Nightfall in Middle-Earth

</td></tr>

Nightfall in Middle-Earth
Студийный альбом Blind Guardian
Дата выпуска	27 апреля 1998 года
Записан	сентябрь 1997 — март 1998, Twilight Hall Studios, Крефельд / Karo Studios, Бракель / Sweet Silence Studios, Копенгаген
Жанр	пауэр-метал
Длительность	65 мин 29 c
Продюсер	Флемминг Расмуссен
Лейбл	Virgin Records
Профессиональные рецензии
[www.mirf.ru/Reviews/review1888.htm Мир Фантастики] Allmusic
Хронология Blind Guardian
The Forgotten Tales (1996) Nightfall in Middle-Earth (1998) A Night at the Opera (2002)

К:Альбомы 1998 года

Nightfall in Middle-Earth (с англ. — «Сумерки Средиземья») — шестой студийный альбом немецкой метал-группы Blind Guardian, выпущенный в 1998 году. Это концептуальный альбом, основанный на книге Джона Толкина «Сильмариллион».

Альбом считается самым успешным в истории группы и поворотным в её музыке. Журнал Metal Hammer включил Nightfall in Middle-Earth в 200 лучших рок-альбомов всех времён.

Об альбоме

Nightfall in Middle-Earth записывался в три этапа в 1997-1998 годах, в студии Twilight Hall в Крефельде, принадлежащей самой группе, и Sweet Silence в Копенгагене, принадлежащей продюсеру группы Флеммингу Расмуссену. В записи принимали участие, кроме четырёх участников группы, многие приглашенные музыканты, исполнявшие партии флейты, фортепиано, синтезатора и бэк-вокала.

Стиль альбома в своей основе характеризуется как пауэр-метал, но имеет ряд отклонений от канонов жанра как в сторону прогрессив-метала и спид-метала, так и фолк-рока в медленных балладах. Blind Guardian активнее, чем прежде, используют вокальные гармонии, большое количество бэк-вокалистов и наложение перезаписанного голоса самого Ханси Кюрша, делая звучание немного похожим на манеру исполнения Queen. Для альбома характерны частые смены темпа, размера, мелодии композиций.

Начиная с этого альбома вокалист Ханси Кюрш не играет на бас-гитаре. Место бас-гитариста занял Оливер Хольцварт, который, однако, не числится в официальном составе группы. Это также последний альбом Blind Guardian с продюсером Флеммингом Расмуссеном, работавшим с группой в её наиболее «классический» период.

Выпуск альбома был предварен в феврале 1998 выпуском сингла на песню Mirror Mirror.

Состав группы

• Ханзи Кюрш — вокал;
• Андре Ольбрих — соло-гитара;
• Маркус Зипен — ритм-гитара;
• Томен Стаух — ударные.

Приглашенные музыканты:

• Оливер Хольцварт — бас-гитара
• Матиас Вейснер — синтезатор
• Михаэль Шурен — фортепиано
• Макс Зельнер — флейта
• Билли Кинг, Рольф Кольер, Олаф Сенкбейль, Томас Хакманн — бэк-вокал

Список композиций

1. War of Wrath (1:50)
2. Into the Storm (4:24)
3. Lammoth (0:28)
4. Nightfall (5:34)
5. The Minstrel (0:32)
6. The Curse of Feanor (5:41)
7. Captured (0:26)
8. Blood Tears (5:23)
9. Mirror Mirror (5:07)
10. Face the Truth (0:24)
11. Noldor (Dead Winter Reigns) (6:51)
12. Battle of Sudden Flame (0:44)
13. Time Stands Still (at the Iron Hill) (4:53)
14. The Dark Elf (0:23)
15. Thorn (6:18)
16. The Eldar (3:39)
17. Nom the Wise (0:33)
18. When Sorrow Sang (4:25)
19. Out on the Water (0:44)
20. The Steadfast (0:21)
21. A Dark Passage (6:01)
22. Final Chapter (Thus Ends…) (0:48)
23. Harvest Of Sorrow (03:39)

Авторы музыки всех композиций - Андре Ольбрих и Ханси Кюрш, кроме Curse of Feanor и Eldar, написанных Маркусом Зипеном. Все тексты написаны Ханси Кюршем.

Концепция

Концепция альбома основана на различных частях «Сильмариллиона» Джона Толкиена. Сюжет вращается вокруг похищения тёмным властелином Мелькором волшебных эльфийских камней, Сильмариллов, и возмездия эльфийского короля Феанора, навлекшего на себя и свой род кару богов. Также в альбом вошли песни по мотивам мифа о Берене и Лютиэн, и ряде других событий. Все тексты альбома написаны вокалистом Ханси Кюршем, в них, кроме пересказа историй Толкина, содержатся отсылки и цитаты из других произведений и песен.

Альбом не является рок-оперой и не имеет сквозного сюжета, но все песни объединены общей тематикой. Каждые несколько песен подряд рассказывают по одному мифу из «Сильмариллиона», составляя подобие главы. Сюжет каждой главы рассказывается в серии из двух-трех песен, связанных интерлюдиями. Из 23 дорожек на этом альбоме, 11 являются не полноценными самостоятельными песнями, а лишь короткими вспомогательными композициями, вставленными с целью продолжить повествование и связать полноценные композиции.

На обложке альбома, нарисованной художником группы Андреасом Маршаллом, изображён один из центральных сюжетов книги: эльфийка Лютиэн танцует перед тёмным повелителем Мелькором, в то время как её возлюбленный Берен в облике волка готовится украсть Сильмарилл, волшебный кристалл, из короны властелина.

War of Wrath

• Война Гнева, 1:50

Вступительный трек альбома представляет собой лишенный музыки диалог между Мелькором и Сауроном на фоне звона клинков приближающейся армии Света. Саурон умоляет Тёмного Властелина отступить и спрятаться. Но Мелькор отказывается бежать и отпускает своего слугу, сам оставаясь дожидаться врагов и предаваться воспоминаниям…

Into the Storm

• В сердце бури, 4:24

Простая, быстрая и энергичная метал-композиция, рассказывающая о похищении Мелькором Сильмариллов из Амана. Тёмный Лорд в восторге и смятении от обладания Светом Дерев, заключённых в Сильмариллах. Он спорит со своей жадной сообщницей, паучихой Унголиант, об обладании чудесными камнями.

Lammoth

• Ламмот (великое эхо), 0:28

Нечеловеческий рёв загнанного в угол Моргота, его руки жгут украденные Сильмариллы, но он не желает отдавать их Унголиант.

Nightfall

• Сумерки, 5:34

Песня начинается как печальная фолк-баллада, в которой эльфы оплакивают потерю волшебных камней. Пала ночь на земли бессмертных, умирают древние деревья и безумие проникает с горем в сердца эльфов. Затем Феанор (голосом Ханси Кюрша) выкрикивает клятву «I swear revenge!» (Я отомщу!). Не слушая увещеваний богов, Феанор с сыновьями решают преследовать Мелькора.

the Minstrel

• Менестрель, 0:32

Короткая акустическая интерлюдия от лица менестреля, придающая альбому оттенок повествования барда-сказителя о древних временах.

the Curse of Feanor

• Проклятье Феанора, 5:42

Спид-металлический боевик с частой сменой ритма и очень быстрой партией ударных. Песня поется от имени Феанора, который одновременно и раскаивается в своих деяниях, повлекших гибель многих его сородичей, и гонит от себя эти мысли, дерзко бросая вызов Морготу.

Captured

• Пойман, 0:26

Сюжет делает небольшой скачок вперед и рассказывает о судьбе Маэдроса, сына Феанора, попавшего в плен врагу. Трек состоит из стонов пленника и хохота Мелькора: «You’re now my guest… forever!» (Ты теперь мой гость… навеки!)

Blood Tears

• Кровавые слезы, 5:23

Композиция, посвященная страданиям Маэдроса, начинается как медленная баллада, затем резко увеличивает темп и напор, и снова возвращается к прежнему ритму. Маэдрос (по видимому, обращаясь к своему другу Фингону) поет о кровавых слезах, что пролил он, о боли и лжи, о том, как время застыло для него. Строки «Welcome to where time stand still / No one leaves and no one ever will.» — цитата из песни группы Metallica — «Welcome Home (Sanitarium)».

Mirror Mirror

• Свет мой, зеркальце, 5:06

Центральная композиция, одна из самых известных песен с альбома, выпущенная отдельно на сингле и ставшая хитом. На протяжении этой быстрой композиции часто и неожиданно меняется рисунок ритма и мелодии, а вокальные партии в записи наложены друг на друга. Песня рассказывает о том, как мудрый Тургон объединяет рассеянных эльфов. Владыка Вод Ульмо посылает ему видение, открыв путь в тайную долину, где Тургон основывает город Гондолин. Строчка «Mirror Mirror on the Wall», ставшая названием песни, происходит из сказки о Белоснежке: «Свет мой Зеркальце, скажи…»

Face the Truth

• Признай истину, 0:24

Короткая прозаическая интерлюдия о тяжкой судьбе народа Нолдор.

Noldor (Dead Winter Reigns)

• Нолдор (Царство гибельной зимы), 6:52

Медленная, тягучая и мрачная песня исполнена от лица Финголфина, брата Феанора, ведущего свой народ по морским льдам, сквозь мороз и голод назад, в Средиземье. Кровь на руках Нолдор, и велика теперь расплата за их вину.

Battle of Sudden Flame

• Битва Внезапного Пламени, 0:42

Ещё одно акустическое вступление, похожее на the Minstrel, предваряет Дагор Браголах, битву войск Моргота с эльфами.

Time Stands Still (at the Iron Hill)

• Застыло время (в Железных Холмах), 4:54

Быстрая композиция, рассказывающая о поединке эльфийского короля Финголфина и тёмного властелина Мелькора. Роли обоих исполняет Кюрш, изображая разные голоса. В припеве хор менестрелей воспевает отвагу и благородство эльфийского царя. Несмотря на гибель Финголфина, песня кончается славословием его гордому бессмертному духу.

the Dark Elf

• Тёмный эльф, 0:23

Печальный хор протягивает: «The dark seed of Evil has grown» (Тёмное семя Зла взошло), возвещая рождение Маэглина, сына Эола Тёмного Эльфа.

Thorn

• Тёрн, 6:18

Медленная печальная песня: Маэглин окидывает взглядом свою жизнь и размышляет о своем предательстве.

the Eldar

• Эльдар, 3:38

Единственная на альбоме фортепианная баллада, нехарактерная для стиля Blind Guardian. Eldar — это последняя, предсмертная песня Финрода, который заявляет, что его дух возвращается домой.

Nom the Wise

• Мудрый Ном, 0:34

Голос рассказчика от имени Берена оплакивает павшего Финрода, прозванного «ном» (кв. «мудрый»).

When Sorrow Sang

• Когда пела печаль, 4:25

Скоростной спид-металлический боевик, который поется от имени Берена, павшего в борьбе с волком Кархаротом и вернувшегося из мира мертвых ради своей любви, Лютиэн.

Out on the Water

• Там, на воде, 0:43

Ещё одна интерлюдия «от менестреля» об острове Тол Гален, где почили Берен и Лютиэн

the Steadfast

• Стойкий, 0:21

Моргот похваляется перед пленным Хурином Стойким (чей стон слышен издалека), что теперь он владыка всего мира. Действие происходит после Битвы тысячи слёз, в которой силы света потерпели поражение.

a Dark Passage

• Тёмный путь, 6:00

Трагический финал альбома: хоры возвещают о победе Темного Властелина. Сам он клянется «не знать покоя, покуда мир не станет моим». Во втором куплете эльфы рассуждают о роде человеческом, который они считают предателями. Песня продолжается словами рассказчика: «Ни песне, ни сказке не выразить той печали, лишь перечислить дела и павших в пораженьи». Затем Мелькор снова хвастает, что его месть близка, бросает вызов богам Валинора. Песня кончается медленно затухающим повторением слов «Slowly marching on… Still we marching on…» (Медленно маршируем… Все ещё маршируем…) под маршевый барабанный бой.

Final Chapter (Thus ends…)

• Последняя глава (Сим кончается…), 0:51

Под вой ветра, Голос Автора объявляет о поражении эльфов, начале войны и новой эры Средиземья.

Harvest Of Sorrow

• Дань Печали, 03:39

Отсылки в литературе

Несколько песен с альбома — Time Stand Still, Thorn, Nightfall — использованы в романе Ольги Чигиринской «По ту сторону рассвета», по мотивам произведений Толкиена. Песни приведены фрагментами в литературном переводе самой писательницы и исполняются персонажами книги.

Ссылки

• [www.mirf.ru/Reviews/review1888.htm Рецензия] в журнале «Мир Фантастики»
• [www.metallibrary.ru/bands/discographies/b/blind_guardian/98_nightfall_in_middle-earth.html Тексты альбома, с машинным переводом.]
• [www.blind-collection.com Дискография Blind Guardian в подробностях]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Nightfall in Middle-Earth

С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.