Mitsubishi 1MF
| 1MF | |
|---|---|
 | |
| Тип | палубный истребитель |
| Разработчик | Mitsubishi |
| Производитель | Mitsubishi |
| Главный конструктор | Герберт Смит |
| Первый полёт | 1921 год |
| Начало эксплуатации | 1923 год |
| Конец эксплуатации | 1930 год |
| Статус | снят с эксплуатации |
| Основные эксплуатанты |  ВМС Японии
|
| Годы производства | 1923–1928 |
| Единиц произведено | 138 |
Mitsubishi 1MF — японский палубный истребитель 1920-х годов. Спроектирован для фирмы «Мицубиси» британским инженером Гербертом Смитом. Принят на вооружение ВМФ Японии в 1923 году под названием Палубный истребитель Тип 10 (яп. 一〇式艦上戦闘機 Итимару сики кандзё сэнтоки?).
Содержание
Разработка и конструкция
В 1920 году японская судостроительная компания Mitsubishi Shipbuilding and Engineering Co. Ltd. создала в Нагое дочернюю компанию Mitsubishi Internal Combustion Engine Manufacturing Co Ltd (Mitsubishi Nainenki Seizo KK), чтобы начать производство самолётов и автомобилей. Вскоре она получила контракт от Императорского флота Японии на производство трёх типов самолётов для авианосцев: истребителя, торпедоносца и разведчика. Чтобы выполнить заказ, фирма наняла бывшего конструктора фирмы «Сопвич» Герберта Смита, который прибыл в Японию с командой из семи английских авиаинженеров[1].
Истребитель, разработанный этой командой получил внутрифирменное обозначение «1MF», а в японском флоте получил наименование «палубный истребитель Тип 10». Последнее наименование происходило от даты первого полёта самолёта (10-й год периода Тайсё по японскому летоисчислению), который состоялся в октябре 1921 года[1].
Это был одноместный цельнодеревянный биплан с разновеликими крыльями, приводившийся в движение 300-сильным двигателем фирмы «Испано-Сюиза», который производился в Японии по лицензии как «Мицубиси Хи 8». При посадке на палубу использовался тормозной крюк для аэрофинишёра британского типа[2].
После успешных испытаний самолёт был принят японским флотом как стандартный истребитель, производство продолжалось до 1928 года, всего было построено 138 машин[3].
История службы
1MF был принят на вооружение японским флотом в 1923 году, заменив устаревший самолёт Gloster Sparrowhawken[4]. 28 февраля 1923 года он стал первым японским самолётом, совершившим посадку и взлёт с палубы корабля (этим кораблём был первый японский авианосец «Хосё»)[2]. Самолёты 1MF продемонстрировали высокую прочность и надёжность[3], входя в состав авиагрупп авианосцев «Хосё», а также «Акаги» и «Кага», которые были введены в строй в 1927 и 1928 годах соответственно[2]. Эксплуатация самолёта продолжалась до 1930 года, когда он был заменён Nakajima A1Nen.
Модификации
- 1MF1
- Прототип. Имел радиатор автомобильного типа в передней части фюзеляжа. Обозначение в ВМС Японии — Тип 10-1.
- 1MF1A
- Экспериментальная конструкция с увеличенной площадью крыльев. Обозначение в ВМС Японии — Тип 10-1.
- 1MF2
- Экспериментальный прототип с двухпролётными крыльями. Обозначение в ВМС Японии — Тип 10-1.
- 1MF3
- Серийная конструкция с радиаторами Ламблина (Lamblin radiators) под носовой частью фюзеляжа, заменившими автомобильные радиаторы. Обозначение в ВМС Японии — Тип 10-2.
- 1MF4
- Доработанный серийный вариант с выдвинутым вперёд кокпитом. Обозначение в ВМС Японии — Тип 10-2.
- 1MF5
- Небольшие модификации. Обозначение в ВМС Японии — Тип 10-2.
- 1MF5A
- Учебная версия, предназначенная для старта с движущей тележки, с поплавками под крыльями для безопасной посадки на воду. Обозначение в ВМС Японии — Type 10-2.
Операторы
Тактико-технические характеристики (1MF3)
Источник данных: Japanese Aircraft 1910-1941 [1]
Технические характеристики- Экипаж: 1 пилот
- Длина: 6,90 м
- Размах крыла: 8,50 м
- Высота: 3,10 м
- Масса пустого: 940 кг
- Максимальная взлётная масса: 1280 кг
- Силовая установка: 1 × V-образный 8-цилиндровый Мицубиси Хи 8Ф (лицензионный вариант Hispano-Suiza 8F)
- Мощность двигателей: 1 × 300 л.с.
Лётные характеристики
- Максимальная скорость: 213 км/ч
- Практическая дальность: 1014 км
- Практический потолок: 7 960 м
- Скороподъёмность: 3000 м за 10 мин
- Тяговооружённость: 0,18 кВт/кг
Вооружение
- Стрелково-пушечное:
- 2 × 7,7 мм пулемёта
</ul>
Напишите отзыв о статье "Mitsubishi 1MF"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Mikesh Robert C. Japanese Aircraft 1910-1941. — London: Putnam Aeronautical Books, 1990. — ISBN 0-85177-840-2.
- ↑ 1 2 3 Johan Myhrman. [www.j-aircraft.com/drawings/johan/1mf.htm Mitsubishi Type 10 Carrier Fighter - Brief history of the Type 10]. j-aircraft.com. Проверено 9 августа 2007. [www.webcitation.org/6HQu75KNN Архивировано из первоисточника 17 июня 2013].
- ↑ 1 2 Donald, David (Editor). The Encyclopedia of World Aircraft. — Aerospace Publishing, 1997. — ISBN 1-85605-375-X.
- ↑ Johan Myhrman. [www.j-aircraft.com/drawings/johan/sparrowhawk.htm The Sparrowhawk Ship Born Fighter - Brief history of the Sparrowhawk]. j-aircraft.com. Проверено 9 августа 2007. [www.webcitation.org/6HQu7mfsE Архивировано из первоисточника 17 июня 2013].
Ссылки
- [smmlonline.com/articles/hosho/hosho.html IJN Hosho and her aircraft]
- [avia.russian.ee/air/japan/mitsubishi_1mf.php Virtual Aircraft Museum]
- [www.flightglobal.com/pdfarchive/view/1923/1923%20-%200101.html A Successful Aircraft Disposal Company Modification]. — Aviation History, February 22, 1923, р. 101.
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Mitsubishi 1MF
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
