Nkosi Sikelel' iAfrika

Nkosi Sikelel' iAfrika нкоси сикелель иафрика
Боже, благослови Африку
Автор слов	Энох Сонтонга, 1897
Страна	Южно-Африканская Республика
Утверждён	1994

Nkosi Sikelel' iAfrika («Боже, благослови Африку» на языке коса) — песня, сочинённая в качестве религиозного гимна учителем методистской миссии в Йоханнесбурге Энохом Сонтонга в 1897 году. С 1994 года является частью объединённого государственного гимна Южно-Африканской республики.

История

Песня была сочинена в Йоханнесбурге в 1897 году чёрным учителем методистской церкви Энохом Сонтонга. В 1927 году поэт Мануэль Мкхайи написал дополнительные строфы для песни. Она является частью государственного гимна ЮАР (версия на трёх языках: коса, зулу и сесото), Танзании (на суахили), Замбии (на языке бемба), а также в прошлом Зимбабве и Намибии. За пределами Африки она более всего известна как гимн Африканского национального конгресса с 1925 года. Во времена борьбы с апартеидом она активно распевалась на собраниях этой организации.

Южная Африка

Во времена режима апартеида песня считалась многими неофициальным гимном Южной Африки, выражающей страдания чёрного населения. В 1994 году, после падения апартеида, новый Президент Южной Африки Нельсон Мандела объявил обе песни — Nkosi Sikelel iAfrika и старый гимн Die Stem van Suid-Afrika («Голос Южной Африки») — государственными гимнами. Несмотря на включение в гимн песни Nkosi Sikelel iAfrika, выражающей радость от обретения свободы многими южно-африканцами, часть из «Голоса Южной Африки» также была сохранена даже после отмены апартеида в знак того, что новое правительство Нельсона Манделы уважает все расы и культуры новой Южной Африки. В 1997 году была выпущена окончательная редакция государственного гимна, закреплённая в конституции ЮАР, и используемая по сей день. В ней первые две строфы поются на трёх африканских языках: первые две строчки на коса, вторые две на зулу и последние четыре на сесото.

Текст

Оригинал на коса 1897 года	Русский перевод
Nkosi, sikelel' iAfrika.	Боже, благослови Африку.
Maluphakamis’upondo lwayo.	Пусть её слава вознесется высоко.
Yiva imithandazo yetu.	Услышь наши молитвы.
Nkosi sikelela, Thina lusapholwayo.	Благослови нас, Боже, детей её.
Припев Yehla Moya, Yehla Moya,	Припев Сойди, о Дух, сойди, о Дух,
Yehla Moya Oyingcwele.	Сойди, о Дух Святой.

См. также

Die Stem van Suid-Afrika
Гимн Южно-Африканской Республики

Ссылки

• [www.anc.org.za/misc/nkosi.html О песне на сайте Африканского национального конгресса]

Отрывок, характеризующий Nkosi Sikelel' iAfrika

Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.