Neue Rheinische Zeitung

Neue Rheinische Zeitung (в пер. с нем. Новая Рейнская газета) — ежедневная газета социалистической и коммунистической направленности, издаваемая в Кёльне (Рейнская провинция Пруссии) в 1848—1849 годах Карлом Марксом.

История

Предшественницей газеты Neue Rheinische Zeitung было издание либеральной направленности Rheinische Zeitung, выходившее в Кёльне в начале 1840-х годов, и в котором с 1841 года К.Маркс был редактором, а позднее — главным редактором. После того, как он возглавил газету, она постепенно стала менять свой курс на радикально-демократический, а затем и на социалистический. Остросоциальные и критические статьи К.Маркса, направленные против реакционной внутренней и внешней политики германских государств, привели к закрытию Rheinische Zeitung в 1843 году.

В 1848 году стал возможным выпуск Neue Rheinische Zeitung — после временной отмены политической цензуры вследствие Мартовской революции 1848/1849 года в Пруссии и в других германских государствах. Первый выпуск новой газеты вышел из печати 1 июня 1848 года. Neue Rheinische Zeitung имела разветвлённую корреспондентскую сеть, выходила с необычайно высоким для своего времени тиражом (около 6 тысяч экземпляров) и вскоре стала популярнейшей в годы Революции 1848/1849 в Германии. Большинство её сотрудников являлись членами Союза коммунистов.

Финансовое положение газеты всегда оставалось довольно шатким. Большинство её акционеров принадлежали к либеральному лагерю, и половина из них после выхода первого же номера отказались от сотрудничества. В связи с этим К.Маркс инвестировал в газету остаток полученного от отца наследства, печатная машина также принадлежала лично К.Марксу. Наибольшее пожертвование, полученное газетой, составляло 2 тысячи талеров и исходило от вождя польских эмигрантов в Берлине Владислава Косьцельского.

Благодаря искусной редакционной работе, ставившей при наборе газеты наиболее провокантные статьи в отделы для рекламы и т. п., Neue Rheinische Zeitung сумела избежать преследований со стороны официальных прусских властей. Даже во время беспорядков в Кёльне 25 сентября 1848 года, когда многие сотрудники газеты были арестованы, произошло это не в связи с их работой в газете, а вследствие их речей и политических выступлений на улицах города. Члены редакции Ф.Энгельс, Г.Бюргерс, Э.Дронке, Ф.и В.Вольф избежали ареста только благодаря бегству из Кёльна. К.Маркс в этот период дважды был судим (за отказ от уплаты налогов и нарушение закона о прессе), однако оба раза оправдан. Ф.Энгельс смог вернуться в Кёльн и продолжить свою работу редактором лишь в январе 1849 года.

Последний из номеров Neue Rheinische Zeitung, напечатанный красной краской, вышел в свет 19 мая 1849 года, после того, как последние очаги восстания в Рейнской провинции были подавлены. К.Маркс, Э.Дронке и Г.Верт, не имевшие прусского гражданства, были высланы из страны. Против остальных членов редакционной коллегии был начат судебный процесс. К.Маркс уехал в Люндон, где с некоторыми перерывами проживал вплоть до своей смерти в 1883 году, и где составил окончательную редакцию своего 3-томника Капитал. По его инициативе в 1864 году создаётся международная рабочая организация Интернационал. Ф.Энгельс, после закрытия газеты, уезжает на юг Германии, где принимает участие в последних боях Баденской революции. После её поражения он эмигрирует из Германии и через Швейцарию также приезжает в Лондон, где продолжает сотрудничать с К.Марксом.

Neue Rheinische Zeitung выступала за создание в Германии единой, демократической немецкой республики, а также за ведение войны против России с целью воссоздания единого и независимого польского государства. Важными темами были также революционные события в стране, борьба с пережитками феодализма в Германии. Примером для германской революции в представлении Neue Rheinische Zeitung была французская Февральская революция 1848 года, которая свергла короля в Париже и провозгласила Французскую республику. По расчётам К.Маркса и Ф.Энгельса, либерально-демократическая революция 1848/1849 годов должна была перерасти в революцию социалистическую (чего в действительности не произошло).

Редакция

• Карл Маркс — главный редактор
• Фридрих Энгельс — автор большинства главных статей, специалист по вопросам внешней политики и военным вопросам; статьи о революции в Венгрии и Италии.
• Генрих Бюргерс — известен как автор лишь одной статьи.
• Иосиф Вейдемейер
• Георг Верт — фельетоны, романы с продолжением, статьи об Англии и Бельгии.
• Фердинанд Вольф — корреспондент в Париже
• Вильгельм Вольф — рубрика «Aus dem Reich», сообщения из малых германских государств.
• Фердинанд Фрейлиграт — стихотворения; в редакции — с начала октября 1848 года.

Как сообщал Ф.Энгельс о редакционной работе, «собрание редакторов являлось обычно осуществлением диктатуры Маркса („Die Verfassung der Redaktion war die einfache Diktatur von Marx …“)».

Литература

• Walter Schmidt (Hrsg.): Neue Rheinische Zeitung. Frankreich 1848/49. Reclam jun., Leipzig 1986.
• François Melis: Neue Rheinische Zeitung. Organ der Demokratie. Edition unbekannter Nummern, Flugblätter, Druckvarianten und Separatdrucke. K. G. Saur, München 2000 (Dortmunder Beiträge zur Zeitungsforschung. Bd. 57) ISBN 3-598-21320-4 (mit Bibliografie)

Отрывок, характеризующий Neue Rheinische Zeitung

Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.