Национальная ассоциация по исследованию и терапии гомосексуальности

Национальная ассоциация по исследованию и терапии гомосексуальности (англ. National Association for Research and Therapy of Homosexuality, NARTH) — организация, ставящая перед собой цель «терапии гомосексуальности». NARTH отказывается признать решение ВОЗ или национальных психиатрических и психологических ассоциаций об исключении гомосексуальности из списка патологий и продолжают считать гомосексуальность сексуальным отклонением (девиацией).

Тактика NARTH

Члены ассоциации считают, что возможна коррекция сексуальной ориентации путём так называемой «репаративной терапии» (или «восстановительной терапии»). Они не выступают за какое-либо принудительное лечение или принудительную коррекцию сексуальной ориентации и говорят лишь о добровольной «коррекции» по желанию самого пациента.

См. также

• Антигомосексуальное движение

Ссылки

• [www.narth.com National Association for Research and Therapy of Homosexuality Официальный сайт]
• [orthomed.ru/news.php?id=7468 Заявление бывшего президента Американской Психологической Ассоциации на конференции NARTH о праве гомосексуалов на конверсивную терапию]
• [cmserver.org/category/homosexuality_lgbt/ Научные исследования, статьи, книги специалистов NARTH и других авторов в поддержку конверсивной (репаративной, восстановительной) терапии]

Отрывок, характеризующий Национальная ассоциация по исследованию и терапии гомосексуальности

В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!