OCS
Поделись знанием:
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
OCS (Original Chip Set) — первоначальный чипсет, применявшийся в ранних моделях классической Amiga. Чипсет подвергался многочисленным изменениям, пока ему не пришёл на смену усовершенствованный ECS, а затем и передовой чипсет AGA.
Компьютеры с чипсетом OCS: Amiga 1000, Amiga 500, Amiga 2000, Amiga 2500UX, Amiga 2500, Amiga 1500, Amiga CDTV
Составляющие чипсета
Чипсет OCS, который реализует (в том числе) уникальные графические возможности классической Amiga состоит из 3 основных микросхем: Agnus, Denise и Paula. OCS (а также ECS) производился корпорацией Commodore с использованием технологии NMOS компании MOS Technology. Все три микросхемы были «свёрнуты» в 48-пиновый DIP-корпус. Более поздние реализации чипа Agnus (известного также, как Fat Agnus) «сворачивались» в 84-пиновый PLCC-корпус.
- Agnus — Основная микросхема, которая управляет доступом к памяти всех остальных компонентов Amiga, от процессора до других микросхем чипсета. Для доступа к памяти используется сложная система приоритетов. Также, содержит в себе блиттер и Copper. Изначально Agnus мог адресовать только 512 Кб Chip-памяти. Более поздняя реализация, Fat Agnus, могла адресовать 1 Мб Chip-памяти.
- Denise — Основной видеопроцессор, который (без использования режима Overscan) может отображать 320 (в режиме Lores) или 640 (в режиме Hires) пикселей по горизонтали, при 200 (NTSC) или 256 (PAL) пикселях по вертикали. Поддерживает интерлейсинг, удваивающий вертикальное разрешение. Отображаемые экраны могут использовать от 2 до 32 уникальных цветов (1—5 бит-планов) из 12-битной палитры (4096 цветов). 6-й бит-план используется либо для режима Half-Brite, в котором возможно отображение дополнительных 32 цветов с половинной яркостью относительно основных, либо для режима HAM6, который позволяет одновременно использовать на экране все 4096 цветов из заданной палитры. Помимо этого, Denise поддерживает 8 аппаратных спрайтов, плавное попиксельное скроллирование экрана, отображаемого на монитор и режим Dual Playfield, в котором два одновременно выводимых экрана могут просвечивать один сквозь другой (позднее эта возможность получила название альфа-канала). Также, этот чип обеспечивает поддержку (и синхронизацию, например с аппаратным спрайтом) для аналоговой мыши и цифрового джойстика.
- Paula — Прежде всего выполняет функции процессора звука c 4 независимыми и аппаратно микшируемыми 8-битными PCM-каналами стерео-звука. Обеспечивает 65 уровней громкости и аппаратную поддержку воспроизведения инструментов с любой частотой дискретизации в диапазоне от 20 Гц до 29 кГц. Фактически, Paula может обеспечивать 14-битный стереозвук (за счёт использования дополнительного бита громкости, имеется программная поддержка в приложениях для студийной обработки звука на Amiga).
См. также
- Алгоритм Hold and Modify (HAM)
- Чипсет ECS на классической Amiga
- Чипсет AGA на классической Amiga
- Чипсет AAA
| ||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "OCS"
Отрывок, характеризующий OCS
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
