Nemo me impune lacessit

Никто не тронет меня безнаказанно (лат. Nemo me impune lacessit) — королевский шотландский девиз, исторически используемый королевством Шотландии на Королевском гербе Шотландии. Первоначально данный девиз на латыни принадлежал шотландской правящей династии Стюартов. Впервые этот девиз появился на шотландских монетах в правление Якова VI Стюарта. В настоящее время этот девиз используется монархами Великобритании во время их пребывания в Шотландии.

Также это девиз шотландского рыцарского ордена Чертополоха, шотландской гвардии, и полков Чёрной Стражи британской армии, Королевского полка Шотландии.

Возможное происхождение девиза

По легенде, при обороне древнего шотландского царства, во время ночного нападения датчан, один из них вскричал от боли, наступив на чертополох, тем самым подняв тревогу шотландских защитников. В девизе «никто не тронет меня безнаказанным», «меня» первоначально означало сам чертополох, но сейчас, очевидно, ссылается на шотландскую корону и шотландские полки, которые его приняли.

Девиз был выбит на ребре выпущенной в 1984 «шотландской» штамповки однофунтовой монеты. Он также упоминается Эдгаром По в рассказе «Бочонок амонтильядо» (По был усыновлён шотландским купцом) и Сомерсетом Моэмом в романе «Театр».

Non inultus premor ("Меня не задевают безнаказанно"), аналогичный девиз, связанный с эмблемой, изображающей чертополох, является символом Нанси (Франция).

Внешние ссылки

• [www.24carat.co.uk/nemomeimpunelacessit.html Шотландские монеты]

Отрывок, характеризующий Nemo me impune lacessit

Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.