ORP Grom (1936)
ORP Grom (с польск. — «Гром») — эскадренный миноносец (по классификации ВМС Польши — противоторпедный корабль) типа «Гром», который состоял в рядах ВМС Польши в годы Второй мировой войны. Потоплен германской авиацией 4 мая 1940 года.
Содержание
История
Строительство
Был спроектирован и построен на британской верфи «J. Samuel White & Co. Ltd.» в городе Каус, Великобритания. Строительство было начато 17 июля 1935, спуск на воду состоялся 20 июля 1936, а флаг был официально поднят 11 мая 1937. «Гром» по своим основным качествам был близок к лидеру флотилии эсминцев, составлял основное «ядро» ВМС Польши наравне с эсминцами «Блыскавица», «Вихер» и «Бужа». Базировался в Гдыне, единственном морском порте Польши. Был оснащён самым современным корабельным оружием, позволявшим эффективно бороться с неприятельскими кораблями.
Две паровые турбины Parssons и три котла позволяли развивать мощность до 54 тысяч лошадиных сил, а два винта давали скорость до 39,5 узлов, что было выше, чем у американских эсминцев типов «Фаррегат» и «Портер», британских «Трайбал» и немецких судов типа 1934. Хотя не было ясно, мог ли этот эсминец сопровождать конвои, шедшие из Гдыни в Констанцу, он потенциально мог участвовать в разнообразных боевых операциях, масштаб которых выходил за пределы Балтики. «Гром» проходил 3500 морских миль со скоростью 15 узлов.
Военная служба
30 августа 1939 года польскими ВМС в составе кораблей «Блыскавица», «Бужа» и «Гром» была начата операция «Пекин», согласно которой требовалось вывести весь состав ВМС Польши из Гдыни в территориальные воды Великобритании, чтобы впоследствии сопровождать успешно конвои в Польшу. 1 сентября 1939 года польские корабли встретились с британскими эсминцами «Уондерер» и «Уоллес», которые сопроводили польские корабли до шотландского порта Лейт, а ночью все три эсминца Польши перебрались в Росайт. Никаких конвоев из Великобритании, однако, так и не было отправлено, поскольку войска Польши не могли организовать успешное сопротивление немцам, поэтому польские корабли чаще участвовали в морских операциях союзников.
В ходе норвежской кампании вермахта «Гром» часто обстреливал территории вокруг Нарвика, что приводило немцев в панику. По их воспоминаниям, польские корабль часто назывался «большим польским эсминцем», «проклятым поляком», «ловцом душ человеческих» и «польским дьяволом». «Гром» наносил артиллерийские удары с большого расстояния, и чаще он дислоцировался во фьорде Ромбаккен, южнее которого проходила железная дорога, по которой поставлялись припасы в город.[1]
«Самолёт над нами, 5400 метров»[1]Спустя несколько секунд он воскликнул:
«Бросает бомбу!»[1].За штурвалом «Хенкеля» He-111 находился капитан Герд Кортальс. Самолёт сбросил шесть бомб, две из которых попали в цель: первая угодила в машинный отдел и взорвалась, разрушив борта корпуса и образовав пробоины длиной 20 метров. Вторая угодила в самую середину эсминца. По воспоминания Кароля Визнера, свидетеля трагедии:[1]
"Вдруг произошёл взрыв, бомба попала в соседнее помещение. Я почувствовал мощный толчок, который выбросил меня за борт. Я не потерял сознание, я слышал крики раненных, чувствовал дым. Я хотел встать, но не смог двинуться. В другом помещении был боцман Йозеф Драг, которому оторвало стопу. Я кричал о помощи. Я уже чувствовал, что корабль тонет, и вода вливалась в каюту. Крыша наклонилась в сторону, и это помогло нам выбраться, поскольку корабль словно сбросил нас. Йозеф Драг, хотя бы сам тяжело ранен, вытащил меня на край шлюпки. Мы были в воде, и я там потерял сознание
"[1].
Бомба угодила в склад боеприпасов, где хранились торпеды. Произошёл взрыв одной из торпед, который и уничтожил весь корабль. Судно затонуло в течение трёх минут. Погибло 59 членов экипажа: офицер, 25 младших офицеров и 33 матроса. Те, кто выжил, попытались выбраться на берег, но по ним оттуда открыли огонь немцы. Немногие из польских моряков спаслись и были подобраны британским судном «Бедуин»[1].
6 октября 1986 на глубине 105 м водолазы обнаружили затонувшее судно и впервые проникли на его борт. В августе 2010 года группа водолазов из Польши и Швеции обследовала затонувшее судно. Исследование снималось профессиональными операторами, и кадры из хроники использовались позднее для документального фильма[2]. Водолазам запретили трогать или подбирать что-либо[3].
Данные
- Запас топлива: 130 т (нормальный), 350 т (максимальный)
- Позывные: «G», «H 71»
Напишите отзыв о статье "ORP Grom (1936)"
Литература
- Encyklopedia II wojny światowej nr 6. Wydawca: Oxford Educational sp. z o.o. ISBN 83-7425-611-7
- Jerzy Pertek: Mała flota wielka duchem. Poznań: Wydawnictwo Poznańskie, 1989. ISBN 83-210-0697-3.
- Jerzy Pertek: Wielkie dni małej floty, Wydawnictwo Poznańskie, Poznań 1976
- M.J. Whitley: Destroyers of World War Two: An International Encyclopedia, Naval Instutute Press, Annapolis 2002, ISBN 0-87021-326-1
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Encyklopedia II wojny światowej nr 6, str. 12.
- ↑ [www.money.pl/archiwum/wiadomosci_agencyjne/pap/artykul/nurkowie;z;polski;i;szwecji;zbadaja;wrak;orp;grom,46,0,652334.html Nurkowie z Polski i Szwecji zbadają wrak ORP Grom] (польск.). money.pl (6 августа 2010). Проверено 1 октября 2011.
- ↑ Marzena Klimowicz-Sikorska. [www.trojmiasto.pl/wiadomosci/Wrak-ORP-Grom-sfilmowany-niedlugo-podwodny-film-dokumentalny-n41112.html Wrak ORP Grom sfilmowany, niedługo podwodny film dokumentalny] (польск.). trojmiasto.pl (19 августа 2010). Проверено 1 октября 2011. [www.webcitation.org/6AYB0HJQw Архивировано из первоисточника 9 сентября 2012].
См. также
| |||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий ORP Grom (1936)
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
