Munificentissimus Deus
Munificentissimus Deus (букв. «Боже наищедрейший») — название апостольской конституции папы римского Пия XII, провозгласившей догмат о Вознесении Богоматери. Это была первая апостольская конституция, принятая после провозглашения догмата о непогрешимости пап, принятого на Первом Ватиканском соборе (1869—1870). Munificentissimus Deus была обнародована 1 ноября 1950 года[1].
Содержание
Предыстория принятия
В своей предыдущей энциклике Deiparae Virginis Mariae, изданной 1 мая 1946 года, папа Пий XII заявил, что в течение длительного времени получал многочисленные петиции от церковных иерархов, различных ассоциаций, университетов и частных лиц с просьбами, чтобы Вознесение Девы Марии получило статус догмата веры[2].
Следуя примеру папы Пия IX, который опрашивал мнение католических епископов перед провозглашением догмата о Непорочном зачатии Девы Марии, Пий XII обратился к католическим епископам, чтобы узнать их позицию в отношении провозглашения догмата.
«Истинный Бог, который из вечности рассматривал Деву Марию как наиболее достойное и уникальное создание, когда настал момент привести Его божественное предначертание в исполнение, предоставил ей в своей безграничной щедрости все блага, которые воссияли в ней в виде совершенной гармонии. И, хотя Церковь всегда признавала эту высшую щедрость и совершенную гармонию милостей и ежедневно изучала их на протяжении веков, в наше время следует признать чудо Вознесения на небо Марии, Пресвятой Богородицы, чтобы оно воссияло ещё явственнее»[3].
В марте 1950 года, примерно за восемь месяцев до публикации Munificentissimus Deus, немецко-американский протестантский теолог Пауль Тиллих поинтересовался у другого протестантского теолога Рейнхольда Нибура, ожидает ли он, что папа провозгласит догмат о вознесении Богородицы. Нибур ответил: «Я так не думаю, он [папа] слишком умён для этого, это было бы пощечиной всему современному мире, и делать это сегодня было бы опасно для Римской церкви»[4].
Munificentissimus Deus пользуется «почти единодушным» признанием современных епископов. Имена епископов, присутствовавших на провозглашении догмата в 1950 году, высечены на входе в собор Святого Петра в Ватикане.
Влияние на традиции католицизма
Апостольская конституция Munificentissimus Deus внесла новые акценты в ряд католических традиций и документов. «…святым отцам и учителям Церкви никогда не удалось достичь просветления от этого факта»[5]. Munificentissimus Deus пересматривает историю католической литургии и многие богослужебные книги, «…которые связаны с праздником Вознесения или Успения Пресвятой Богородицы»[6], а также послания ряда предыдущих пап. Munificentissimus Deus цитирует также труды многих епископов и теологов, таких как Иоанн Дамаскин, Франциск Сальский, Роберто Беллармин, Антоний Падуанский, Альберт Великий и других.
Догмат Вознесения Богородицы
1 ноября 1950 года в своей апостольской конституции Munificentissimus Deus папа Пий XII сформулировал догмат: «Именем Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятых апостолов Петра и Павла, и нашей собственной властью мы провозглашаем, объявляем и определяем как богооткровенную догму: Непорочная Богородица, Дева Мария, завершив круг своей земной жизни, была телом и душой вознесена на небо»[7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Munificentissimus Deus"
Примечания
- ↑ Encyclopedia of Catholicism by Frank K. Flinn, J. Gordon Melton 207 ISBN 0-8160-5455-X page 267
- ↑ [w2.vatican.va/content/pius-xii/en/encyclicals/documents/hf_p-xii_enc_01051946_deiparae-virginis-mariae.html DEIPARAE VIRGINIS MARIAE]
- ↑ Munificentissimus Deus, 3
- ↑ Tillich, Paul. A History of Christian Thought: From its Judaic and Hellenistic Origins to Existentialism (1972), Simon and Schuster, (edited from his lectures and published posthumously by C. E. Braaten), ISBN 0-671-21426-8. p. 224.
- ↑ Munificentissimus Deus, 14
- ↑ Munificentissimus Deus, 15
- ↑ Munificentissimus Deus, 44
Литература
- POPE PIUS XII, APOSTOLIC CONSTITUTION, MUNIFICENTISSIMUS DEUS DEFINING THE DOGMA OF THE ASSUMPTION, Acta Apostolicae Sedis, 1950, 735
- C. Balic, Bibliotheca de Assumptione BVM ex Omnibus Saeculis, Rome, 1948, 2 Volumes
- Otto Faller, De Priorum Saeculorum Silentio circa Assumptionem BMV, Rome, 1946
- G. Hentrich et R.G.de Moos, Petitiones de Assumptione Corpora BVM in Caelum Definiendae ad S.Sedem Delatae, Vatican City, 1944; 2 Volumes
- G. Hentrich, Assomption de la Sainte Vierge, in Manoir, I, pp 621–658
- J.M. Bover, La Asuncion de Maria, Estudio teologico historico, Madrid, 1947
- J. Ernst, Die leibliche Himmelfahrt Mariens, Paris 1925
Ссылки
- [www.vatican.va/holy_father/pius_xii/apost_constitutions/documents/hf_p-xii_apc_19501101_munificentissimus-deus_en.html Apostolic Constitution Munificentissimus Deus] (Полный текст на официальном веб-сайте Ватикана, (англ.))
Отрывок, характеризующий Munificentissimus Deus
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
