Nakajima A4N

A4N
Тип	палубный истребитель
Разработчик	Nakajima
Производитель	Nakajima
Главный конструктор	Такао Ёсида, Синобу Мияке
Первый полёт	1935 год
Начало эксплуатации	1935 год
Конец эксплуатации	1945 год
Статус	снят с эксплуатации
Основные эксплуатанты	ВМС Японии
Годы производства	1934–1937
Единиц произведено	221
Базовая модель	Nakajima A2N

Nakajima A4NNakajima A4N

Nakajima A4N (яп. 九五式艦上戦闘機), палубный истребитель флота, Тип 95) — японский палубный истребитель-биплан времён японо-китайской войны. Разрабатывался компанией «Накадзима» как дальнейший этап развития Nakajima A2N. Последний японский палубный истребитель-биплан.

Разработка

Императорский флот Японии разрабатывал требования новой спецификации «9-Shi» для палубной авиации, и одним из этих требований было создание нового палубного истребителя на замену уже имеющемуся Nakajima A2N (Тип 90). В феврале 1934 года спецификация была выдана фирме «Mitsubishi», но та незадолго до этого поручила фирме «Nakajima» провести модернизацию уже имеющегося истребителя A2N. Главами нового проекта модификации стали инженеры Такао Ёсида и Синобу Мияке. Первый прототип нового истребителя под внутренним обозначением YM был готов в октябре 1934 года, однако первый взлёт его состоялся только в начале 1935 года.

На первых испытаниях самолёт развил скорость 352 км/ч на высоте 3200 м, что выписывалось в требования спецификации. Однако 1 февраля 1935 у нового образца появился конкурент, когда впервые взлетел прототип Mitsubishi Ka-14, позднее ставший известным как Mitsubishi A5M. Определить, какой из истребителей должен заступить на вооружение флота, должно было сравнительное испытание строевыми пилотами: у «Мицубиси» козырем была высокая скорость, у «Накадзима» — традиционная манёвренность. Испытания состоялись осенью 1935 года и проводились под руководством лейтенанта Минору Гэнда, лейтенанта Рёсуке Номура и ряда строевых пилотов. По итогам испытания победу одержал истребитель «Накадзима» благодаря своему превосходству в так называемой «собачьей свалке» (основной тактике маневренного истребительного боя того времени). Он получил обозначение A4N1 и классификацию «палубный истребитель флота, Тип 95».

Описание

Новый самолёт был похож на своего предшественника, но имел некоторые важные отличия. Габариты планера были чуть больше, а двигателем служил мощный Nakajima Hikari 1 мощностью 730 л.с. (номинальная — 600 л.с.). Конструкция шасси была изменена: раздельные стойки были соединены с общей жёсткостью для повышения жёсткости, также добавлено хвостовое колесо. Для повышения дальности на самолёт устанавливались подвесные баки под левым или правым крылом, что повышал дальность полёта до 950-980 км при штатных 845 км.

Вооружение составляли два пулемёта Тип 97 калибром 7,7 мм, нагрузка бомб составляла до 120 кг (как лёгкие по 30 кг, так и более тяжёлые по 60 кг).

Служба

Однако служба этого биплана была недолгой, поскольку руководство Императорского флота убедилось в превосходстве монопланов над бипланами. Тактика применения скоростного моноплана А5М доказала безоговорочные преимущества этой схемы схемы в истребительной авиации, однако перевооружение велось очень долго. К началу японо-китайской войны в составе морской авиации лишь 12-й смешанный кокутай (аэродром Люда, Дайрен) имел в своём составе 12 истребителей A4N. Функциями были эскортные операции ближнего действия и ПВО.

Первые бои были неудачными: 24 августа 1937 командир 24-й истребительной эскадрильи ВВС Китайской Республики капитан Лю Чуйкан на истребителе Curtiss Hawk III сбил A4N к северо-западу от Шанхая, а пилот погиб. 25 августа японцы с авианосца «Хосё» пытались перехватить бомбардировщики He-111A, повредив два бомбардировщика. В августе 12-й кокутай отправился на отдых, но вернулся 5 сентября на службу как часть 3-го флота, разместившись на авиабазе Кунда (Шанхай), и присоединился к поддержке наземных войск. A4N стали фактически ещё и штурмовиками. Потери усилились: 18 сентября самолёт старшего лейтенанта Кадзуе Сато был сбит в районе Баодинга силами ПВО, а капитан, совершив вынужденную посадку, погиб в перестрелке. В октябре-ноябре истребители стали заменять на монопланы «Мицубиси». С декабря 1937 года в районе Шанхая начал действовать кокутай «Каноя», который имел дайтай (эскадрилью) A4N, но те занимались только противовоздушной обороной. A4N стали только инструментом для восполнения потерь.

13 апреля 1938 авианосец «Кага», имея в составе своей авиагруппы несколько истребителей A4N, поддерживал удары по Кантону, и в тот день был сбит как минимум один истребитель A4N: отличился лейтенант Тэн Чунькай из 28-й эскадрильи заявил о сбитых двух самолётах, но вторым был палубный бомбардировщик Aichi D1A. Лейтенант Квань Еньсунь заявил о ещё одном сбитом A4N и двух повреждённых. В ответ на это два японца сбили два истребителя Gloster Gladiator: отличились старшина 2-й статьи Хатсуо Хидака (погиб пилот У Бодзюнь) и главный старшина Чоно. С 25 апреля 1938 к боевым действиям присоединилась авиагруппа авианосца «Сорю» (аэропорт Нанкина), а в июне был брошен и 15-й кокутай со старыми самолётами. Причиной такого массового включения Nakajima A4N в бой стали большие потери в авиатехнике. 16 июля бомбардировку аэродрома предприняли бомбардировщики ВВС Китая, и 15-й кокутай отразил атаку, сбив три самолёта. Отличились главный старшина Итиро Хигаясима и старшина 2-й статьи Ёсихару Мацумото.

В марте кокутай «Каноя» вывел A4N, в апреле авианосцы «Сорю» и «Кага» вывели самолёты из своего состава, в сентябре 1938 года 15-й кокутай отказался и от них. Недолгое время самолёт базировался на авианосце «Рюдзё» как учебный. К концу 1938 года в боевых частях его не осталось: все Nakajima A4N стали учебными.

Характеристики

Технические характеристики

• Экипаж: 1 человек
• Длина: 6,64 м
• Размах крыла: 10 м
• Высота: 3,07 м
• Площадь крыла: 22,89 м²
• Масса пустого: 1276 кг
• Нормальная взлётная масса: 1760 кг
• Силовая установка: 1 × 9-цилиндровый радиальный Nakajima Hikari 1
• Мощность двигателей: 1 × 730 л.с. (1 × 545 кВт)

Лётные характеристики

• Максимальная скорость: 350 км/ч
• Крейсерская скорость: 286 км/ч
• Практическая дальность: 845 км
• Практический потолок: 7740 м

Вооружение

• Стрелково-пушечное: два 7,7-мм синхронных пулемёта Тип 97
• Бомбы: до 120 кг бомб

</ul>

Литература

• Евгений Аранов. Палубный истребитель флота Nakajima А4N1 (Тип 95)
• Naval Institute Press. Robert C. Mikesh, Shorzoe Abe. Japanese aircraft 1910 to 1941
• Shuppan Kyodo. Encyclopedia of Japanese aircraft
• Avions. Malcolm Passinghem. Les premiers chasseurs embarques Nakajima

Ссылки

• [www.airwar.ru/enc/fww1/a4n.html Истребитель A4N]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Nakajima A4N

Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».