Nissan Laurel

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 В этой статье не хватает ссылок на источники информации.
Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.
Эта отметка установлена 10 сентября 2013 года.
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Nissan Laurel
Общие данные
Производитель: Nissan
Годы пр-ва: 1968—2002
Класс: Бизнес
Дизайн
Компоновка: переднемоторная, заднеприводная
На рынке
 
Преемник
Преемник
Поколения

Nissan LaurelNissan Laurel

Nissan Laurel (яп. 日産・ローレル, Ниссан Лаурель) — автомобиль бизнес-класса, выпускавшийся компанией Nissan с 1968 по 2002 годы. Он был представлен публике в 1968 как новая модель, которая заняла нишу между Nissan Bluebird 510 и Nissan Cedric 130.

Первое поколение Лаурель собиралось на бывшем заводе Prince Motor Company, расположенном в Мусасимураяме. Тогда существовали двух- и четырёх-дверные варианты. Выпуск автомобиля начался после слияния компаний Nissan и Prince. Начиная с 1968 года, восемь поколений Лауреля было выпущено в Японии. Nissan периодически отправлял Лаурель на экспорт в азиатские и европейские рынки (также продавался в Чили и Панаме, как Datsun Laurel, начиная с конца 1970-х), полностью прекратив экспорт модели с 1989 года. В Японии Лаурель не продавался как Datsun, а исключительно под маркой Nissan.





Первое поколение (C30, 1968—1972)

В апреле 1968 года Nissan представил новый Лаурель в кузове четырёх-дверного седана и комплектациях deLuxe и Super deLuxe, оснащенных рядным четырёх-цилиндровым 1,8-литровым двигателем G18 и независимой задней подвеской. В июне 1970 года в линейке появился двух-дверный хардтоп-купе, как молодежная версия нового купе Nissan Cedric/Gloria, и год спустя 2-литровый двигатель также стал доступен на четырёх-дверном седане. Конкурентами автомобиля были седан Toyota Corona Mark II и Mazda Luce.

Этот автомобиль был разработан командой Nissan Tsurumi, а оснащался четырёх-цилиндровым двигателем Prince, а именно G18. Однако, с другой стороны, GC10 Skyline 2000GT был разработан бывшей командой Prince Ogikubo, но оснащался автомобиль шести-цилиндровым двигателем Nissan L20. Prince G-18 имел объём 1815 куб.см. Подвеска, аналогично C10 Skyline, оставалась независимой на всех четырех колёсах.

Модель Laurel Hardtop оснащалась 1990-кубовым четырёх-цилиндровым двигателем Prince G20 мощностью 110/120 л.с. (81/88 кВт). Четырёх-дверный седан изначально был доступен только с меньшим двигателем G18. Двух-карбюраторный 2000GX получил спортивное оснащение.

В августе 1970 года вышла модифицированная версия четырёх-дверного седана, с жестким верхом. Панель приборов получила новые приборы, была добавлена более представительская комплектация GL. Выпуск первого поколения Лаурель был закончен в августе 1972 года.

Второе поколение (C130, 1972—1977)

В апреле 1972 года вышло второе поколение Laurel — С130. Так же как и в первом поколении машина имела два кузова — четырех-дверный седан и двух-дверный хардтоп. Седан получил неразрезной задний мост и рессоры, а купе независимую заднюю подвеску. Размеры авто несколько увеличились, так же расширилась и гамма двигателей. Теперь в самых дорогих версиях автомобиль оснащался с октября 1973 года 2,6-, и с конца 1975 года 2,8-литровыми шести-цилиндровыми рядными моторами L26 и L28 соответственно. По сравнению с предшественником, С130 был гораздо экологичнее, так как с февраля 1976 года перестали устанавливаться старые четырёх-цилиндровые двигатели.

На стиль кузова купе, по-видимому, повлияли в 1970 Ford Torino и Mercury Cougar, отражающие популярное направление в течение 1960-х и 1970-х годов под названием «стиль бутылки Коки». Конкурентами Лауреля считались купе и седан Toyota Mark II.

Двигатели, доступные на тот момент, включали четырех-цилиндровые G18 и G20, объёмом 1815 см³ и 1990 см³ соответственно, а также шести-цилиндровый L20 объёмом 1998 см³. Опционально, двигатели G20 и L20 были доступны со сдвоенными карбюраторами SU. Внешне они отличались только шильдиком «Twin Carburettor 2000GX».

В октябре 1973 года Лаурель с 2565-кубовым шести-цилиндровым двигателем L26 появился как «2600SGL». Установка 2,6-литрового двигателя в японской модели помогли определить это поколение, как представительский автомобиль, а мощный двигатель обязывал японских водителей платить более высокий налог.

В сентябре 1975 года, для соответствия новым нормативам выбросов, двигатель то L26 на был заменен на еще больший 2753-кубовый шести-цилиндровый L28. К октябрю карбюраторы на L20 были заменены на систему электронного впрыска топлива и двигатель получил название L20E. Из-за трудностей в соблюдении норм выбросов, выпуск двух-карбюраторных двигателей был прекращен. 1770-кубовый L18 сменил G18 в линейке.

В феврале 1976 года карбюраторные 1,8- и 2-литровые двигатели, обновлённые в соответствии с новыми правилами выбросов, устанавливались на автомобили с шильдиком «Nissan NAPS».

Третье поколение(C230/С231, 1977—1980)

В январе 1977 года появилось третье поколение c230. Машина еще больше прибавила в габаритах, стала еще более комфортной. Гамма двигателей расширилась, и теперь включала в себя дизельный мотор. На выбор предлагались кузова седан, хардтоп или двух-дверное купе. Хардтоп был доступен только с шести-цилиндровыми двигателями. Трансмиссия была либо четырех- или пятиступенчатой механической, либо трёх-ступенчатой автоматической. Осенью 1978 года C230 получил умеренный фейслифтинг (модель C231), получив вместо круглых двойных фар новые, прямоугольной формы. Конкурентом модели оставались купе и седан Toyota Mark II.

В январе 1978 года Nissan выпустил юбилейную серию, которая получила специальный темно-красный цвет кузова и была названа как «Малиновый Лаурель» (англ. Laurel's Crimson). Отличием стали и некоторые эмблемы, алюминиевые диски и решетка радиатора. В 1979 году появился 2,4 литровый двигатель L24. На европейских моделях мощность составила 97 и 113 л. с. (71 и 83 кВт) для 2,0 и 2,4 рядных шестерок. Европейских покупателей привлекала в Лоуреле его надежность, низкая цена, и достаточное оснащение. Для Южной Африки Datsun-Nissan разработала двух-литровый четырех-цилиндровый вариант двигателя, с учетом местных потребностей в меньших расходах. Автомобили с двигателем L20B мощностью 98 л.с. (72 кВт) имели скромную комплектацию, относительно автомобилей со 136-сильным (100 кВт) двигателем 280L.

Самая богатая комплектация, «Medalist», получила кондиционер в дополнение к четырех-цилиндровому двухлитровому дизельному двигателю. Автомобили с 1800-кубовым двигателем сменили двигатель на Z18, для соответствия нормам выбросов. Позже, в октябре 1979 года, бензиновый двухлитровый четырёх-цилиндровый двигатель (Z20-серия) появился на нескольких рынках. Также новый были варианты с коробкой автомат и оснащением SGL на дизельных автомобилях.

В феврале 1980 года, появилось возможность заказать машину в кузове хардтоп и комплектации «Медалист» с электрический люком. По прежнему задняя подвеска могла быть независимой, либо с неразрезным мостом. В июле 1980 года была выпущена ограниченная серия «золотой медалист». Модель выпускалась до октября 1980 года.

Четвертое поколение (C31, 1980—1984)

Модель C31, появившаяся в ноябре 1980 года, была первой моделью Ниссан Лаурель, доступной только в четырёх-дверном кузове, седан или хардтоп. Среди двигателей для модели C31 были доступны бензиновые объёмом 1,8 литров, 2,0 литра (L20), 2,4 литра (L24) и дизельный объёмом 2,8 литра. В кузове купе автомобиль сменила новая модель Nissan Leopard F30. Среди конкурентов Toyota назывались хардтопы Cresta и седаны Mark II.

В ноябре 1982 года была выпущена ограниченная серия Версия Живанши (англ. Givenchy Version), рекламируемая по японскому телевидению модельером Юбер де Живанши. В 1981 году Nissan Laurel Spirit стал доступен как более миниатюрная альтернатива Лаурелю, будучи при этом оборудован аналогично большому автомобилю.

В ноябре 1980 года произошло обновление модели C31. Автомобиль получил «европейский стиль». Коэффициент аэродинамического сопротивления четырёх-дверного хардтопа составил 0,38 Cd. Наиболее бюджетными были четырёх-цилиндровый двигатель Z18 и 2-литровый Z20. Также на автомобиль устанавливались рядные шести-цилиндровые двигатели серии L20, доступные, кроме того с инжекторной системой подачи топлива (L20E), и турбонаддувом (L20ET). Автомобили с последним двигателем были первыми турбированными Лоурелями. На вершине же среди двигателей был 2,8-литровый L28E, а для некоторых экспортных рынков был доступен двигатель L24 объёмом 2,4 литра (обычно карбюраторный). В основном, для коммерческого использования, устанавливался четырёх-цилиндровый дизельный двигатель LD20, в то время как обычные автолюбители обычно предпочитали шести-цилиндровые дизели LD28, с гораздо лучшим оснащением.

В феврале 1981 года стала доступна комплектация GX. Седан с двигателем L20E имел независимую заднюю подвеску (шести-рычажная независимая задняя подвеска устанавливалась на модели в стандартной комплектации и на автомобили с турбонаддувом). В ноябре 1981 года автомобиль получил некоторые улучшения, также в линейке появилась новая модель Turbo Medalist.

В сентябре 1982 года произошли уже значительные изменения. Для того чтобы подчеркнуть роскошь, появились хромированные бамперы и задний держатель номерного знака. Дизайн задних фар был также изменен. Вместо двигателей серии Z18, Laurel 1.8 оснащался новым OHC четырёх-цилиндровым двигателем CA18S объёмом 1809 куб.см. В это время также устанавливались бензиновые двигатели CA18S, L20ET, L20E, Z20S и дизельные LD20 и LD28-6. Автомобиль с шести-цилиндровым бензиновым двигателем и автоматической коробкой передач в комплектации Super Touring получил также повышающую передачу (овердрайв).

В ноябре 1982 года вновь была представлена ограниченная версия Живанши. В феврале 1983 года была представлена серия «50 Special». В марте стартовали продажи версии Givenchy II. В мае была запущена специальная серия 50 Special II. В январе 1984 года закончился выпуск 1,8-литровых моделей GL, а ограниченная серия Givenchy III поступила в продажу.

Европейские экспортные модели были карбюраторные 2,0 (DX) и 2,4 (рядный шести-цилиндровый SGL), мощностью 97 л.с. (71 кВт) и 120 л.с. (88 кВт) соответственно, либо с большим 2,8-литровым дизелем мощностью 82 л.с. (60 кВт).[2] Инжекторный 2,4-литровый двигатель мощностью 127 л.с. (93 кВт) позже появился на некоторых рынках.[3] Крупные японские автомобили были не очень популярны среди автолюбителей в Европе, покупались, в основном, дизельные автомобили для использования в такси. Автомобили с установленными двигателями L24 появились на рынке Ближнего Востока (в основном, Саудовской Аравии) в 1982 году.

Пятое поколение (C32, 1984—1989)

Пятое по счёту поколение Ниссан Лаурель вышло в октябре 1984 года. Модель получила индекс C32. Осаму Ито, разработчик R31/32 Skyline, работал над обновлением Лауреля. Он направил автомобиль на путь существенных изменений. По традиции кузова были двух типов — седан и хардтоп. Рубленные угловатые линии автомобиля создавали очень элегантный и солидный вид, который не был лишен стремительности. Впервые были применены электрические выдвижные боковые зеркала. В этом поколении впервые появились моторы серии RB, ставшие впоследствии легендой. До рестайлинга автомобиль мог оснащаться атмосферными моторами CA18, RB20 и турбированным V6 — VG20. После рестайлинга к ним добавился RB20DET, развивавший 175 л. с. Также на этом поколении была впервые применена активная подвеска — Super Sonic Suspension.

На автомобили пятого поколения C32 устанавливалось четыре бензиновых двигателя. CA20S (на C32 устанавливались только четырёх-цилиндровые), L24S, VG20ET, VG30E и двигатель VG30S с электронным карбюратором. Также устанавливался дизельный двигатель LD28.

В 1987 году произошел незначительный фейслифинг, появились большие бампера, новая решетка и новая оптика спереди и сзади. Дизель LD28 был доработан до RD28. Это поколение стало первым Laurel, с двигателями V6.

C32 была последней моделью, продаваемой вне Японии. В Европе Лаурель сменил Nissan Maxima, который так и не достиг популярности Лауреля. Автомобили марки Ларурель часто покупали благодаря его высокому качеству. Он часто использовался в качестве такси в Германии.

Стиль Ниссан Лаурель стал напоминать большие Nissan Cedric и Nissan Gloria но на немного меньшей платформе. Конкурентами среди автомобилей Toyota в это время считались хардтоп Cresta и седан Mark II, а также с 1986 года и Honda Vigor.

В мае 1985 года была представлена ограниченная серия Grand Touring. Некоторые улучшения были сделаны в октябре 1985 года и январе 1986 года. В октябре 1986 года произошли существенные изменения экстерьера. В мае 1987 года был представлен «Grande Touring Hawaii Limited». В августе того же года в линейке появился «Grande Touring Limited». В феврале 1988 года была представлена специальная серия Super medalist. В мае 1988 года была выпущена модель «Hawaii Touring». В сентябре того же года в линейке появился Super Series Selection. В январе 1989 года Лаурель с автоматической коробкой передач получил разблокирующую кнопку shift lock.

Выпуск пятого поколения был прекращен в июле 1993 года.

Шестое поколение (C33, 1989—1993)

В декабре 1988 года был представлен C33 Laurel. Спустя месяц, в январе 1989 года, C33 поступил в продажу, изначально только в кузове четырёх-дверного седана. Основным двигателем по-прежнему оставалась 1,8-литровая рядная четверка CA18, опционально были доступны шести-цилиндровые 2-литровый бензиновый RB (с турбо-вариантом) и 2,8-литровый дизельный RD28 двигатели. С начала 1991 года также устанавливались 2,5-литровый рядные шести-цилиндровые двигатели RB с пяти-ступенчатой автоматической трансмиссией.

Лаурель имеет заднеприводную компоновку, что делает его идеальным для тюнинга и использования в дрифте, особенно в этом поколении. C33 схож с автомобилями Nissan Cefiro A31 и Nissan Skyline R32. Они имеют много взаимозаменяемых деталей, что делает их идеальными для доработок. Кроме того, детали подвески идентичны модели Nissan Silvia S13.

Конкурентом среди автомобилей Toyota в этом поколении стала Cresta, а также новая Honda Inspire из этого сегмента. Лаурель стал классифицироваться как большой представительский седан, а его внешние габариты соответствуют автомобилям Nissan Cedric и Nissan Gloria. Лаурель по-прежнему оставался младшим седаном по сравнению с флагманом Nissan President, который был полностью обновлен в 1989 году.

Комплектации Лауреля включают Medalist, Medalist Club S и Gran Limited. Комплектация Club S выпускалась только в этом поколении и опционально оснащалась мотором RB25DE, имела спереди обвес-губу, на других же комплектациях устанавливались только двигатели RB20, CA18 и RD28.

На март 1989 года стал доступен Лаурель в кузове седан. Исчез двигатель V6, но по-прежнему устанавливались двигатели RB20E, RB20DE, RB20DET, CA18i и RD28. В задней подвеске используется система HICAS, обеспечивающая при воздействии рулём поворот не только передних, но и задних колёс с помощью гидравлики, благодаря чему улучшается управляемость автомобиля при заносе и увеличивается безопасная скорость прохождения поворотов. Тормоза передние дисковые, задние — либо дисковые, либо барабанные, в зависимости от комплектации опционально устанавливалась АБС. Незначительные изменения были внесены в январе 1991 года. Параллельно с фейслифтингом, модели с двигателями RB20E/RB20DE получили пяти-ступенчатый автомат.

На североамериканском рынке автомобиль продавался только в регионе Карибского бассейна, в первую очередь, на Багамах как Nissan Laurel Altima. Тем не менее, название Altima впервые было использовано в США и Канаде, начиная с модели 1993 года для нового компактного автомобиля, который стал среднеразмерным в 2002 году. С января 1992 года число выпущенных автомобилей Лаурель за все время достигло двух миллионов единиц.

Седьмое поколение (C34, 1993—1997)

В январе 1993 года в свет вышло очередное поколение Laurel C34, построенное как и предыдущее на общей платформе cо Skyline и Silvia. Laurel C34 перестал выпускаться в кузове седан хардтоп, остался обычный седан. Также перестали устанавливаться двигатели с четырьмя цилиндрами, остались рядные шести-цилиндровые 2,0-, 2,5-литровые бензиновые и 2,8-литровый дизельный двигатели. Самым мощным в линейке был 2,5 литровый двигатель с турбонаддувом который устанавливался только на заднеприводные версии автомобиля. Бензиновые версии автомобиля комплектовались четырёх- или пяти-ступенчатой автоматической трансмиссией. Для дизельного двигателя предлагалась как пяти-ступенчатая механика, так и четырёх-ступенчатый автомат. В сентябре 1994 года появилась полноприводная версия автомобиля, на которую устанавливался четырёх-ступенчатый автомат и система полного привода ATTESA-ETS. Тормоза передние и задние дисковые, в зависимости от комплектации устанавливалась АБС.

Некоторые более поздние модели получили фирменные системы управления четырьмя колесами (HICAS) и полного привода (ATTESA), взятые с модели Skyline. Конкурентами автомобиля считаются Toyota Cresta и Honda Inspire. Это было поколение, которое уже не рассматривается как компактный седан по японским правилам, в связи с объёмом двигателя и габаритами автомобиля. Таким образом, величина ежегодного налога для японских автовладельцев вырос.

Две доступные комплектации, Medalist и Club S, отличались оформлением передней части автомобиля. Medalist позиционировался как более солидная модель, а Club S как модель со спортивным уклоном. В сентябре 1994 автомобиль подвергся рестайлингу, изменения коснулись передней и задней части автомобиля.

Восьмое поколение (C35, 1997—2002)

Восьмое и последнее поколение C35 было представлено в июне 1997 года.[4] Число доступных моделей было сокращено; модели оснащались 2-, 2,5-литровыми бензиновыми и 2,8-литровыми дизельными двигателями. Выпуск Laurel закончился в конце 2002 года. Конкурентами автомобиля оставались Toyota Cresta и Honda Inspire. Это поколение окончательно потерял механическую трансмиссию.

В сентябре 1998 года появился двигатель RB20DE. Комплектация S Club с 2,5-литровым двигателем получила автоматическую трансмиссию с механическим режимом, или типтроником «DUALMODE M-ATx». Существовала и полноприводная версия с системой ATTESA-ETS. Тормоза передние и задние вентилируемые дисковые, на всех моделях устанавливалась система АБС. В августе 1999 года произошли небольшие изменения, обновился экстерьер автомобилей в комплектации Medalist. Дизельный двигатель RD28 получил электронно-управляемую систему впрыска топлива (RD28E). В марте 2001 года был остановлен выпуск на заводе в Мураяме, производство продолжилось на заводе в Точиги. В августе 2002 года закончилось производство, окончилась 34-летняя история Laurel. В 2003 году Nissan Laurel был сменен Nissan Teana.

Напишите отзыв о статье "Nissan Laurel"

Примечания

  1. ↑ [www.earlydatsun.com/nissanc30.html 1968 Nissan Laurel C30, www.earlydatsun.com] Проверено 30 мая 2016
  2. ↑ Линейка Nissan, Артселар, Бельгия: N.V. Nissan Belgium S.A., 1984, с. 3 
  3. ↑ Quattroruote: Tutte le Auto del Mondo 1985 / Mastrostefano, Raffaele. — Милан: Editoriale Domus S.p.A, 1985. — P. 672. — ISBN 88-7212-012-8.
  4. ↑ Титков, 2009, с. 10.

Литература

  • Титков М.В., Кондратьев А.В. Nissan Laurel. Руководство по эксплуатации, техническому обслуживанию и ремонту. — М: Третий Рим, 2009. — 360 с.
  • Automobil Revue, catalogue editions 1969, 1973, 1975, 1979, 2001.

Ссылки

  • [www.nissan.co.jp/MUSEUM/LAUREL/ LAUREL] — информация на официальном сайте.  (яп.)
  • [nissan-laurel.ru Laurel Club]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Nissan Laurel


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Nissan_Laurel&oldid=81301237»