда были готовы помочь этим молодым исполнителям в выпуске и распространении их музыкальных записей. Straight edge стал крупным молодёжным течением и оказал многим подросткам поддержку в отказе от наркотиков и алкоголя перед лицом давления их сверстников. По словам Маккея, движение стало альтернативой как обычному обществу, так и английскому «алко-панку», а многие хардкор-группы первой и второй волны стали устраивать энергичные живые выступления вне баров. В середине 1980-х годов, аудитория, привлечённая к панку, как к предмету скандалов, в средствами массовой информации, не обращала особого внимания на straight edge, в результате чего на общенациональной сцене движение постепенно начало терять свою силу. В июле 1985 года в интервью журналу Маккей сказал:

Я не чувствую, что сейчас в панк-сцене так уж много смысла. Складывается впечатление, будто все здесь только, чтобы повеселиться и потусоваться... Для этого мне не нужно ходить на панк-концерты. Я хочу что-то делать, развивать свои мозги и делать это в определенном направлении... Мне нужна цель. Я хочу, чтобы моя жизнь имела значение — для меня, для чего-то. Я здесь не для того, чтобы просто хорошо провести время.

Музыкальный критик Блэйк Батлер назвал песню «Straight Edge» одной из самых значимых в истории хардкора, а Minor Threat — одной из наиболее важных панк-групп. Он также отметил, что творчество Minor Threat прямо противоположно песням таких исполнителей, как NOFX, назвав последний «тупым и бессмысленным».

Эмблема straight edge — чёрный «X» на тыльной стороне ладоней берёт своё начало с выступления группы The Teen Idles в 1980 году в в клубе Сан-Франциско «Mabuhay Gardens», администрация которого разрешила музыкантам выступать только при наличии этого отличительного знака, поскольку некоторые члены группы являлись несовершеннолетними и не имели права посещать заведение из-за возрастных ограничений. Позднее The Teen Idles внедрили эту идею в вашингтонском клубе «9:30».

Дополнительные факты

В 2005 году компания Nike использовала обложки EP и логотип группы для постера своей рекламной кампании под названием «Major Threat». Это вызвало недоумение участников Minor Threat, а поклонники группы организовали кампанию протеста против действий корпорации. 27 июня 2007 года Nike принесла извинения группе, лейблу и фэнам за неправомочное использование работ Minor Threat, и заявила что все сомнительные с правовой точки зрения материалы уничтожены

29 октября 2005 года, кинокомпания Fox использовала музыку группы (песня «Salad Days») во время вещания NFL, не поставив в известность об этом ни участников группы, ни Dischord Records. Впоследствии компания заявила, что, так как время звучания было непродолжительным, авторские права музыкантов и лейбла не были ущемлены.

В 2007 году, бруклинская компания Wheelhouse Pickles начала продвижение перечного соуса с названием «Minor Threat Sauce». Иэн Маккей дал продукту своё одобрение, попросив изменить оригинальный дизайн упаковки (который был основан на изображении «Bottled Violence»). Маккей упомянул это событие в интервью журналу Revolver, где сказал «Мне не нравится острый соус, но я люблю все что связано с Minor Threat».

Участники группы

• Иэн Маккей (Ian MacKaye) — вокал (1980—1983)
• Лил Преслар (Lyle Preslar) — гитара (1980—1983)
• Брайан Бейкер (Brian Baker) — бас (1980—1982, 1983); гитара (1982—1983)
• Стив Хансген (Steve Hansgen) — бас (1982—1983)
• Джефф Нельсон (Jeff Nelson) — ударные (1980—1983)

Дискография

Альбомы

• Out of Step (1983)

EP

• Minor Threat (1981)
• In My Eyes (1981)
• Salad Days (1985)

Участие в сборниках

• Flex Your Head (1982) — «Stand Up», «12XU»
• 20 Years of Dischord (2002) — «Screaming at a Wall», «Straight Edge», «Understand», «Asshole Dub»
• Left of the Dial: Dispatches from the '80s Underground (2004) — «Straight Edge»
• American Hardcore: The History of American Punk Rock 1980—1986 (2006) — «Filler»

Другие записи

• Complete Discography (1989)
• First Demo Tape (2003)

См. также

• Fugazi (группа)
• Хардкор-панк
• Straight edge

Ссылки

• [dischord.com/band/minorthreat Minor Threat на сайте Dischord Records]
• [www.southern.com/southern/band/MTHRT/ Minor Threat на сайте Southern Records] (недоступная ссылка с 12-08-2013 (3909 дней) — история, копия)

Литература

• Крейг О'Хара. Философия панка: больше, чем шум. — М.: Нота-Р, 2003. — 208 с. — ISBN 5-94037-034-9.
• Azerrad, Michael. Our Band Could Be Your Life. — Little, Brown and Company, 2001. — ISBN 0-316-78753-1.
• Lahickey, Beth. All Ages: Reflections on Straight Edge. — Revelation Books, 1998. — ISBN 1-8897-0300-1.

Отрывок, характеризующий Minor Threat

Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.